Страна Семи Трав, стр. 49

7. Бежать, бежать!

Маук?.. Что это за чудище такое — Маук?..

Оказывается, нельзя было отмахнуться от нее. Она требовала к себе внимания, и самого пристального.

«Маук не велит», — многозначительно сказал Нырта, преградив Ветлугину путь к перевалу. Стало быть, именно она, эта непонятная, зловещая Маук, не пускала из котловины?

Странно!..

Ветлугин не собирался вникать в суеверия «детей солнца». Не считал себя достаточно компетентным для этого.

«Впоследствии в горы придут специалисты, этнографы, — думал он. — Им и карты в руки».

Но выяснилось, что в одном из суеверий он должен обязательно разобраться сам, и побыстрее, не откладывая дела в долгий ящик.

Маук надо было понять и нейтрализовать, вежливенько убрать в сторонку, чтобы не путалась под ногами, не мешала уходу (или отъезду) путешественника из котловины.

Но едва Ветлугин приступал с расспросами к «детям солнца», как те отводили глаза, хмурились или же сразу в грубой форме обрывали разговор.

Тема Маук была запретной темой.

Лишь однажды Фано пробормотала что-то о «крыле, которое закрыло солнце». Крыло? По-видимому, обитатели котловины представляют себе Маук в виде птицы? Птица Маук?..

С Маук была связана также какая-то очень большая откочевка «детей солнца». Выяснилось, что они не всегда жили в горах. Так, по крайней мере, можно было заключить из путаных объяснений Нырты. Жили где-то в тундре. А в горы пришли не по своей воле. Пришли из-за Маук. Гонимые Маук или ведомые Маук, это трудно было понять.

Откуда пришли?..

Ветлугин подобрался весь, как следователь на допросе, который ухватил наконец ускользавшую от него нить.

Нырта понял, что проговорился, и, чтобы скрыть смущение, принялся смеяться, совершенно некстати. Когда же Ветлугин повторил вопрос, собеседник его прибег к обычной фигуре умолчания: предостерегающе поднес палец к губам и оглянулся на вход в пещеру: не подслушивают ли?

Но географ был настойчив. Через неделю он возобновил свои расспросы.

Тогда Нырта перевел разговор на оленей. По его словам, олени в горах Бырранга были особенные, не такие, как в тундре. Именно вдогонку за этими особо жирными оленями и пришли сюда «дети солнца».

Это было все, что удалось у него узнать.

Ветлугин пораскинул мозгами. Ему пришло в голову, что ответ, который столь тщательно скрывают от него, находится в первобытной «картинной галерее».

Она помещалась неподалеку от жилых пещер, вернее, являлась их продолжением.

Раза два или три географ приходил сюда с Ныртой и видел, как художники в ожерельях из медвежьих когтей, устроившись на высоких подставках, при свете плошек расписывают стены. В руках у них были каменные палитры и костяные флакончики с порошками красной и черной охры, с белой глиной и разведенной угольной древесной пылью. Во время работы художники сохраняли благоговейное молчание.

На стенах изображались главным образом олени, но были среди них и другие животные, а также маленькие человечки с луками и копьями. Не были забыты и рыболовы со своими коротенькими удочками.

Рассмотреть рисунки вблизи не удавалось. Нырта принимался торопить Ветлугина, не слишком вежливо брать за локти, даже подталкивать. Любопытство географа было возбуждено до крайней степени.

Не являются ли пестрые рисунки на стенах своеобразной палеографической хроникой, летописью «детей солнца»?..

День за днем, год за годом добросовестные летописцы запечатлевают на камне все, что происходит в горах. События не слишком примечательные: охота да рыбная ловля, каждодневная упорная борьба за существование. Этим в основном заполнена жизнь «детей солнца».

Ну, а начальные главы — изображение странствий и прихода в благословенную Теплую долину, — где они? Наверное, в глубине пещеры, куда Нырта еще никогда не водил Ветлугина. Там скрывается ответ на вопрос, поставленный Нырте: откуда пришли «дети солнца»? Там, надо думать, есть ответы и на другие вопросы: кто такие «дети солнца», кого и почему они боятся и, наконец, что представляет собой загадочная Маук, которая не пускает Ветлугина из котловины?

Вот почему после неудачной рекогносцировки к перевалу Петр Арианович решил предпринять новый поиск, теперь уже в недрах горы, в первобытной «картинной галерее».

Ночью, дождавшись, когда его соседи по жилью уснут, Петр Арианович тихонько встал со шкуры оленя.

Уголья догорали в очаге. Похоже было, что это засыпающий зверь щурит глаза, светящиеся во тьме. Вот наконец зажмурил их совсем.

Вскрикнул во сне Кеюлькан, быстро-быстро забормотал какой-то другой ребенок. Мать сонным голосом принялась убаюкивать его.

Снова все стихло.

Ветлугин стоял на пороге, выжидая, не проснется ли еще кто-нибудь. Нет, не дрогнул, не пошевелился ни один полог.

Географ быстро прошел узким сводчатым коридором, освещая себе дорогу факелом. А вот и «галерея»! На стенах неясно видны цветные рисунки. Они исполнены не очень умело, как бы детской рукой.

Смолистый факел качнулся в руке. Светлые блики поплыли по стене, вырывая из мрака картины первобытной охоты. Возникал ветвистый рог убегающего оленя, потом крутой загорбок росомахи, готовящейся к прыжку, рядом ощеренная морда песца, попавшего в капкан. Пятно света от чадящего факела задевало их и уплывало дальше.

Шаги гулко отдавались под сводами «галереи». Она казалась бесконечной. Черный провал как бы втягивал, всасывал в себя. Сколько пройдено уже?.. Онемела правая рука, державшая факел. Заболела шея — голову приходилось все время откидывать, чтобы рассмотреть рисунки под сводами.

Но среди убегающих пеструшек и песцов, среди мчащихся во весь опор оленей с закинутыми на спину ветвистыми рогами не было ничего похожего на птицу.

Другое бросалось в глаза: почти все изображения зверей были мечены крестом, углом или крышевидными значками.

Случайно ли это? Конечно, нет. Чем дальше углублялся Петр Арианович в «картинную галерею», тем яснее становился ему смысл настенной живописи.

Это картины будущей удачной охоты — иначе говоря, ворожба углем и красками, обрядовая живопись.

Обитатели котловины желали, чтобы во время охоты с настоящими оленями и песцами произошло то же, что с их изображениями на стенах пещеры. Искусство здесь предваряло, опережало жизнь. Оно было утилитарно. Люди думали не о прошлом своем, а о будущем.

Однако где же скрывается Птица Маук?

Ветлугин вытянул руку, почти касаясь свода факелом. Не кончик ли острого черного крыла прячется в расщелине? Нет, это только тень от камня, торчащего из стены. Маук здесь нет.

Факел догорал. Темнее стало вокруг. Тени приблизились к Петру Ариановичу, будто начали медленно сдвигаться стены пещеры. Стало труднее дышать.

Он вздрогнул, оглянулся.

Что это? Шелест? Прошелестели крылья над головой?..

Он вспомнил о летучих мышах. Быть может, живое существо прячется в этом лабиринте — почти слепое, с черными перепончатыми крыльями, злое и хищное, еще неизвестный зоологам вампир Северной Азии?

Через мгновение пугающий шелест повторился: то осыпалась земля со свода…

Ветлугин прошел еще несколько шагов, близоруко всматриваясь в настенную живопись.

Вдруг несколько оленей, показавшись из-за поворота, прервали его поиски и увели за собой в сторону от Маук.

То была серия рисунков, связанных друг с другом.

На первом изображалась массовая охота на оленей, по-видимому, в момент их осенней откочевки. Извилистая полоса пересекала рисунок по диагонали. Это была река, пестрая от рогов. Олени переплывали ее. И тут-то, на переправе, путь им преграждали охотники в челнах, вооруженные луками и копьями.

На втором рисунке «дети солнца» пировали. Солнце с расходящимися во все стороны лучами, благожелательно улыбаясь, освещало вереницу костров и людей, которые в два ряда сидели подле них.

Наконец на третьем рисунке был запечатлен апофеоз удачной охоты. На берегу валялись груды костей, множество костей, а сами пирующие лежали вповалку. Они почивали после обильной трапезы, быть может, впервые за год наевшись досыта.