Смерть на кончике хвоста, стр. 32

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

10 февраля

Наталья

Следующим вечером, ровно в девять пятнадцать, Наталья уже стояла возле дверей Воронова.

Этому событию предшествовал целый ряд других событий. Во-первых, она позвонила на работу и взяла несколько дней за свой счет. Договориться со старшим менеджером Шуриком Зайцевым, еще помнившим ее вчерашнее феерическое появление в конторе, оказалось плевым делом. Он с готовностью согласился предоставить Наталье пятидневный отпуск по семейным обстоятельствам, но поставил одно-единственное условие: ужин при свечах в одном из ресторанов города. Ресторан выбирает Наталья.

Наталья дала клятвенное обещание поступить в распоряжение Шурика в ближайшее воскресенье.

Второе мероприятие оказалось не таким игривым, оно касалось сведений Нинон об убийстве банкира Радзивилла. С самого утра Наталья засела за телевизор: смерть Радзивилла оказалась новостью не первой свежести, и ей было уделено гораздо меньше внимания, чем всем остальным городским новостям. И все же в одной из зазевавшихся и нерасторопных программ регионального телевидения она отыскала сюжет, посвященный Герману Радзивиллу.

Нинон не солгала и даже не преувеличила — банкира действительно убили. Тело его было найдено в багажнике собственной машины на улице Долгоозерной. Радзивилл был управляющим «Ирбисом» — одним из крупнейших и стремительно развивающихся банков города. Он слыл известным меценатом, яхтсменом и почетным председателем городской ассоциации шахматистов-любителей. Его убийство повергло в шок всю финансовую элиту. А интенсивно ведущееся следствие склонялось к версии, что убийство связано с профессиональной деятельностью банкира. Но не исключало и других мотивов. В том числе — бытовых. Гражданская панихида должна состояться в Доме приемов банка «Ирбис» в полдень десятого февраля.

То есть сегодня.

А весь репортаж сопровождала фотография Германа Радзивилла. Точно такая же была вклеена в его заграничный паспорт, который лежал сейчас в рюкзаке Дарьи Литвиновой. Никаких сомнений быть не может. В квартире № 48 по Большому проспекту, 62/3, пахнет смертью.

Эта простая мысль совершенно лишила Наталью сил.

Она с трудом заставила себя выгулять изнывающую Туму, пробежалась к ближайшему ларьку «Союзпечать» и скупила все недельные обозрения.

Каждое уважающее себя издание посчитало своим долгом опубликовать комментарии к происшествию на Долгоозерной. В зависимости от направленности изданий комментарии варьировались от крохотной заметки в разделе «Криминал» до подвальных статей в жанре «журналистское расследование». Одна из деловых газет поместила досье на Радзивилла, в котором он предстал финансовым ангелом с трансфертной трубой у губ и пачками ГКО вместо крыльев.

Только одно удивило Наталью — газетчики, не сговариваясь, стыдливо опускали момент обнаружения тела. Скрюченный в багажнике Радзивилл, должно быть, не слишком пленял их воображение. И ничего не было сказано о поездке во Францию. Но ведь она должна была состояться! Как авиабилет Радзивилла и его паспорт оказались в квартире Литвиновой? Самое простое предположение — они были любовниками и собирались лететь в Париж вместе. Но самое простое не всегда является неверным. Тогда при чем здесь билет на Мурманск?

А может быть, к смерти Радзивилла приложил руку Денис? И его поездка в Москву была лишь прикрытием?

Но по зрелом размышлении Наталья эту мысль отвергла. Истерик, подобный Денису (а это явствует из его судорожных телефонных звонков), никогда бы не сунул тело в багажник — темперамент не тот. Может быть, он и способен убить. Но хладнокровно обставить убийство — это вряд ли…

И потом — где сама Дарья?

Мысль о Литвиновой выгнала Наталью из дому. И привела ее к Дому приемов «Ирбиса» на Карповке.

Все пространство перед внушительным — из камня и стекла — зданием было заставлено дорогими иномарками. И Наталья втайне порадовалась, что шикарная литвиновская дубленка и такой же шикарный платок вкупе с шикарными сапогами дают ей право безнаказанного участия в этой великосветской панихиде. Без всяких колебаний она прикрылась литвиновскими же черными стодолларовыми очками и затесалась в толпу роскошно одетых мужчин и таких же роскошных женщин. И прошла в зал.

…Гроб с телом покойного стоял на возвышении в центре зала. Он утопал в цветах и венках, и в скорбящих родственниках тоже. Наталья сразу же определила вдову, сидевшую подле гроба с каменным лицом, и худосочного молодого человека — очевидно, сына Радзивилла. К ним то и дело подходили солидные мужчины. Они что-то нашептывали на ухо вдове и жали руки сыну. В толпе пришедших отдать последний долг Наталья заприметила не меньше двух десятков растиражированных телевидением известных физиономий.

— И ты здесь? — громкий шепот за спиной заставил ее вздрогнуть. — Вот кого не ожидала увидеть! Скорбишь по этому подонку? Или не поверила своему счастью и решила лично убедиться? И эта сука, должно быть, своему счастью не верит. Шантажист подох, да здравствует свобода!

Наталья резко обернулась — быть может, чересчур резко для размеренной панихиды и негромко звучащего «Реквиема» Моцарта. Позади нее стояла девушка: ослепительная блондинка со змеиным, презрительно выгнутым ртом. Наталья сразу же узнала ее: подруга Литвиновой, одна из троицы с фотографии на столе. Блондинка, должно быть, приняла ее за Литвинову: дубленка-перевертыш и эксклюзивный платок могли ввести в заблуждение кого угодно.

— Простите… — пролепетала Наталья. И девушка тотчас же поняла, что обозналась. Она покраснела и досадливо поморщилась.

— Это вы простите, ради бога. Я просто приняла вас за свою подругу. Вы очень похожи. Во всяком случае — со спины… Простите еще раз…

Блондинка мгновенно ретировалась, но еще некоторое время не выпускала Наталью из поля зрения. Можно только представить, как она костерит себя в душе за подобную неосторожность. И Наталья почти непристойной трусцой устремилась к выходу.

Что ж, чужие шмотки приносят первые плоды.

Крошечная тирада подруги Литвиновой не выходила из Натальиной головы. Во-первых, Радзивилла обозвали шантажистом, что само по себе является идеальным поводом к убийству. Во-вторых, кого имела в виду блондинка под емким определением «сука»? Причем сука, не верящая своему счастью? Такой характеристики может удостоиться кто угодно. Например — вдова… Наталья вспомнила каменное лицо женщины у гроба — она вовсе не выглядела убитой горем. Но и обезумевшей от радости — тоже. А впрочем, все это — вопрос приличия, не более. А вопрос приличия может подмять под себя любую эмоцию.

— До самого вечера Наталья бесцельно бродила по Васильевскому; она не пропустила ни одного кафе, ни одной «стекляшки» на Большом, она выпила несколько литров желудевого эрзац-кофе, гордо именовавшегося в ценниках «капуччино», но так ни к чему и не пришла.

Оставался самый простой и ясный вариант — сообщить обо всем в правоохранительные органы. Передать следствию билет и паспорт Радзивилла, а заодно — документы Дарьи Литвиновой. Это наверняка продвинет дело. Только в какую сторону? И как она объяснит свое присутствие в квартире? Старая школьная подруга из города Апатиты Мурманской области? Партнерша по игре в большой теннис? Знакомая собачница? Но как только они выйдут на настоящих школьных подруг, партнерш и знакомых собачниц — неприятностей ей не избежать. А просто подбросить паспорта и документы, ничего не объясняя и оставаясь при этом анонимным доброжелателем, — совсем уж глупо. Так же глупо, как и съехать сейчас из литвиновского гнезда, да простит ее Нинон…

Она сама загнала себя в угол. А святочный рассказ про собаку, ключ в почтовом ящике и ее трехдневное пребывание в чужой квартире станет не таким святочным, как только ее выслушает следователь. И еще неизвестно, какие выводы он сделает из всей этой истории.

Воронов.

Вот кто нужен ей. Воронов подскажет ей решение.