В тени желаний (сборник) (СИ), стр. 10

— Пошли!

— У-у. — Она даже умудрилась отрицательно качнуть головой.

— Пошли говорю! Утром опять хныкать будешь.

Теперь Катя даже не покосилась.

— У-у.

Лена вспомнила весь мат, который тщательно старалась забыть со времен школы.

— Тогда, я пошла. — Девушка порывисто развернулась, но успела зацепить удовлетворительный кивок. — Проглоти его! Как паучиха! — Пробубнила Лена на прощание.

Скрипнула тяжелая металлическая дверь. Грохочущая музыка осталась позади. Лена накинула на плечи кофту. Летняя ночь не всегда бывает теплой.

Город шумел, шуршал, плавился неоновыми огнями и светом автомобильных фар. Лена поглубже вдохнула более менее чистый воздух, не оттененный примесями терпких духов, спиртного, пота и сигарет, и вытащила из сумочки мобильник. Такси.

Ждать минут пятнадцать. Можно зайти внутрь. Но погружаться вновь в паутину безмозглого веселья не хотелось.

Девушка хмыкнула. И когда она начала считать его безмозглым? Ха! Еще два часа назад она танцевала и флиртовала, а теперь к горлу вдруг подкатывала тошнота.

Черные каблуки равномерно стучали по асфальту, отмеряя бесполезные шаги перед входом в клуб. Где таксист?

Лена подняла глаза на луну. Полнощекая несмеяна опять взирала безразлично с небес. Только свет ее не достигал земли. Он останавливался где-то там, наверху, на границе искусственного освещения. Жаль.

У входа мелькнула тень. Нет. Показалось.

А вот и таксист. Гад! Где был?

Лена хлопнула дверью съемной квартиры. Она опять жила на десятом этаже. Девушка, не раздеваясь, дошла до окна и залезла на него с ногами. Взгляду открылся ночной город, да только этот двор был освещен так ярко. Люди глупые создания! Зачем им столько света посреди ночи, когда они все равно спят.

Как жаль, что окна ее квартиры не выходят на обратную сторону. Там освещения нет точно. По крайней мере, столь яркого. И тут Лену посетила дикая мысль. Она кинулась в коридор, порылась в ящике, выудила оттуда связку ключей, впорхнула в свои кеды и выскочила за дверь.

Девушка прикусила нижнюю губу. Кто помешает ей вылезти на крышу, любоваться своим городом. Крутая, почти вертикальная лестница. Дверь. Ветер. Прохлада. Ночь.

Почти невесомые перила, не призванные защищать нерадивых жильцов, устроивших пикник на крыше.

Ключи полетели на пол. Кофта следом. Лена стояла на углу, раскинув руки, и ловила каждый порыв воздуха…

За спиной тихо засвистело. Девушка не смогла даже пискнуть, она ничего не поняла толком. Резкий толчок в спину и вот уже земля неукротимо приближается. Как странно. А где же паника, страх, животный ужас. Только безмерное непоколебимое спокойствие. И ощущение полета. Мозг ловил каждое мгновение уходящей жизни. А то, что она сейчас закончится, Лена точно знала.

И вот она земля. Трещинки на асфальте складываются в причудливый узор. Надо же! Она никогда не замечала, что этот узор так прекрасен.

А потом… потом она поняла что не одна, потому что руки которые видимо все это время лежали у нее на талии вдруг ожили и стали твердыми. Эти самые руки потянули ее наверх. И она уже сидела на соседней двенадцатиэтажке, а потом снова летела вниз. А за спиной стоял кто-то и управлял этими прыжками-полетами снова и снова. Лена парила… Нет. Не так… Она летела. Как восхитительно! Как невероятно.

Девушка повернула голову чуть вбок, в надежде увидеть того, кто стоит за спиной. Она уперлась в темные бездонные глаза из ее снов. Обжигающие, манящие, бархатные. Эти глаза она видела той ночью. Эти глаза преследовали ее долгие годы…

Лена блаженно потянулась в своей кровати. Как хорошо. Так приятно ощущать легкость в теле. Кажется, она всю ночь летала… Летала! Девушка рывком села. Сквозь шторы прорывались солнечные лучи. Будильник еще не звенел. Она проснулась раньше. Пора в универ.

Застонала громко, протяжно. Так это был сон. Всего-то сон. Красивый, невозможный.

Лена улеглась в постель. Тяжелые трудовые будни — не самая приятная вещь в мире. Где же вы, студенческие годы. Физически прошли совсем недавно, морально же целую вечность отстучали стрелки на часах.

Блаженство в прохладных простынях. Она вновь представила себе полет с крыши и темные глаза, что нарисовало ее воображение. Так сладко. Пусть он приснится ей еще раз…

Сквозь сон проникло видение. Черные бархатные глаза внимательно смотрят на нее, словно изучают. Сосредоточенные, обволакивающие. Лена застонала и облизала губы. Прохладные пальцы нежно провели по шее, ключице, груди, животу, чуть задержались и проскользнули по обнаженным ногам. Девушка выгнулась навстречу ласке. Она хотела еще. Губы приоткрылись и вновь с них сорвался прерывисты стон.

Руки обняли ее за талию. Она узнала эти руки. Снова сон. Он снова к ней пришел во сне. Обладатель ночных глаз. Хозяин ее фантазий и грез. Открыть глаза? Нет. Он уйдет, ускользнет, так же как и предыдущие ее сны.

Прохладные руки скользили по телу, дразня, изучая все изгибы. Какое блаженство. Где-то внизу живота зародился огонь и стал расплавленной породой растекаться по телу, пока не достиг кончиков пальцев на руках и ногах.

Уха коснулось легкое дыхание. Мягкие губы нежно, настойчиво оставляли дорожку поцелуев на ее коже.

Больше…

Ей нужно больше, чем просто лежать и принимать ласки. Ей нужно видеть эти глаза наяву, чувствовать и знать, что ощущения так же реальны как и простыни под ней.

Длинные ресницы порхнули вверх и он предстал перед ней во всем великолепии. Именно такой, каким она его запомнила с той первой ночи.

Черные глаза жадно изучали миниатюрную обнаженную фигурку. Уголки губ легко дернулись, обозначив улыбку, и вновь стали неподвижны.

Лунный свет струился сквозь приоткрытое окно. Лена затаила дыхание.

Девушка подняла руку и осторожно прикоснулась к губам, которые только что ласкали ее. Мягкие, реальные, как и она сама. Она вдохнула воздух, прогоняя его через легкие, приподнялась на локтях и поцеловала свое ночное видение. Язык скользнул внутрь, руки запутались в его волосах, кровать жалобно скрипнула под весом двух тел, обожженных взаимным желанием…

Сборник рассказов о любви для девушек

Владислав(а)

1

Хорошо быть девочкой. Но только не тогда, когда тебе тринадцать лет, ты младше всех в классе на год, не красишься, располагаешь по-мальчишески неразвитым телом, дыркой между передними зубами и к тому же учишься на четыре и пять. Негласное правило школьной дедовщины гласит «ты — аутсайдер», короче, тебя все оскорбляют, ненавидят и презирают, а если ты еще смеешь драться за свою честь и достоинство или (не дай Бог!) защищаешь кого-то, то твое положение сложно назвать даже «плачевным». Владино положение давно походило на описанное, она даже успела к нему почти привыкнуть. Ребенку сложно сказать ненавидит ли он что-то в своей жизни, если ему просто не с чем сравнивать. Ей не с чем было сравнивать.

Давно в привычку вошли «стрелки» на школьном дворе. Приходилось постоянно думать не только о предметах и домашнем задании, но и том, как наиболее едко и ехидно ответить на самую грубую шутку в свой адрес. Это была война, война за себя, за равное место в детской стае.

Влада давно убедилась, что чем меньше о ней знают, тем лучше. Однако никакие обиды не могут заставить умного и развитого ребенка замкнуться в себе, они лишь направляют его в иное русло. Таковыми для Влады стали книги и живопись.