Палитра счастья (СИ), стр. 115
— М-да. И не шее тоже, — хмуро констатировал он.
— Как? — воскликнула она. — Ничего же не было!
Она вскочила и пошла в ванную. Вылетела оттуда злая, возбуждённая и очень расстроенная.
— И как я теперь ходить буду? У меня ведь не было ничего! Это твоя Грэйс меня чем-то накормила, — она снова чуть не плакала.
— Что делать будем? — устало спросил он.
— А что делать? Мне даже лекарства пить нельзя. Вот когда это пройдёт теперь? — обиженно голосила она. Жалуясь, будто он один был виноват в этой аллергической реакции.
— Ну, так что будем делать? — ещё раз спросил он.
— Уволь её, — сказала она первое, что пришло на ум. — А то в следующий раз она перепутает не соль с сахаром, а цианистый калий с мукой! — выпалила Эва в чувствах.
Он взял телефон и набрал номер.
— Ян… подожди… я же просто… — заговорила она в замешательстве.
— Грэйс, ты больше у меня не работаешь, — спокойно сказал, положил трубку и прикрыл глаза.
— …я же просто… Ян… я… — она села на диван и уставилась на него немного ошарашенно и непонимающе.
— Ты же не звонил ей, да? Ты же пошутил? — с надеждой спрашивала, но было совсем не похоже, что он шутил.
— Нет. Ты же слышала. Я позвонил ей и сказал, что она у меня больше не работает.
— Это ужасно, — растерянно она смотрела на него. Но его совсем не волновало, что она думает.
— Что ужасно, Эва?
— Ну ты же говорил, что у неё дети… А теперь она без работы…
— Эва, её бездарям по 25 лет. С голоду не умрут, — он взъерошил волосы и потёр лицо.
— Позвони и скажи, что ты пошутил, — потребовала она совершенно серьёзно.
— Ты о чём? Я всё сказал и никаких шуток. И решения своего не поменяю.
— Какой ты… Но это же жестоко… — она была сражена его поступком и даже не скрывала это.
— Эва успокойся, — равнодушно сказал он. — Ты хотела, чтобы я от неё избавился, и я её уволил.
— Но я… просто ляпнула… — смущённо проговорила она
— Не ляпай в следующий раз, — сухо посоветовал он.
— Позвони…
— Эва, всё! — раздражённо оборвал он её. — У тебя всё тело в сыпи и болит живот. И ты права в следующий раз она перепутает муку с цианидом. А я не ёжик — умру сразу.
— А причём здесь ёжики? — озадаченно спросила она.
— На ежей цианистый калий не действует, — последовали его объяснения.
— Я и подумать не могла… — всё так же растерянно повторяла она.
— Что цианид не действует на ежей?
— Нет… Ян! Ну, причём здесь ежи?! — возмутилась Эва. — Что ты вот так сразу и сделаешь!
— Всё для тебя, моя радость… Только скажи… Кого ещё уволить, чтобы тебе было хорошо?
— Монстр, — сказала она и внимательно посмотрела на него. — Что с тобой?
— Что со мной?
— Ну, ты как-то выглядишь… не очень здоровым я бы сказала… — деликатно определила она его бледный вид.
И даже загар не смягчал впечатления, скорее усиливал, и цвет лица был не бледным, а скорее серым. Очень болезненным.
— Я плохо себя чувствую. Точно, это Грэйс нас чем-то накормила. У меня тоже живот болит.
— Да? — она посмотрела на него с нескрываемым сочувствием. — А я думаю, почему ты спишь целый день.
— Да, именно поэтому. И я ничего не ел сегодня. И раз уж на то пошло… — с полуулыбкой продолжил он, — …теперь у нас нет домработницы. И сегодня я точно никого искать не буду, так что ужин, дорогая, придётся готовить тебе самой, — доволен, что и не передать словами.
— Чёрт… Чёрт-чёрт-чёрт!
— Ага, он самый… С хвостом и с рожками.
Она поднялась с дивана и пошла на кухню, но приостановившись, произнесла не оборачиваясь:
— Ну… мало ли от чего у меня эта сыпь… Ян…
— И я почему-то ну очень хочу пирог с клубникой. Умираю без сладкого… — улыбнулся, услышав, как она фыркнула. Так и видел выражение её личика — надменно вздёрнутый носик и поджатые губы.
Глава 42
Эва задумчиво пошарила по шкафчикам. Мебель на кухне тоже была светлая. Не белая, а приятного молочного оттенка.
«Тебе повезло», — думала она, барабаня кончиками пальцев по глянцевой поверхности, — «с клубничным пирогом я смогу справиться… наверное…»
Надо сказать, что шкафчиков у него на кухне было полно и все большие. И вмещали они в себя кучу барахла. Всё то, что могло ей понадобиться.
Она обследовала духовой шкаф, подумав, не спросить ли у Яна инструкцию по его эксплуатации. Потом передумала. Понажимала все кнопочки, решив, что, в конце концов, все духовые шкафы, в сущности, работают одинаково.
— Так… ингредиенты… ингредиенты… — бормотала она, ещё раз исследуя содержимое шкафов.
Естественно, половины необходимого не обнаружилось. Она даже обрадовалась и поспешила сообщить об этом Яну, прошагав в гостиную и остановившись позади дивана.
— Возьми консервированную. Она точно есть в холодильнике, — получила она ответ на то, что свежей клубники них в доме не имеется.
— Муки тоже нет, — вторая попытка провалить саму идею пирога.
— Загляни в морозилку. Может там найдётся готовое тесто. Меня это устроит, — снова коротко и ясно. И снова так и не удостоив её взглядом.
Ну, ладно!
Раз он болеет, она решила сильно не заострять на этом внимание.
— Если у тебя так сильно болит желудок, разве можно есть такое? — с сомнением поинтересовалась она.
Можно зайти с другой стороны. Раз уж все предыдущие попытки не увенчались успехом.
— Можно. Даже нужно.
— Сомневаюсь… — продолжала настаивать она, топчась на том же месте.
— Не сомневайся. А хотя ты права, — вдруг отступил он и Эва готова была обрадоваться. — Лучше ореховый торт.
— Чего?
— …можно шоколадный… и много-много орехов…
— Это почему это?
— Чтобы пополнить запасы белка в организме.
Она решительно ничего не понимала. Недоумевая уже пошла на кухню, но остановилась и спросила:
— А зачем тебе пополнять запасы белка в организме?
— Как, зачем? Вот поправлюсь и уложу тебя в постель, — очень серьёзно. Без тени улыбки, так сказать. Во всяком случае, в голосе она этого не услышала, а лица не видела.
Тишина.
Он улыбнулся, услышав её удаляющиеся шаги.
— Тогда точно клубничный пирог! — донеслось откуда-то с района кухни.
Как ни странно, и ни удивительно, в морозилке нашлось песочное тесто. И консервированную клубнику в бездонном холодильнике она тоже нашла. Если его это устраивало, то её тем более. Она вытащила всё это на стол. Всё, что ей понадобится, расставила и разложила ровным рядком и пошла проверить не высохло ли платье и остальные вещи тоже.
Да, высохло. А потому, раз уж есть время, пока тесто разморозится, логично было бы его погладить. Что она и решила сделать. Нашла утюг и гладильную доску, но только потому, что до этого провела в квартире, а особенно в гардеробной и спальне подробный «обыск» со всем своим пристрастием. Воткнула вилку в розетку и пошла снимать остальные вещи с сушилки.
— Я-я-я-н!!! — раздался полный отчаяния возглас. Можно сказать на всю квартиру, учитывая её размеры.
— Господи… — пробормотал он и встал с дивана. Направился туда, откуда и раздавался этот крик. Прямиком в спальню.
— Что случилось, Эва?
— Я… Я сожгла платье, — безнадёжно проговорила она, сжимая пострадавший предмет одежды.
— Где? — он забрал у неё из рук платье и оценил повреждения.
— М-да… — коротко констатировал он.
Не сильно, но припалено. Немного, но всё равно заметно.
— Вот это, пожалуйста, не гладь, — кивнул он на кучку вещей на кровати. Его вещей. — Отдадим в химчистку.
— Я не такой бездарь, как ты думаешь, — возмутилась она. — Просто я его ещё ни разу не гладила. Нужно было вывернуть наизнанку, а я забыла. И утюг сильно нагрелся.
— Ну, и что ты расстраиваешься? — он прошёл в ванную и выкинул платье в мусорную корзину. Вернулся и выдернул вилку шнура из розетки.
— Оно мне нравилось. Это моё любимое… Было… — с сожалением проговорила Эва.
Сейчас расплачется. Как пить дать снова будет лить слёзы. Так и стояла глядя, на гладильную доску прикусив большой пальчик. Он обнял её сзади за плечи и поцеловал в щёку.