Рыцари Короны, стр. 16

– Так я, наверное, тоже смогу! – он наугад махнул в сторону густой ветки и тут же по его пальцам скользнул огрызок. – Ой!

Его изумленная физиономия выглядела так забавно, что девчонки чуть не попадали с лошадей от смеха. Еще некоторое время братья пытались уговорить яблоню поделиться плодами. Над Сергеем дерево, наконец, сжалилось и, опустив ветку, позволило ему сорвать яблочко, маленькое и червивое, но парень все равно был доволен.

– А мне? – взвыл Сашка.

Андрей как раз подъехал и тоже был свидетелем недвусмысленно ответа дерева. Несколько листьев шевельнулись и не очень уверенно стали сворачиваться, образуя очень похожее подобие небезызвестной фигуры из трех пальцев.

– Обалдеть! – Сашка был так восхищен, что даже забыл обидеться. – Все видели? Оно мне фигу показало! В жизни такого умного дерева не встречал!

Яблоня озадаченно дернула ветвями, потом листья затрепетали. Одна из веток опустилась, по пути скользнув по голове Сашки, словно погладила. Десяток яблок, как на витрине, замерли перед ним в ожидании. Сашка, не долго думая, собрал их, пихая за пазуху, потом торжественно поклонился.

– Благодарю вас, сударыня! Непременно опишу наше счастливое знакомство в своем путевом дневнике!

Пока Сашка расшаркивался перед яблоней, Аленка шепотом просила Андрея тоже попробовать. Но он только пожал плечами и с некоторой опаской поехал вперед. Она последовала за братом. Ольга с Сергеем, на всякий случай, по примеру Сашки, вежливо поблагодарили яблоню и поклонились, прежде чем ехать дальше. Оставшись один, Сашка оглянулся, хитро ухмыльнулся и прошептал старой яблоне что-то такое, что она на миг застыла. Потом все ее ветки мелко задрожали, словно от смеха, а одна опустилась и, прямо перед носом мальчишки, повисло то самое огромное яблоко, на которое он целился с самого начала. Сашка невозмутимо сорвал его, подмигнул дереву и поскакал догонять остальных, на скаку вгрызаясь в яблоко. Надо сказать, оно было удивительно вкусным…

Глава четвертая

До обеда ехали без приключений. Перекусить остановились в очень милом месте: небольшая березовая рощица подходила прямо к дороге и полянка, покрытая густой травой, прямо-таки приглашала устроить привал. С другой стороны дороги поблескивало небольшое озерцо, наполовину заросшее ряской. Лошади бродили по лужайке и тоже давали понять, что место для привала их вполне устраивает.

Девочки, не разжигая костра, занялись обедом, Сашка отправился изучать озеро: нельзя ли в нем искупаться, а Андрей внимательно изучал карту, расстелив на большом плоском камне. Сергей и Пушок устроились рядом с ним. По всему выходило, что до нагромождения скал, помеченных на карте, как «Гребень», было уже недалеко. Пушок начал было что-то рассказывать, но его прервал Сашка.

– Эй, ребята, давайте сюда! – вместо того, чтобы кричать, как обычно, он почему-то, громко шипел, и при этом энергично махал руками, приглашая присоединиться к нему.

В ту же минуту путешественники были на берегу.

– Смотрите! – громким шепотом произнес Сашка и ткнул пальцем, показывая на участок озера, особенно густо покрытый зеленью.

А посмотреть, действительно, было на что. Равнобедренным треугольником, одна впереди, а две отстали и чуть на отлете, плыли три утки. Плыли быстро, целеустремленно, строго по прямой. Шеи на всю длину были опущены в воду и напряженно вытянуты, а плоские клювы непрерывно щелкали и так стремительно поглощали ряску, что возле них непрерывно завивались маленькие бурунчики. За этим прожорливым треугольником оставалась четко очерченная, широкая полоса чистой воды.

– Это же надо так жрать! – шепотом восхитился Сергей.

– Класс! – согласился с ним брат.

– А чего вы шепчете? – удивился Андрей. Он говорил хотя и не громко, но нормальным голосом. – Эта кампания так чавкает, что даже если мы сейчас здесь песни и танцы народов мира устроим, они на нас внимания не обратят.

– Делом заняты, питаются, – Пушок, оказывается, тоже не поленился, подошел посмотреть. – Время-то обеденное, – он не то, чтобы с укором, или с намеком посмотрел на девочек. Просто посмотрел, даже довольно невыразительно, но они тут же отправились обратно на полянку. Следом за ними вернулся к карте Андрей. Пушок и Сашка с Сергеем остались наблюдать за утками, которые, дойдя да края покрытого ряской участка, четко, как торпедные катера на маневрах, ни на секунду не нарушая строя, развернулись и пошли обратно. Полоса чистой воды стала еще шире.

Вскоре выяснилось, что на озере были и другие обитатели. Обеденный треск уток перекрыл низкий рев. Утки на секунду замерли, потом дружно нырнули и исчезли из виду. Сашка вскочил и испуганно завертел головой: ему показалось, что сейчас, из ближайших кустов, на них выскочит, по меньшей мере, разъяренный бык. Но ни кустов, ни быка поблизости не было. Только на другом конце озера полыхнула ярким розовым оперением какая-то большая птица. Сергей тоже встал и начал с недоумением оглядываться, присматривая, на всякий случай, камушек по руке.

– Да чего вы всполошились, – Пушок, лениво раскинувшийся на травке, даже не пошевелился. – Это птица Бубури голос подает. Вон она на той стороне бегает, наверно с гнезда кто-то поднял…

Последние его слова снова заглушил мощный рев. Яростно размахивая метровыми розовыми крыльями, птица Бубури металась у кромки воды, время от времени, резко опуская маленькую головку с непропорционально большим, плоским клювом, словно пыталась что-то или кого-то поймать.

– Птичка она безвредная, разве что голос противный, – продолжал свои объяснения Пушок, спокойно глядя, как упомянутая птичка во время своей странной охоты, постепенно приближается к ним. – Питается лягушками, всякой рыбьей мелочью, мохнаткой, при случае, не побрезгует… А кого же это она на нас гонит, я что-то не разберу?

Существо, вслед за которым птица Бубури, размахивая крыльями и поднимая фонтаны брызг, приближалась к ребятам, явно не было ни лягушкой, ни мелкой рыбкой. Возможно, это была неведомая мохнатка. Но в таком случае она очень уж походила на большущий башмак с короткими ножками. Башмак бежал по мелководью хитрыми зигзагами, ловко уклоняясь от громадного плоского клюва. Приблизившись к ребятам, он резко сменил направление и рванул на берег. Птица Бубури кинулась, было за ним, но замерла, налетев на здоровую березовую ветку, которую Сергей опустил перед ней, словно шлагбаум.

Несколько секунд она стояла неподвижно: длинная тонкая шея с трудом удерживала маленькую голову вертикально, огромный плоский клюв с болтающимся под ним пустым мешком, вроде пеликаньего, сильно затруднял ей эту задачу. Полураспущенные крылья почти доставали до воды, одна тонкая аистиная нога крепко стояла, вцепившись в дно, вторая высоко поднялась, так что видна была перепончатая лапка с внушительными когтями.

Наконец птица приняла решение. Закинув голову назад, она широко раскрыла клюв и снова издала бычий рев. После чего повернулась и зашлепала по воде на другой берег к своему гнезду.

– Как она умудряется так орать? – спросила Оля. Братья обернулись и увидели, что все остальные тоже вернулись на берег озера.

– Эта местная помесь фламинго с крокодилом подняла такой шум, – кивнул Андрей в сторону удаляющейся птицы, – что мы прибежали вас спасать. А это что такое, тоже здешняя достопримечательность? Птичка, кажется, за ней гонялась.

Достопримечательность больше не походила на башмак с ножками. Большой башмак теперь существовал отдельно, а ножки, оказывается, принадлежали маленькому человечку, настолько маленькому, что ранее, когда он держал этот башмак в руках, тот почти полностью заслонял его. Теперь, когда башмак был отставлен в сторону, перед ребятами появилось бледное морщинистое личико, с выразительно красным носом.

– Ну вот, тебя только здесь не хватало! – застонал Пушок. – Калоша! Как тебя на болото занесло?