Сундук старого принца, стр. 25

— Разумно ли, что ты предлагаешь попугаю трон, а девушке власть и богатство? Быть может, ей достаточно мгновения твоей счастливой улыбки, когда ты раздашь свои сокровища беднякам Багдада, а сам сделаешься простым дервишем, славящим Аллаха и созданный им мир… Ты же, визирь, вместо дворца мог бы озеленить пустыни, прорыть каналы и подарить людям плодородную землю, которая удобрена костями караванов, привезших тебе богатства.

Шах и визирь ушли в раздумье. Но еще двое людей в этот день посетили палатку. Это был богатый купец и прославленный воин, возглавляющий шахскую армию.

Купец по имени Маруф просил девушку отправиться с ним в странствия, чтобы, показывая ее красоту, они собрали деньги и купили самый красивый остров в море. Назвав его именем красавицы, они создали бы храм, в котором собирались бы поэты и художники, а самые красивые юноши и девушки приходили туда и поклонялись Гармонии.

Попугай рассмеялся так, что повис вниз головой:

— О купец, не кажется ли тебе, что ты бежишь от себя, пускаясь в путь? Ты хочешь собрать на своем острове всю красоту мира и отгородиться ею от самого себя, от сознания своей пустоты. Но разве мы познаем красоту не из сравнения с безобразием, а на фоне совершенства? Не лучше ли тебе остановиться и созерцать мир, имея в своем сердце образец совершенной красоты?

Последним посетителем палатки был непобедимый воин Джеган ибн Фаррух. И он смотрел на девушку, как пес, желающий получить награду за загнанную добычу, словно она должна была увенчать собой его победы.

— Твоя доблесть излишня, а слава твоя весит немного на весах любви. Ведь завоевать сердце невозможно. Оно дается как дар, а не как плата за труд, и только любовь рождает любовь, так же как только на розовом кусте родится роза.

Но советы попугая были даны впустую. И шах решил, что судьба девушки, а имя ее было Галиана — должна подчиниться его воле. Он похитил ее и поместил в свой дворец, терзаясь ревностью к визирю, купцу и воину. Он посадил визиря в темницу, прогнал из Багдада купца и запретил возвращаться под страхом смертной казни. Полководца же отправил в дальний поход, из которого едва ли было возможно вернуться живым.

Но сердце его не успокаивалось. Он боялся потерять Галиану, и темные мысли приходили ему на ум. Пусть лучше она никому не достанется, чем он утратит ее. И шах принялся тайно строить мавзолей для нее, задумав обречь ее смерти.

Но его соперники были не такими уж простаками.

Визирь подкупил стражу и бежал из тюрьмы. Подговорив придворных, он сверг старого шаха.

Полководец Джиган помогал ему. Поняв планы шаха, он повернул войска обратно.

Теперь уже шах сидел в тюрьме, ожидая решения своей судьбы. Визирь взял на себя правление страной. Но нужно было избавиться от соперника — и на пиру он подсыпал яд былому союзнику. Воин заболел и был при смерти.

Случайно об этом узнал купец. После низложения шаха он поспешил вернуться в Багдад. Среди его товаров было средство, позволившее воину справиться с ядом. Узнав от купца о причинах своей болезни, он в свой черед применил силу — и вот уже визирь оказался в темнице. Но Джеган знал, что купец тоже мечтал о прекрасной Галиане, и натравил на него разбойников, обещав им не мешать грабить дом Маруфа. И вот в одну ночь купец стал нищим. Тогда купец рассказал о предательстве Джегана горожанам.

— Разве может править страной человек, трижды предавший своих друзей? — вопрошал он. — Шах, визирь и я пали жертвой его честолюбия, он готов на любое злодейство!

Народ возмутился — и Джеган также оказался в тюрьме.

Купец вернул свои богатства и собрался похитить Галиану, чтобы бежать с ней на остров. Но тут в конец разуверившийся народ освободил старого шаха и вернул ему трон. А шах, раскаявшись, выпустил визиря, визирь — Джигана, и все они не допустили похищения девушки.

И вот вновь они собрались у палатки попугая.

— Мы не можем жить без Галианы, но и последовать твоим советам тоже не в силах. Разреши наш спор, и мы покоримся твоему решению, — сказали они.

— Хорошо, — ответил попугай. — Каждый из вас считает себя достойным этой девушки. Не скрою, и она не хотела бы обидеть кого-то из вас и готова подарить вам счастье. Но вас четверо, а девушка одна. Есть лишь один способ…

И попугай привел их во двор красивого дома и превратил их в четыре кипариса, растущих по углам. А девушка стала прохладным фонтаном посередине двора. Попугай же остался попугаем, а место это привлекло множество паломников, узнавших историю девушки и попугая.

Вестники

Огромная река, пробившись сквозь горы, разливалась среди лесов, а затем спускалась на равнины. В иных местах с одного берега не видно было другого, а об ее истоках никто и вовсе не знал. Одни считали, что воды реки падают с неба, другие — что из самых глубоких земных недр, третьи — что река опоясывает земной шар и не имеет ни начала ни конца. Но для всех она была великой и священной. С древних времен почитали и поклонялись ей народы, селившиеся по берегам ее. Покою, полноте жизни, довольству и миру учила река тех, кто жил среди холмов.

В тех, кто населял горы, ее волны будили силу, отвагу, готовность к борьбе. В бескрайних же степях берега реки одевались изумрудной оправой садов. Отары овец и табуны лошадей топтали своими копытами плодородные равнины. Богатые города, прекрасные дворцы словно перенеслись с небесных стран, рожденные в облаках, на яркий ковер широких степей. Пылкость и стремительность, вольность и предприимчивость сочетались в людях с созерцательностью и неторопливостью.

Однажды течение реки принесло с собой лодку со Странником. Первыми его заметили жители горного края. Ревущие волны, покрытые клокочущей пеной, прорывались сквозь каменные скалы, и гул их борьбы тяжким эхом постоянно сотрясал горные кряжи, однако появление лодки совпало со странной тишиной, упавшей на реку. Вода словно замерла или оледенела. Странник, стоя на корме, скрестил на груди руки и спокойно ждал, когда, повинуясь его желанию, лодка сама причалит к берегу. Он вышел на землю и стал обходить дома, заглядывая в лица людей.

— Кого ты ищешь? — спросили люди.

— Того, кто взялся бы ухаживать за моим цветком.

Пусты были его руки, но внезапно в них возник светящийся цветок. Белые лучи его были необычайно прекрасны, но смотреть на них было невозможно. Они не просто слепили глаза, но проникали вглубь, заставляя людей чувствовать свою душу. А в ней возникал зов. Сердце наполнялось любовью и желанием отдать ее всему миру.

В неведомый путь звал людей звездный цветок, но цели этого пути не показывал. Смутились жители гор. Их храбрость и сила готовы были на подвиг, на который могла вдохновить ясная цель, но идти в неведомое, доверившись не разуму, а сердцу, они не решались.

Тщетно бродил Странник и стучал в двери. В конце концов ему перестали открывать. Это было удивительно, тем более что он выглядел не как нищий, а скорее как царь. Вот именно, разве случалось такое, чтобы цари просили?! И стыд охватывал людей, отказывавших ему, но признаться в этом казалось еще труднее.

И лишь в одном доме Странника у порога встретил Старик и, склонив колени, принял в свои руки драгоценный цветок, сказав:

— Я не знаю, сколько еще проживу, но готов отдать все свои дни твоему цветку.

Странник коснулся его лба и вернулся в лодку, чтобы плыть дальше.

Среди лесов он снова причалил к берегу, чтобы найти того, кто бы взял ухаживать за его пчелами и собирать мед. В прозрачном, хрустальном улье вились маленькие золотые пчелы, а на дне его тяжелым янтарным росплеском покоился драгоценный мед. Один запах его кружил голову, но вкус его таил в себе горечь познания, которая могла превратиться в сладость лишь при условии, что человек готов будет принять и радость, и печаль без предпочтения. Увы, на такое люди не были способны. В том мире, где они жили, все было понятно: то, что хорошо, вызывало радость, а то, что плохо, — печаль. Оказаться вне этих мер и ценностей казалось страшным. И снова долго бродил Странник, стучась в разные двери, пока ему не отворила одна бедная женщина. Ее считали вечной неудачницей, так как судьба ее не складывалась. Она рано потеряла своих родителей, дом ее сгорел, муж погиб на охоте, дети потерялись в лесу и не вернулись к ней. Соседи сторонились ее, опасаясь, что ее невезенье повредит им. Но именно она не побоялась вкусить горечи меда и взялась ухаживать за золотыми пчелами.