Под знаком Близнецов, стр. 45
– Не сегодня, деточка, – смешно сморщился Давид. – Вы просто полежите пару часов без движения, и все. Возможно, за это время мороз вас убьет… Но я не буду иметь к этому отношения, правда ведь?
Я хотела кивнуть, но поняла, что не могу пошевелиться. Теперь я могла двигать только глазами.
– Ты причинила нам слишком много неприятностей, голубушка. Я не могу позволить тебе разгуливать по округе. Кстати, ваши телефоны все еще у меня, – старик показал мешок. – Я забираю их с собой. Пусть у нас будет немного времени, не возражаешь?
– Зачем это все? – Голиаф возник в поле моего зрения. Старики склонились надо мной. На фоне звездного неба их фигуры казались громадными. – Убей ее, Давид. Прямо сейчас.
– Хватит, Саша, – устало произнес Давид. – Довольно жестокости. Нам пора ехать. Алмазов, что дочка Берегового оставила на песочных часах, хватит нам с тобой до конца жизни. Тем более что не так уж долго осталось…
Темные фигуры исчезли. Я услышала знакомый шум мотора и поняла, что Давид и Голиаф взяли единственную на ближайшие сорок два километра исправную машину – мой дорогой «Фольксваген».
Дальше я просто лежала и смотрела на звезды.
Не знаю, сколько времени прошло до того момента, когда надо мной склонились Калаш и Василий. Они подняли меня и перенесли в дом, нещадно ругая за то, что я заперла их в бункере и тем самым помешала помочь мне «разобраться со всей этой сволочью», как выразился Вася.
В гостиной были выстрелами выбиты окна, по комнате гулял ветер и наметал снег на ковер. Елка стояла как ни в чем не бывало – ни один шарик не разбился. Только из-за снега казалось, что стоит она в лесу…
Меня уложили на диван. Потом из бункера выбрались остальные. Катерина с перевязанной рукой уселась в кресло и немедленно принялась распоряжаться. Дети ни на шаг не отходили от матери, и бульдоги прыгали вокруг хозяйки. В глазах у меня двоилось, и потому казалось, что бульдогов очень много.
Ильича посадили на диван рядом со мной, чтобы не путался под ногами. Старичок искоса поглядывал на меня. Потом подошел к самому моему лицу, ковыляя по моему бесчувственному телу на кривых лапках, и лизнул меня в щеку. То ли от бульдожьего поцелуя, то ли потому, что действие лекарства заканчивалось, от этого места по телу пошли волны тепла.
Мужчины принесли одеяла и завесили окна, чтобы не дуло. Маша принялась подбирать с пола осколки стекла.
– Перестаньте суетиться. Теперь уже все равно, – сказала Гольцова. – Сядьте все, пожалуйста.
Близнецы устроились на подлокотниках кресла матери. Маша и Василий сели рядом со мной на диван. Кресло рядом занял Альберт Николаевич. Калаш остался стоять.
– Что же нам теперь делать? – спросила Катя, обращаясь ко всем сразу.
Ситуация действительно выглядела странно. С одной стороны, мы победили. Мы свободны, в тепле и безопасности.
С другой – все не так радужно. Альберт, Василий, Катерина и я ранены. Мы находимся в доме без всякой связи с внешним миром. Телефонный кабель перерезан. Мобильные телефоны Давид забрал с собой. До ближайшего жилья сорок два километра. Кстати, по всему дому и участку у нас тут валяются трупы…
– Простите, Катя, – сказал Калаш. – Кажется, я понимаю ваши затруднения и могу вам помочь…
Тут я начала хохотать. Гольцовы в ужасе уставились на меня – наверное, решили, что у меня истерика после пережитого. Но я смеялась по другой причине.
– Какие же мы идиоты, – едва выговорила я сквозь смех. – Нет, это неописуемо…
– Женя, что с вами? – обеспокоенно склонилась надо мной Катя.
– Калаш, объясните им, как вы попали сюда, – утирая слезы, попросила я.
– Приехал на машине, – признался чернокожий.
– И где сейчас ваша машина?
– Стоит в лесу на границе вашего участка.
– А скажите, у вас есть телефон? – не отставала я.
Калаш достал из кармана куртки мобильник и протянул мне.
– Почему вы сразу не сказали, что у вас есть связь?
Калаш пожал плечами:
– Даже не знаю… как-то не пришло в голову. Вы меня и не спрашивали! Это было так похоже на партизанскую войну, в которой я участвовал мальчишкой… Простите меня, я и правда болван.
– Да ладно! – великодушно проговорила я. – Теперь это все уже неважно. Вы ведь спасли всех нас. Звоните уже, утро скоро. Кстати, всех с Новым годом…
Пока мы ждали приезда «Скорой» и полиции, Катя стояла у окна и смотрела на уставленный простреленными машинами двор. Труп Макара так и лежал около крыльца.
– А кстати, где все-таки были алмазы? – поинтересовалась я. Молоточки в плече стучали совсем уже невыносимо, и мне хотелось отвлечься.
– О, сейчас покажу! – Антоша соскочил с кресла и подбежал ко мне. Взял толстенькую тушку Ильича, сидевшего на диване, и снял с пса широкий кожаный ошейник. Бульдог удивительно флегматично отнесся к этой операции, очевидно, привычной для него. Маша и Вася часто задышали и придвинулись поближе.
– Вы знали? – ахнула Катерина.
– Нам дедушка давно уже показал! – похвасталась Аня.
Антон раскрыл потайное отделение в ошейнике, и на ладошку ему выкатилось штук пять прозрачных камешков.
– И все?! – изумился Альберт.
– Это все, что осталось, – призналась Катерина. – Какую-то часть я отдала этим негодяям – пыталась выкупить наши жизни… Так что здесь все.
Так вот почему покойный дипломат все время держал собаку при себе! Вероятно, он все свое сокровище вывез таким способом – ведь мне говорили, что Гольцов привез из-за границы двух бульдогов!
Катерина вернулась к окну.
– Негодяи, ах, какие негодяи! – Голос женщины дрожал от гнева.
Тут я была с Катей согласна. Но, с другой стороны, ее папочка тоже был далеко не ангел…
– Неужели они так и уйдут безнаказанными? – со слезами на глазах спросила женщина.
– Вообще-то нет. – В тишине голос Антоши прозвучал звонко. – Далеко им не уйти.
Все лица повернулись к мальчику. Аня подошла и встала рядом с братом.
– Мы должны кое в чем признаться, – смущенно проговорила девочка.
– Они… эти плохие люди ведь уехали на вашей машине, Женя? – спросил Антон.
Я кивнула, не понимая, куда они клонят.
– Так вот, в самый первый день, когда вы появились у нас в доме… Анька, я не могу! Говори ты! – не выдержал мальчик.
Сестра вышла на шаг вперед, оправила волосы и ясным звонким голоском проговорила:
– Понимаете, Женя, мы вас тогда очень не любили. Мы не хотели, чтобы вы нас охраняли. Поэтому мы повредили тормоза вашего «Фольксвагена»… Вот.
Эпилог
Близнецы оказались правы – Давид и Голиаф не ушли далеко. «Фольксваген» потерял управление на первом же повороте и врезался в дерево. Машина загорелась, оба старых налетчика погибли.
Алмазы, думаю, все еще там – взрывом бензобака их разметало по заснеженному лесу. Когда наступит весна, можно пойти и поискать…
Катерина и близнецы не уехали в Швейцарию. Они по-прежнему проживают в своем доме и никуда не собираются переезжать. У них новый охранник, нанятый через агентство, и новые повар, шофер, горничная и садовник. Денежные дела Гольцовой оказались лучше, чем можно было ожидать. Когда Катерина продала недвижимость в Швейцарии, купленную к переезду семьи, у нее получилась вполне приличная сумма, которая позволит еще много лет вести такой образ жизни, к какому Гольцовы привыкли.
Альберт Николаевич живет с ними. Катя наотрез отказалась выходить за него замуж – сказала, что уже слишком поздно. Зато она рассказала близнецам, кто их настоящий отец. Поэтому Альберт вынужден уделять детям много внимания, и ему катастрофически не хватает времени на бульдогов.
Кстати, все собаки вернулись в дом. Гитлера похоронили на участке с почестями. Ильич доживает на покое. На завтрак он предпочитает овсянку.
Белая кошка пропала без следа. Наверное, ушла из дома, где не смогли обеспечить ее безопасность.
Маша и Вася решили пожениться. Именно они уехали за границу – но не в Швейцарию, а в Австралию. Василий заявил, что мечтает начать новую жизнь. О чем мечтала Маша, понятия не имею, но зато девушка смотрела на Васю влюбленными глазами. Возможно, первое время именно ей придется содержать семью, пока Василий не найдет работу… Денег, которые они получили от Катерины, хватит только на покупку недорогого жилья. Но, в конце концов, все наладится.