Цвет любви, стр. 25

Джонатан резко разворачивается и ведет меня между столиками к дверям. Мы шагаем, он крепко сжимает мои плечи, и это действует лучше, чем ожидалось, поскольку я предоставляю ему возможность вести.

— Он обязательно сделает это! — кричу я, оборачиваясь через плечо, когда мы находимся уже почти у самого выхода, поскольку до моих извилин только дошло замечание Ричарда, и я чувствую необходимость защитить Джонатана. — Он очень хорошо обо мне заботится. Он даже…

«…вернул мне залог, на что я и не надеялась!» — хочу крикнуть я. Потому что именно так и случилось, после заявления от Джонатана мнимого Уилла Скарлетта поймали очень быстро, и мне действительно вернули деньги. Для меня это всего лишь один из многих его героических поступков, которые приходят на ум и о которых обязательно должен узнать злорадствующий Ричард. Но у меня больше нет возможности что-либо сказать, потому что Джонатан буквально проносит меня последние метры, и мы оказываемся за дверью. Очевидно, ему не терпится убраться из заведения, неоновые рекламы которого отражаются в луже на тротуаре. Должно быть, пока мы ужинали, прошел дождь, и сейчас на улице значительно прохладнее. Внезапно я начинаю мерзнуть, несмотря на свое тонкое вязаное болеро.

— Где Стивен? — спрашиваю я, оглядываясь в поисках лимузина, но его нигде не видно. Обычно большой автомобиль всегда стоит у дверей, когда мы выходим откуда-нибудь, и я почти привыкла к тому, что могу сразу сесть в машину.

Джонатан снимает пиджак и набрасывает мне на плечи. Он слишком велик, однако мне становится тепло и уютно в его аромате. Затем он снова кладет руку мне на плечо. К сожалению, не потому, что ему так хочется, а потому, что в противном случае я бы упала.

— Сейчас приедет. Он должен быть здесь только в десять часов. Но ведь нам пришлось уйти раньше, — ворчит он, и я слышу упрек в его голосе, однако у меня слишком сильно кружится голова, чтобы размышлять об этом.

Холодный ночной воздух слегка развеивает туман, окружающий мой рассудок, впрочем, недостаточно, чтобы полностью прояснить мне голову. Да мне и не хочется приходить в себя. Потому что тогда я останусь одна, ведь Джонатану больше не придется поддерживать меня. Я обхватываю его руками и крепче прижимаюсь к нему, и он не возражает, однако продолжает лишь сжимать мое плечо.

— Намного дольше этого идиота и его дебильную подружку я все равно бы не выдержала, — бормочу я ему в воротник.

Джонатан удивленно глядит на меня сверху вниз, а затем негромко смеется, я слышу рокот в его груди. Мышцы его грудной клетки немного поддаются, и только теперь до меня доходит, насколько они были напряжены.

— Ты невозможная, Грейс. Мне следовало бы тебя уволить. — Он улыбается, и я не могу отвести взгляда от отломившегося уголка зуба, он кажется мне невероятно сексуальным.

— Но не сегодня, — говорю я и поднимаю к нему лицо. — Завтра. Сегодня ты меня лучше еще раз поцелуй.

Он снова становится серьезным, глядит на меня в упор. Его глаза темнеют, и по его лицу пробегает какая-то тень. Однако она улетучивается слишком быстро, чтобы я успела ее истолковать, и я снова вижу то самое неприступное выражение, которое уже научилась ненавидеть.

— Стивен приехал. — Он разворачивает меня в сторону улицы, и мне приходится настроить резкость. У тротуара действительно останавливается лимузин.

Я с трудом проделываю несколько шагов до двери, позволяю Джонатану помочь мне устроиться. Когда он садится рядом, я автоматически придвигаюсь к нему. Сначала он не реагирует, а затем со вздохом кладет руку мне на плечо и позволяет мне использовать его грудь в качестве подушки.

— Грейс, это действительно плохая идея.

— Почему же? — сонно спрашиваю я и закрываю глаза. Моя рука лежит на его груди, я чувствую, как бьется его сердце. — Почему ты так мне сопротивляешься?

Я знаю, что не должна с ним разговаривать подобным образом, но в данный момент мне все равно. Мне просто нужно знать.

— Потому что ты никогда не сможешь играть по моим правилам, — слышу я его голос у самого своего уха.

— А ты попробуй, — шепчу я, не поднимая головы.

Он не отвечает, между нами повисает бесконечное молчание, а автомобиль продолжает ехать сквозь ночь. Легкое покачивание и тепло Джонатана убаюкивают меня, я забываю, о чем спрашивала, постепенно начиная засыпать.

— Где твои ключи, Грейс? — Его голос заставляет меня снова открыть глаза, но лишь на миг, потому что передо мной почему-то все кружится.

— Понятия не имею, — бормочу я.

Разве они не в сумочке? Джонатан отодвигается от меня, и я опускаюсь на сиденье, заворачиваюсь в его пиджак, слышу, как Джонатан разговаривает со Стивеном, а меня снова уносит прочь. На слова я внимания не обращаю.

В какой-то момент открывается дверь, внезапно становится холодно. Я недовольно морщу лоб, когда кто-то хватает меня за руку. Я сопротивляюсь, не хочу просыпаться, но меня держат крепко.

— Идем, Грейс, — слышу я голос Джонатана у самого своего уха и позволяю ему вытащить себя из машины.

Потом у меня под ногами не оказывается земли, потому что он поднимает меня и куда-то несет. Я на миг приоткрываю глаза и вижу ярко освещенный, очень элегантный дом с дверью из благородно поблескивающего темного дерева. Но свет ослепляет меня, все вокруг слишком сильно качается, и поэтому я тут же закрываю их снова. Я понятия не имею, где мы, но мне не страшно, ведь со мной Джонатан. Я спокойно проваливаюсь обратно в сон, который просто-напросто не желает меня отпускать, и погружаюсь в приятную тьму.

13

Первое, что я вижу, проснувшись, — это белое окно с поперечными перекладинами, на которое я гляжу с недоумением, поскольку не узнаю его. В него смотрит солнце, значит, уже утро. Где я?

Слегка оглушенная, я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что лежу на широкой, очень мягкой кровати в большой спальне, оклеенной белыми обоями. Массивный деревянный шкаф и стоящий у стены комод сделаны из темного дерева, блестящий паркетный пол — тоже. На нем лежат несколько толстых белых шерстяных ковриков, похожих на островки, не дающие ногам замерзнуть. Единственное цветное пятно в комнате — угловатое красное кресло, на котором лежит платье. Оно зеленое с нежными белыми капельками и кажется мне знакомым. Такое у меня тоже есть. Кроме того, там лежит белое вязаное болеро, и я замечаю чашечки бюстгальтера, белого, с кружевами. Такой у меня тоже есть…

И внезапно мои пальцы вцепляются в мягкое одеяло, под которым я лежу, меня пронизывает ледяной шок, когда я понимаю, что это моивещи разбросаны там, на кресле. Все это вчера было на мне.

Я тут же перевожу взгляд на себя, но я не обнажена, на мне рубашка в клеточку, которая мне слишком велика. От нее веет приятным знакомым запахом — Джонатан!

Застонав, я переворачиваюсь на спину и хватаюсь за голову, когда вспоминаю минувший вечер. Ужин с графом Дейвенпортом. Вино и шампанское, поездка на лимузине… Боже мой.

Я в отчаянии закрываю глаза, желая избавиться от воспоминаний. Но воздействие алкоголя улетучилось, реальность омерзительно и неприятно скалится мне в лицо, не давая прогнать себя прочь.

Я напилась. Страшно напилась. Настолько, что Джонатану пришлось поддерживать меня, когда мы уходили из ресторана, а потом и вовсе нести. Я еще помню прикосновение его рук, обнимавших меня. Но куда он меня притащил?

Это его спальня? Судя по обстановке, очень даже может быть, все выглядит благородно, дорого, масштабно. Нечто подобное можно позволить себе в Лондоне, только если иметь деньги. Но если это его спальня, то почему я здесь? Почему он не отвез меня домой?

«Где твои ключи, Грейс?»— внезапно слышу я его голос в своей голове. Он спрашивал меня об этом в машине, это я помню. Но я не знала, и мне было все равно. Может быть, он искал их и не нашел? Позвонил в квартиру, и никто не открыл? Или он сразу отвез меня сюда?

Я сажусь, подтягиваю одеяло к подбородку, внезапно чувствуя себя совершенно незащищенной. Я понятия не имею, что случилось прошлой ночью. Ясно одно: очевидно, Джонатан раздел меня, а затем натянул на меня рубашку от своей пижамы. И это означает, что он видел меня голой. Мою грудь захлестывает волна жара, которая поднимается по шее к щекам, потому что мысль об этом шокирует и в то же время возбуждает меня.