Возрожденный любовник (ЛП), стр. 131

С каждым шагом  к лестнице тревога усиливалась, пока не стала такой громкой, что отдавалась по всему телу ангела, желудок крутило, колени подкашивались.

В чем, черт побери, проблема?

Это же хорошая часть, счастливая концовка. Так почему нутро подсказывало ему, что рок ждал своего часа?

Глава 72

Ступив в коридор, наполненный кромешной тьмой, Тор принял быстрое объятие ангела и посмотрел, как парень идет к свечению на балконе второго этажа.

Проклятье, его дыхание громко звучало в ушах. Как и биение сердца.

Как ни странно, он чувствовал себя так же, когда они с Велси должны были обручиться – нервная система никак не могла успокоиться из-за волнения. Забавно, но тот факт, что при данных обстоятельствах физиологическая реакция была такой же, доказывал, что тело имело одинаковые настройки для стресса: надпочечники равно активизировались, будь спусковой крючок положительным или отрицательным.

Спустя мгновение, он двинулся по коридору к главной лестнице, и было приятно чувствовать на себе символы своих братьев. Обручаясь, ты проходишь через церемонию в одиночку: подходишь к своей женщине с сердцем, бьющимся где-то в горле, и любовью в глазах, тебе никто и ничто больше не нужно, потому что существует лишь она.

Проводя для нее церемонию Забвения, с другой стороны, ты нуждаешься в своих братьях, не просто в их присутствии в зале, но чтобы они были как можно ближе к тебе – вес на руках и вокруг шеи, подвязка на поясе – единственное, что поможет ему продержаться. Особенно когда начнется боль.

Подойдя к лестничной площадке, Тор почувствовал, что пол превратился в волны, большой вал под ним лишил его равновесия, когда ему было чертовски необходимо оставаться на месте.

Фойе внизу было украшено огромными отрезами белого шелка, ниспадавшими с молдингов, все, начиная с особенностей архитектуры и заканчивая колоннами, конструкциями и полом, было спрятано от глаз. Электрические лампы были выключены по всему особняку, большие белые свечи на стойках и огонь в каминах покрывали их недостаток.

Все жители этого дома стояли по краям широкого пространства, доджены, шеллан, гости, – все одеты в белое, согласно традиции. Братство выстроилось в прямую линию от центра, начиная с Фьюри, который будет проводить церемонию, затем Джон, который станет ее частью. Следом за ним – Роф. Потом Ви, Зейдист, Бутч, а в конце – Рейдж.

Велси была посреди всего этого, в прекрасной серебряной урне на маленьком столе, обернутом шелком.

Столько белого, подумал он. Словно снег проник снаружи и размножился, несмотря на тепло.

В этом был смысл: яркие краски предназначались для бракосочетания. Для церемонии Забвения все наоборот, одноцветная палитра символизировала вечный свет, в который отходят покойные, а также намерение  однажды воссоединиться с усопшими в том священном месте.

Тор сделал один шаг, затем другой и третий…

Спускаясь, он смотрел на поднятые к нему лица. Это его люди настолько же, насколько они были и людьми Велси. Это общество, в котором он продолжит жить, и которое она покинула.

И при всей грусти было сложно не чувствовать себя благословленным.

Столькие поддерживали его в этом, даже Ривендж, ставший значительной частью семейства.

Однако Осени не было среди них, по крайней мере, он ее не видел.

Внизу Тор опустился на колени перед урной, сцепив руки на бедрах, склонив голову. Когда он принял нужное положение, к нему присоединился Джон, принимая ту же позу, он был бледным, а его руки не переставали дрожать.

Тор протянул ладонь и коснулся предплечья Джона:

– Все в порядке, сынок. Мы пройдем через это вместе.

Дрожь тут же прекратилась, и парень кивнул, словно немного успокоившись.

В последовавшие молчаливые секунды Тор туманно подумал, как удивительно, что  толпа таких размеров может быть столь тихой. Он слышал лишь потрескивание огня с каждой стороны фойе.

Фьюри, стоявший слева от него, прокашлялся и наклонился к столу, накрытому рулоном белого шелка. Изящными руками он поднял покрывало, открывая огромную серебряную чашу с солью, серебряный кувшин с водой и древнюю книгу.

Взяв фолиант, он открыл его и обратился ко всем на Древнем языке:

Мы собрались здесь этой ночью, дабы отдать должное кончине Веллесандры, супруги Брата Черного Кинжала Тормента, сына Харма; кровной дочери Реликса; приемной мамен солдата Террора, сына Дариуса. Мы собрались здесь этой ночью, дабы отдать должное кончине нерожденного Тормента, сына Брата Черного Кинжала Тормента, сына Харма; кровного сына любимой усопшей Веллесандры; приемного брата солдата Террора, сына Дариуса.

Фьюри перевернул страницу, тяжелый пергамент издал тихий звук.

Согласно традиции и в надежде, что так будет угодно слуху Матери расы и принесет утешение семье погибших, я взываю ко всем присутствующим здесь вместе со мной вознести молитву за безопасный переход тех, кто отошел в Забвение…

Так много голосов звучало, пока Фьюри произносил предложения, а все остальные их повторяли, женские и мужские  смешивались в словах, которых Тор не разбирал, он слышал только эхо печальной речи.

Он обернулся к Джону. Парень часто моргал, но сдерживал слезы, как достойный мужчина, коим он и был.

Тор вернул взгляд к урне, и позволил разуму устроить слайд шоу из изображений, взятых из различных частей их совместной жизни.

Его воспоминания окончились на последнем, что он сделал для нее перед тем, как ее убили: установил цепь противоскольжения на тот внедорожник. Для лучшего сцепления со снегом.

Ладно, теперь он моргал с невероятной быстротой…

Церемония превратилась в размытое пятно – он произносил отрепетированные слова, молча все остальное время. Тор обнаружил, что рад столь долгому ожиданию, чтобы сделать это. Он не думал, что смог бы пройти через все это в какое-то другое время.

На этой ноте он посмотрел на Лэсситера. Ангел сиял с головы до ног, его золотые пирсинги ловили свет вокруг и внутри него, отражая его, усиливая десятикратно.

По какой-то причине парень не выглядел счастливым. Его брови были сведены вместе, словно он пытался провести подсчеты в уме, и получал результат, который ему не нравился…

Теперь я попрошу Братство выразить свои соболезнования семье усопших, начиная с Его Величества Рофа, сына Рофа.

Тор решил, что ему показалось, и вновь сосредоточился на своих Братьях. Когда Фьюри отошел от столика, Ви осторожно подвел Рофа к чаше с солью. Закатав рукав своей мантии, король вынул из ножен один из черных кинжалов и провел лезвием по внутренней стороне предплечья. Когда на краях пореза появилась ярко-красная кровь, мужчина вытянул руку и позволил каплям упасть.

Каждый из Братьев поступил так же, глядя в глаза Тору, безмолвно выражая свою горечь обо всех его потерях.

Фьюри был последним, Зи держал книгу, пока тот завершал ритуал. Затем Праймэйл поднял кувшин и произнес священные слова, наливая из него воду, превращая тронутую розовым соль в соляной раствор.

Сейчас я прошу хеллрена Веллесандры снять мантию.

Тор осторожно вытащил отпечаток ладони Наллы, прежде чем развязать ленту Избранных, и положил их поверх мантии, когда снял ее.

Я прошу хеллрена Веллесандры преклониться перед ней в последний раз.

Тор повиновался, опускаясь на колени перед урной. Краем глаза он видел, как Фьюри подошел к мраморному камину справа. Из пламени брат вытянул первозданное железо для клеймения, которое привезли из Старого Света давным-давно, сделанное руками неизвестного задолго до того, как у расы появились совместные воспоминания.

Его конец был примерно шесть дюймов в длину и, по крайней мере, дюйм в ширину, а ряд символов на Древнем языке разогрелся настолько, что светился желтым, а не красным.

Тор занял необходимое положение, сжав руки в кулаки и наклонившись вперед, чтобы костяшки пальцев уперлись в более плотную белую ткань на полу. На долю секунды он мог думать только о мозаичном рисунке яблони под собой, том символе возрождения, который он начал ассоциировать лишь со смертью.