Fortuna Caeca Est (Судьбы судебный приговор) (СИ), стр. 122
— Это когда я обнаружил тебя в своей комнате, исследующей мои вещи? — Какая подлость с его стороны говорить об этом в таком насмешливом тоне.
Закусив губу, Миша покачала головой.
— Что было до этого? Где ты был все это время?
Мужчина увел взгляд в сторону, а когда вновь посмотрел на Мишу, там не было и намека на прошлое веселье.
— Нет… нет, только не говори мне… — Обреченно простонав, девушка сползла с его тела, хватая с пола простыню. — Это был Лион, да?
— Да, черт возьми. И я до этого самого момента был всем исключительно доволен. — Бросил Дэймос, смотря на то, как Михаэль садится на постель. — Ты знала, что это произойдет.
— Я тебе сказала не убивать его! Я приказала тебе!
— Ну так он жив. — Мужчина тяжело вздохнул, вновь облокачиваясь на кровать. — Все как ты хотела…
— Очень смешно. Как я хотела? Ты как раз делаешь то, чего я не хочу…
— Да брось.
— Не нужно переводить разговор в сторону… — Она все еще не решалась произносить этого слова при нем. — Ты… ты не делаешь то, чего я прошу.
— Разве? Я не нарушил ни одного твоего приказа, госпожа. И вообще, что тебя не устраивает? Ублюдок жив, пусть меня это и жутко раздражает, но он еще дышит. Ты не причастна к его мучениям, это решение я принял сам. Твоя совесть чиста, если ты беспокоишься об этом…
— Нет, не об этом! Если так подумать, что тебе мешает убить… да кого угодно. Мне что, нужно составить огромный свод правил и запретов?
— Некоторые так и делают. — Усмехнулся Дракон, закрывая глаза. — Черт, ты так ничего и не поняла.
— Я поняла, что совершенно… абсолютно не могу доверять тебе. — Прошептала Миша, подтягивая колени к груди. — А если тебе захочется убить… Визириса или… моих родителей… или…
— Я не могу убить их по двум причинам. — Повысил голос Дракон, вставая с пола и отходя к окну. Рывком он отдернул занавеску, поднимая глаза к ночному небу. — Во-первых, потому что даже на таких, как я, распространяется закон. Потому что я, представь себе, не всесилен. Потому что я не единственный темный в рабстве и, обычно, при нарушении закона одним, на него как цепных собак натравливают других.
Миша вздрогнула, оборачиваясь к мужчине. Тот, замерев, смотрел за окно, словно вспоминая не лучшие моменты из своего прошлого. И в этом молчании создалось такое впечатление, что ему самому приходилось не раз участвовать в этой «травле».
— А во-вторых? — Решила спросить она через минуту.
— А это «во-вторых» как раз то, чего ты так и не поняла. — Произнес медленно Дракон, поворачиваясь к Мише.
Прежде чем до нее дошел смысл его слов, Михаэль задумалась над тем, какое это кощунство — обратить настолько великолепное, гордое, сильное, прекрасное существо в рабство. Заставить служить, и главное кому…
— Что? — Выдохнула она тихо, поднимая глаза.
— Ты хоть раз допускала мысль, что я делаю это не просто из-за прихоти? Не просто потому что мне нравится, как ты думаешь… наверное, не без причин, убивать и калечить. И не для того, чтобы досадить тебе. Я не издеваюсь над тобой, как тебе могло показаться. Я делаю это все, потому что хочу увидеть на твоем лице хоть раз искреннюю благодарность. Я хочу, чтобы твои враги, черт возьми, поняли, что если не ты укажешь мне на них, то я сам их найду. А этот случай с Лионом… можешь думать что угодно, я бы все равно достал подонка. Мне жить мешало осознание, что он так же наивен и спокоен, как пятилетняя девочка. Ублюдка, по понятным причинам, не мог достать закон, поэтому его достал я. И я не раскаиваюсь.
Миша приоткрыла губы. Она практически не слышала того, что он говорил. В ушах звенело лишь это его «во-вторых». Ей показалось, или он намекнул на… Он?! Дракон?! Дэймос? Ей?! Она спит?
— Это не я не поняла. — Резко ответила Миша, поднимаясь с постели. — Это ты так этого и не сказал.
— Этого? Чего? — Усмехнулся Дракон, однако теперь его улыбка была такой фальшивой.
— Твоего «во-вторых». — Бросила Михаэль, стискивая в кулаках простынь на груди. — И знаешь, что?..
— Сказать? — Мужчина, прищурившись, приблизился на шаг. — Что ж, отлично…
— …У меня тоже есть парочка слов для тебя…
— …Если тебе так трудно самой признать очевидное…
— …Возможно… точнее, скорее всего, я буду жалеть об этом до конца своих дней…
— Женщины любой расы ни при каких обстоятельствах не произнесут это первыми. Ваша гордость…
— …но это хотя бы будет правдой…
— …а особенно твоя никогда не позволит мне…
— … над которой ты можешь смеяться. Да это, безусловно, очень смешно, ведь…
— … услышать это. Однако, я всегда был честен сам с собой. Потому могу сказать прямо, что…
— …да простят меня боги земли и неба, я люблю тебя!
— …Я, будь все проклято, люблю тебя!
Миша резко выдохнула, слыша нарастающий шум в ушах. И нет, не от того, что только что произнесла самые главные слова в своей жизни, а потому что одновременно с ней их произнес Дракон. И они предназначались, ну ничего себе, ей.
— «Будь все проклято»?! — Прошептала Миша в итоге.
— «Да простят меня боги неба и земли»?! — Ответил ей тем же Дэймос, усмехаясь.
— Вообще-то, я сказала, что… лю… люблю тебя. — Сглотнув, она нашла в себе силы, посмотреть ему прямо в глаза.
— В это трудно поверить, но пару секунд назад я сказал то же самое.
— Но тебя это бесит, не так ли? — Нахмурилась она, слушая его чистосердечный смех. — Что?! Это по-твоему смешно?
— О да. — Протянул мужчина, глубоко вздыхая. — Мне чертовски смешно. Потому что впервые за все время, проведенное в рабстве, я по-настоящему счастлив.
Миша вновь сглотнула, неловко переступая с ноги на ногу. Ну что за момент.
— Мне… мне нужно немного… проветриться… побыть одной…
— Черта с два. — Дракон приближался к ней, тихо посмеиваясь. — Теперь-то ты точно никуда не пойдешь.
38 глава
— Что с тобой не так?
Говоря это, Энгер отбросил в сторону недописанный отчет.
— Ты же знаешь, бумажки — не моя сфера деятельности. — Ответил ему Дракон.
Мужчина, читающий доклады, написанные командирами трех дивизий, сейчас сидел в стороне от рабочего стола Энгера, пока Ворон пытался дописать отчет. Третья попытка, а все дело в этой ненормальной улыбке друга, которую он ловил краем глаза уже который раз. Почему это было проблемой? Ну… может, потому что сам по себе факт улыбки у этого темного был возмутительно шокирующим. Нет, конечно, Дэймос мог проявлять подобную эмоцию. Например, во время сражения, похожего скорее на кровавую мясорубку, безумный оскал не сходил с его жестокого лица.
Но теперь? У Энгера были некоторые сомнения по поводу того, что Дракона заставили так лыбиться эти доклады. Черт бы все побрал, мужчина был сегодня сам на себя не похож и это… ну, если не пугало, то определенно настораживало.
— В преисподнюю бумажки. — Энгер с резким выдохом откинулся в своем кресле. — Что не так конкретно с тобой? Ты явился сюда, наверное, час назад, и спорю, не прочитал еще ни строчки из того, что держишь в руках. — Выпрямляясь, Дэймос кинул на Энгера нахмуренный взгляд, в котором явно читалось «что за..?» — Ты смотришь между строк, в пустоту, и… с твоим лицом что-то не так, понимаешь? Ты, чтоб меня, улыбаешься… по-настоящему.
— Черт, а ведь это реальная проблема…
— Ты в последнее время стал как-то ненормально весел.
— Не имею права?
— Ну… вообще-то, нет. Если учесть, что мы до сих пор в рабстве. — Понизил громкость голоса Ворон, наклоняясь над столом. — Я, черт возьми, секунды считаю, Дэймос. После того, как я встретился с Беллой, я очень жду момента, когда проклятье падет. И мне нужна хоть одна причина, которая объяснит мне, почему я сейчас сижу здесь, а не держу в объятьях свою женщину.
Когда Дэймос медленно перевел взгляд в сторону, Энгер понял, что правдивого ответа можно уже не ждать.
— Я еще не нашел его.
— Что?
— Артефакт. Я еще не нашел его.
— К дьяволу артефакт, нашей силы хватит…