Сундук старого принца, стр. 6

Наконец, отчаявшись, Северин пришел к герцогине сообщить о незадаче. Таида взглянула на скульптуру, и светлые слезы скатились по ее щекам.

— В ночь полнолуния он сам откроет глаза.

Так и случилось. Камень в лунных лучах стал прозрачным, напоминая белизной человеческую кожу. Веки дрогнули и открылись, когда герцогиня коснулась их губами. Два прекрасных изумруда осветили лицо, и оно словно двинулось за грань, отделяющую искусство от жизни. Перед потрясенными людьми душа камня преобразилась в душу человека.

Упругий топот раздался позади. Бешеный пес мчался к фигуре, в диком оскале обнажив железные клыки. Еще мгновение — и он растерзал бы всех троих, но из уст горбуна вдруг раздался повелительный голос:

— Назад, Тнамир, конец злу!

Пес взметнулся в воздух и тут же пал на землю. Таида склонилась к нему и бесстрашно сняла золотой ошейник. Тотчас огромное тело собаки исчезло, как дым в порыве ветра, а на ее месте стоял герцог Римант, недоуменно протирая глаза.

— Что здесь происходит? — спросил он, скрывая смущение под маской сурового спокойствия.

— Пожалуй, я один могу все объяснить, — молвил горбун. — Я — герцог Витаус, первый строитель и хозяин Чудесного замка…

И далее из его уст прозвучала история, приключившаяся триста лет назад.

Всю мощь и творчество своей души несчастный герцог отдал строительству замка, которому не было равных на земле. О красоте и чудесах его слагались легенды. Но никакие восторги не могли избавить хозяина от страданий, которые причиняло ему его уродство: со дня рождения горб венчал его спину. Повсюду герцогу чудились насмешки или брезгливая жалость, измена или предательство. Он не верил никому, кроме, пожалуй, трех близких ему существ. Это были его жена, сын и собака, которым и приходилось быть свидетелями его страданий, когда он тщился избавиться от них. Жену свою герцог мучил из-за ее редкой красоты. Ревность и подозрения, что она остается с ним лишь из жалости, доводили Витауса до исступления. Он устраивал ей допросы, упрекал, умолял расстаться с ним, угрожал покончить с собой, и верно, лишь кротость и доброта герцогини помогали ей бесконечно прощать его. Сына герцог винил в честолюбии. Получив в наследство от родителей их таланты, он, не кривя душой, не мог молчать, если не был согласен с отцом, и Витаусу казалось, что сын хочет отнять у него славу великого зодчего и поскорее водрузить на свою голову корону герцогов.

Тнамир, огромный пес, служил герцогу со слепой преданностью, не знающей сомнений. Его история была примечательна. Когда он был еще щенком, голод заставил волков нападать на собак. И вот однажды на глазах Тнамира вожак стаи разорвал его мать и братьев. Щенку повезло — он заполз в сено и его не заметили, Когда он вырос, ненависть к волкам не оставила его, выводя на тропу войны. Силу и бесстрашие четвероногого охотника оценили егеря. Но однажды пес погнался за волком и угодил в ловушку. Его окружила целая стая, которая, видно, уже давно приметила своего смертельного врага и в свой черед охотилась за ним. Первым на Тнамира кинулся вожак, остальные волки ждали, окружив поляну, чтобы не дать псу бежать. Через несколько минут жестокой схватки вожак свалился на землю бездыханным, а пес уже вызывал на бой очередных врагов, не думая о неравных силах. В этот момент раздался стук копыт, и герцог вылетел на поляну. Один из волков был раздавлен всадником, другого пронзило копье, третьего пригвоздила к земле стрела. Стая еще могла бы принять бой с одиноким охотником, но Витаус затрубил в рог. Волки, поджав хвосты, ринулись прочь.

Спасенный пес пришелся герцогу по душе, да и сам пес был благодарен человеку за спасение. Одно было плохо: хозяин не ценил в Тнамире друга, но только преданного слугу. Порой он сажал пса на цепь, забывая накормить, хотя сам приучал его брать пищу лишь из своих рук.

И вот однажды случилось роковое несчастье, перевернувшее жизнь герцога. В день своего рождения Витаус пировал с гостями, и хмель сильнее обычного закружил его голову. Мнительность, обида на судьбу, чувство ущербности захватили его. Он не мог заснуть, не разрешая себе излиться слезами, и исполнился гневом и злостью. Герцогиня пришла к нему не вовремя, и всю свою боль Витаус перенес на нее. Он кричал, бесновался, проклинал свою жизнь и обвинял во всем супругу.

На шум в покои герцога вбежал его сын — на него также обрушились брань и негодование отца. Еще мгновение — и герцог готов был пустить в ход кулаки. Тогда юноша оттолкнул его и заявил, что пора положить конец издевательствам. Отныне он не будет подчиняться отцовской воле.

Получив отпор, герцог обезумел. Унижение и бессильная ярость овладели им, он крикнул собаку. Пес, услышав зов хозяина, сорвал цепь и бросился в комнаты. Наследник, желая пригрозить собаке, выхватил шпагу и замахнулся на Тнамира. Мгновение — и собака вцепилась ему в горло. Юноша упал бездыханным. Герцогиня, увидев сына мертвым, выбежала из покоев и исчезла. Никто не мог найти ее, как ни искали. В один момент герцог лишился семьи, но, ослепленный горем, он предал и свою собаку. Он просто забыл о ней, и слуги, решив, что пес взбесился, пристрелили его. Последний из близких Витауса покинул его, раздавленный его неблагодарностью и даже не понявший наказания за свою верность.

Горько оплакивал свою тройную утрату герцог. Он уже никогда не мог быть счастлив, а судьба торопилась спрашивать с него долги. По ночам в замке стала появляться призрачная собака, пугающая людей отчаянным воем. Никакие силы не могли препятствовать ей, и Витаус, призывавший смерть, как избавительницу от страданий, стал бояться ее. Встреча с теми, чья гибель лежала на его совести, приводила его в умоисступление. Он бросился искать возможности спрятаться от неизбежного свидания, молился о чуде и, наконец, предчувствуя скорую смерть, готов был отдать свое человеческое воплощение в пользу своего бедного пса, сам же соглашался заключить душу в плоть бесчувственного камня. Что за силы услышали и осуществили эти безумные мольбы — трудно сказать, но это случилось. Случилось и другое. Раскаяние герцога, его боль вновь соединили его близких. Сострадание помогло Таиде найти камень, где томилась душа Витауса, а сын его вернул душу отца в человеческий облик. Что же касается верного Тнамира, то он получил в дар от хозяина его место в жизни, и лишь память слепой обиды превращала его по ночам в пса-призрака. Ныне пришло время искупления всех долгов — и да примирятся три мужественных страстных сердца в единой любви к прекрасной Таиде!

Когда Витаус закончил свою речь, три фигуры, слушавшие его, протянули к нему руки. В тесном объятии вдруг выпрямилась спина герцога, и уродливый горб наконец исчез. По залам пронесся мелодичный звон. Все часы в Чудесном замке пробили одновременно.

Рыжая

У берега моря день и ночь шумел прибой, и волны, большие и маленькие, пели бесконечную песню. Много людей приходило на берег, но никто не обращал внимания на то, о чем поют волны. И лишь одна маленькая девочка понимала их язык и училась их песням. Конечно же, она была рыжей и не очень счастливой, но судьба ее сложилась совсем необычно, и, наверное, стоит о ней рассказать. Отца своего она почти не знала, мать, в заботах о хлебе насущном, забывала дарить дочери самое важное — любовь и ласку. А этого, прежде всего, и не хватало бедной Рыжке. За постоянные песни ее прозвали также Рыжкой-Мурлышкой, что, конечно, выделяло девочку среди других Рыжек.

И вот, Рыжка-Мурлышка стала расти и подрастать, и захотелось ей быть красивой, как лунный свет на волнах или закат солнца весной, чтобы люди смотрели на нее и любовались, становясь счастливыми. Но к сожалению, внешность ее была самая заурядная, да и лет совсем немного. Никому она не была нужна. Одно море понимало ее и любило, но Рыжке-Мурлышке этого казалось мало. В глубине души она мечтала стать принцессой даже самой захудалой маленькой страны и была согласна заполучить лишь одного подданного, пусть только она станет единственной повелительницей его сердца.