Загадка Сионских протоколов, стр. 105
В этом последнем прежде всего окончательно раскрывается тайна «близкого человека». Им, оказывается, был «Чернский уездный предводитель дворянства, впоследствии Ставропольский вице-губернатор Алексей Николаевич Сухотин». Попутно даются некоторые сведения и о таинственной даме: «Я тогда уже начал работать пером своим во славу Божию, – пишет Нилус, – а с Сухотиным был дружен как с человеком моих взглядов и убеждений – крайне правым, как их теперь величают. Передавая мне рукопись, Сухотин сказал:
– Возьми ее в полное твое распоряжение, прочти, вдохновись и сделай из нее что-нибудь на пользу души христианской, а то у меня она может пролежать даром: в политическом отношении она бесполезна, ибо сделать по ней что-либо уже поздно, ну а в духовном – дело другое она в твоих руках еще кое-какой плод принесет.
Попутно Сухотин сообщил мне, что он, в свою очередь, рукопись эту получил от одной дамы, постоянно проживавшей за границей, что дама эта Чернская помещица (он называл, помнится, и фамилию, да я забыл) и что она добыла ее каким-то весьма таинственным путем (едва ли не похищением)» (стр. 87).
Другое важное дополнение-изменение, внесенное Нилусом в издание 1917 г., касается вопроса о сионизме. В первых изданиях Нилус, как мы отметили выше, этого вопроса не затрагивал. В издании 1917 г. он с настойчивостью подчеркивает, что сионисты и «сионские мудрецы» одно и то же. В соответствии с этим «заключительные замечания», которые вообще составлены совсем иначе, чем в первом издании, изменены и в местах, касающихся происхождения «Протоколов».
«Эти Протоколы, – категорически утверждает Нилус, – тайно извлечены из целой книги Протоколов, как мы теперь знаем, 1 Сионистского конгресса, бывшего в Базеле в августе 1897 года» (стр. 161).
Из вводного очерка мы узнаем, что Нилусу известны даже и подробности, а именно: «что эти Протоколы суть не что иное, как стратегический план завоевания мира под пяту богоборца Израиля, выработанный вождями еврейского народа в течение многих веков его рассеяния и доложенный совету старейшин князем изгнания Теодором Герцлем во дни 1 Сионистского конгресса в Базеле» (стр. 88—89).
Здесь, таким образом, впервые появляется на сцену версия о 1 Сионистском конгрессе, – версия, которой суждено играть большую роль в последующем использовании «Протоколов» в послевоенные годы. В связи с этим необходимо отметить, что эта тайна стала Нилусу «достоверно известной» через много лет, после того как умер тот человек, который передал Нилусу «копию-перевод» «Протоколов». Кто именно помог Нилусу раскрыть «тайну», Нилус не сообщает, но ясно, что им не могла быть таинственная «дама», само имя которой Нилусу до конца оставалось неизвестным.
Таким образом, хронологическое развертывание официально даваемой издателями «Протоколов» (речь идет только о лицах, которые могут в той или иной мере считаться первоиздателями) версии об их происхождении представляется в следующем виде:
Из литографированного издания читатель узнавал только одно – что «эти отчеты выхвачены из целой книги протоколов».
В газете «Знамя» переводчик, заявляя, что он самолично делал выписки из этой книги протоколов, настоятельно просит читателей не смешивать «сионских мудрецов» с сионистами. Редакция же этой газеты еще более настоятельно предупреждает читателей, что она никакими данными, подтверждающими подлинность «Протоколов», не располагает.
Нилус в первом издании совсем не касается вопроса о связях между сионизмом и «сионскими мудрецами» и выдвигает вопрос о таинственной даме.
Издатели «Корень наших бедствий», связанные со штабом войск гвардии, повторяют все оговорки переводчика из газеты «Знамя».
Бутми, перепечатывающий в 1906 г. текст «Знамени», впервые начинает утверждать о существовании связи между сионистами и «сионскими мудрецами».
Нилус в 1911 г. целиком стоит в рамках своей версии 1905 г.
И только в 1917 г. Нилус впервые пускает в обращение версию о Базельском Сионистском конгрессе 1897 года». [475]
Глава 43
Иудейские организаторы Бернского процесса предоставили своим сотрудникам широкие возможности для сбора и изучения материалов, относящихся к Сионским протоколам. Все они, особенно Николаевский и Бурцев, ведут активную переписку со многими видными деятелями старой России, пытаясь получить от них данные и документы, подтверждающие фальсифицированную версию иудейской стороны. Через третьих лиц, обманывая и интригуя, они стараются выудить информацию даже у людей, оставшихся верными Родине и Царю.
Николаевский, например, вступает в переписку со своим давним знакомым, графом Д. А. Олсуфьевым, намереваясь через него получить сведения от Н. Ф. Степанова. Бурцев связывается со старыми русскими журналистами, ранее близкими к монархическим кругам, – Колышко (Баяном) и Берниным.
Переписка эта была очень интересной, выражая различные точки зрения русских людей в отношении Сионских протоколов. Даже сомневающиеся в их подлинности говорили, что они «гениально отражают иудейский дух», саму суть еврейства.
Привожу некоторые письма из этой переписки. [476]
Б. И. Николаевский – Д. А. Олсуфьеву
27 августа 1934 г.
Милостивый Государь Димитрий Адамович,
Я очень признателен Вам за Ваше любезное письмо, которое переслал мне А. И. Гучков, и за Вашу готовность дать мне и дальнейшие справки по интересующим меня вопросам.
Основной вопрос, который занимает меня в настоящее время, это вопрос о происхождении пресловутых «Протоколов Сионских мудрецов». Вы, конечно, с ними знакомы, равно как и с литературной полемикой, которая развернулась вокруг них. Не слышали ли Вы в свое время каких-нибудь рассказов, которые помогли бы выяснению этого запутанного вопроса? В частности, не знали ли Вы лично С. А. Нилуса, который связал свое имя с этими «Протоколами»? Не слышали ли Вы в свое время отзывов о «Протоколах» и о Нилусе от Л. А. Тихомирова, с кот. Вы, как видно из его дневников, были знакомы?
Я знаю, что Вы не принадлежали к кругам, которые лансировали эти «Протоколы». Но при Ваших обширных связях мне представляется вполне вероятным, что какие-нибудь разговоры на эту тему до Вас долетали.
В частности, меня очень интересует фигура Ф. П. Степанова, интересные сведения о кот. Вы сообщаете. Дело в том, что уже здесь, в эмиграции, он опубликовал письмо, в котором рассказывает, что он вместе с Келеповским (позднее вице-губернатор в Харькове) около 1896—1897 гг. отпечатал эти «Протоколы» в типографии моск. градоначальства. До последнего времени я считал этот рассказ простой ошибкой памяти, так как никакого издания «Протоколов», вышедшего ранее 1905 г., когда они были опубликованы почти одновременно Бутми и Нилусом, до сих пор известно не было. Однако в самое последнее время удалось выяснить, что действительно существует еще одно, более раннее литографированное издание, и это заставляет с большим доверием отнестись к рассказу Ф. П. Степанова. Я буду Вам очень благодарен, если Вы достанете адрес Степанова, и еще более благодарен, если Вы спишетесь с ним по этому вопросу. Особенно важно выяснить, от какой именно дамы он получил рукопись «Протоколов»? В своем письме ее имени он не открывает. По моим предположениям, речь может идти о небезызвестной Юстине Глинка, близкой знакомой Жюльеты Адан. Знавали ли Вы в свое время эту Ю. Глинка? Я был бы благодарен за все детали относительно ее биографии.
Не стану утруждать Вас дальнейшими вопросами, хотя их у меня имеется немало. Еще раз большое спасибо за Ваши сообщения
475
АГИ. Фонд Б.И. Николаевского.
476
АГИ. Фонд Б.И. Николаевского.