Знак фараона (сборник), стр. 79

Девушка вернула возлюбленному браслет. Молодой человек на мгновение закрыл глаза. Если прорицатель узнал правду и рассказал ее Инаре, ему придется многое объяснять.

– Он сказал, что эта вещь способна поведать больше, чем любая другая. Мы поженимся, но наше счастье будет недолгим. Скоро мы навсегда расстанемся. И у нас не будет общих детей.

Тамит погладил ее по голове и мягко произнес:

– Это неправда. Что может нас разлучить? А если мы будем вместе, у нас обязательно появятся дети.

Девушка подняла заплаканные глаза.

– Вдруг тебе придется уехать на родину?

– Если это случится, я возьму тебя с собой.

– В Фивы?

– Да.

– Расскажи мне о них.

– Это самый прекрасный город на свете, – промолвил Тамит и начал рассказывать, а Инара слушала с изумлением и благоговейным восторгом.

– Твои родители меня примут?

– Конечно. Они замечательные. Моя мать давно мечтала, чтобы я женился.

– Почему ты не выбрал египтянку? – спросила Инара. Ее взгляд был чистым, как у ребенка.

– Потому что ни одна из них не была похожа на тебя.

– Ты меня любишь?

Подумав о том, что у него наконец появилась возможность сделать счастливой хотя бы одну женщину, Тамит произнес как можно искреннее:

– Да, Инара! Я люблю тебя.

Пытаясь вернуть девушке душевное равновесие и уверенность в будущем, египтянин сделал все для того, чтобы ускорить свадьбу. Она состоялась в следующем месяце и была сыграна согласно обычаям хеттов. Жениху и невесте были подарены породистые лошади, дорогое оружие, множество красивейших керамических изделий, золотых и бронзовых украшений, а также подвесок, играющих роль амулетов. Пектораль Тамита привлекала внимание многочисленных гостей. Молодому египтянину оказывались почести, какие заслуживало только лицо божественной крови.

Инара была счастлива, и он тоже казался счастливым. Тамит решил, что напишет Уне. Возможно, он обидел мать, не сообщив о том, что собирается вступить в брак. Но едва ли в ближайшие годы ему доведется увидеть родителей, если только хрупкий и во многом условный мир между Рамсесом и хеттами не пошатнется и не даст трещину.

Тамит не желал притворяться перед собой: ему не хотелось возвращаться в Фивы, к неумолимому и всесильному прошлому. Он, как когда-то его мать, мечтал начать новую жизнь.

Глава X

За последние полгода Тие довелось испытать много такого, что мешало вспоминать дни далекого детства, не давало мечтать о тайных мгновениях, которые дарили радость душе, истосковавшейся по любви и свободе.

Вместо этого Тия думала о минутах, когда биение крови в теле Мериба становилось почти неразличимым, когда он тяжело и неровно дышал, а его лицо искажалось от страданий. Она была искренне рада, когда эти страшные секунды, часы и дни остались позади. Мериб понемногу начал подниматься с постели, и, хотя было ясно, что он никогда не сможет в полной мере вернуться к прежней жизни, его состояние стало внушать надежду.

Тамит уехал, и Тия старалась не думать о том, где он и что с ним сейчас. Он наверняка написал своей матери, но молодая женщина не находила в себе сил навестить Уну. Ее жизнь свелась к заботе о муже, к беспрестанной борьбе с болезнью и смертью.

Сегодняшний день выглядел по-особому ярким, и Тией овладело позабытое спокойствие. Вернувшись из храма Амона, она вошла в сад и стала прислушиваться к бесчисленным звукам – чириканью птиц, стрекоту насекомых в траве, а также любоваться солнечными бликами, сверкающими в листве.

Утром Мериб попросил перенести его в беседку, и Тия направилась туда.

К удивлению молодой женщины, там находился и Тимес с неизменными папирусом и пером в руках. Ему удалось сдать экзамены на жреца низшей степени, и теперь юноша готовился преодолеть среднюю.

– Что-то случилось? – спросила Тия, переводя взгляд с брата на мужа.

– Садись, – сказал Мериб.

Он выглядел осунувшимся, но боль и страдания, совсем недавно омрачавшие взгляд, ушли. В глазах осталась только усталость.

Тия опустилась на скамью. Хнут поправила подушки за спиной Мериба, и он произнес:

– Я специально позвал Тимеса. Он составит прошение о расторжении нашего брака.

Молодой женщине почудилось, будто внутри что-то рушится, и вместе с тем она ощутила, как в сердце разгорается жаркое пламя.

– Но… почему? – прошептала она.

– Потому что так будет лучше для всех нас. Хотя мы разводимся по взаимному согласию, все же придется указать причину. Супружеская измена не подойдет, поскольку в этом случае тебя ждет наказание, – невозмутимо продолжал Мериб. – Однако моя болезнь может показаться жрецам достаточным основанием. Ты молодая, здоровая женщина, а я превратился в калеку.

– Я тебе не изменяла! – быстро произнесла Тия и покраснела.

Один из уголков его губ пополз вверх, а взгляд помрачнел.

– Ты не можешь дать мне любви, Тия, а жалость мне не нужна. Это поймет каждый, кому знакомо слово «гордость». Ты получишь половину имущества и сохранишь репутацию порядочной женщины. Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Больше мне не о чем тебя просить.

Тия уронила руки на колени и проговорила упавшим голосом:

– А дети?

– Когда ты будешь готова покинуть мой дом, мы поговорим и об этом. Поверь, я ничего не собираюсь у тебя отнимать.

Голос Мериба звучал спокойно и ровно, разве что слишком отстраненно и холодно. В его душе затаилась обида. Обида на нее, Тию, за ее обман и измену, на судьбу, которая разрушила его жизнь. С той минуты когда его состояние начало улучшаться и стало ясно, что он не умрет, архитектор обращался с женой так, словно между ними была глухая стена.

В глазах молодой женщины блеснули слезы.

– Чем ты намерен заняться, Мериб?

– Строить гробницы мне уже не придется, но я не жалею. Последняя усыпальница, в строительство которой я вложил так много сил, оказалась неудачной. Я стал жертвой собственного творения. Слава богам, мои глаза и руки целы. Я займусь тем, чем мечтал заниматься еще в юности: рисовать. Благо, у меня есть помощник – мой сын.

Хнут стояла рядом с Мерибом как верный страж; по лицу девушки нельзя было догадаться, о чем она думает и что испытывает в эти минуты. Однако когда господин произнес ее имя, она смутилась и затрепетала.

– Тот свиток, в котором записано распределение имущества, хранится у тебя, Тимес?

– Да.

– Найди его и прибавь: награда Хнут увеличивается до двадцати дебенов.

Девушка вспыхнула.

– Зачем мне деньги!

– Затем, зачем и свобода. Отныне ты сама себе госпожа и можешь распоряжаться собой. Иди куда желаешь и делай что хочешь.

– Золото не даст мне того, что я хочу получить. Я желаю быть рядом с тобой.

Архитектор усмехнулся.

– Зачем я тебе?

– Ты знаешь зачем, – прошептала девушка.

Мериб смотрел на женщин, одну из которых он хотел, но был вынужден отпустить, вторую не желал, но должен был оставить при себе.

Когда-то Хнут в самом деле очень нравилась архитектору, она нравилась ему и сейчас. Она сделала для него много такого, о чем он предпочел бы забыть, потому что не знал, сумеет ли ей отплатить. Эта молодая женщина была по-собачьи предана ему, тогда как он сумел принести ей одно только горе.

Мериб устало закрыл глаза и открыл их, когда Тия спросила:

– Ты говорил, будто видел иной мир. Скажи, там что-нибудь есть?

– Там есть все, о чем говорят люди, и даже больше. Но нам не надо туда спешить.

Тия помедлила.

– Я давно хотела спросить, – нерешительно начала она, – правда ли, что ты оговорил моего отца, из-за чего ему пришлось уехать из Фив в Эффе?

– Правда. Я выручал Джедхора, – ответил Мериб и коротко добавил: – Прости.

– Я тебя не виню, – сказала Тия. – Если бы Анхор остался в Фивах, моя судьба могла сложиться иначе.

Мериб поднял брови.

– Так ты не жалеешь?

– Жалеть о своей судьбе так же бессмысленно, как сетовать на богов, – ответила женщина.