Просто слушай, стр. 28
Я взглянула на сестру: она разрывала еще один пакетик с семенами. Интересно, понравится ли ей фильм Кирстен?
— Серьезно?
— То есть это художественный фильм. Но в его основе реальные события. Помнишь, когда мы были маленькими, мы поехали кататься на велосипедах? Уитни сломала себе руку, и я везла ее домой на руле.
Я задумалась.
— Да-да! Это был…
— Твой день рождения. Тебе исполнилось девять лет. Папа тогда вместо праздника повез Уитни в больницу. Ей наложили гипс, и они вернулись как раз к торту.
— Точно! — Я все вспомнила. — Так и было.
— Ну вот, фильм об этом случае. Но немного отличается. Я могу тебе его скинуть. Я тут, правда, пока кое-чего доделываю, но в целом ты все поймешь.
— Давай! Здорово! — сказала я.
— Но только если он кошмарный, так и скажи!
— Да не может быть!
— Все прояснится в субботу, — Кирстен вздохнула. — Ладно, мне пора… Я, собственно, о фильме и хотела рассказать. У вас там как, все хорошо?
Я снова взглянула на Уитни. Она забросила в горшки еще земли и теперь, прищурившись, поливала их из шланга, разбрызгивая вокруг воду.
— Да. Все хорошо.
Я повесила трубку, и тут хлопнула входная дверь. Я вышла в прихожую и встала в арке перед столовой. Уитни аккуратно расставила свои горшки на подоконнике и протерла края. Затем, уперев руки в бока, заявила:
— Все равно ничего не получится!
— А может, и получится! — возразила я.
Уитни взглянула на меня. Интересно, она сейчас раскричится или в очередной раз съязвит? Но Уитни лишь, опустив руки, ушла на кухню и включила там воду.
Я же стала рассматривать горшки на окне. Земля в них была черная, посыпанная удобрениями и приятно пахла. Кое-где блестела на солнце вода. Может, задание и правда глупое и зимой ничего вырастить не удастся, но как же здорово, что семена хотя бы посажены и, возможно, прорастут. Их не видно под землей, но молекулы там взаимодействуют, а семена набирают силы и старательно пытаются прорасти.
Глава десятая
Пока меня не было, мама успела позвонить два раза. В первом сообщении она сказала, что они приехали в гостиницу, а во втором напоминала, где лежат деньги на пиццу. То есть осторожно намекала, чтоб мы (точнее, Уитни) не забыли пообедать. «Сообщение доставлено», — подумала я и пошла на кухню. Деньги лежали на барной стойке рядом со списком мест, где можно заказать пиццу. Мама подготовилась основательно. Иначе она просто не может.
— Уитни! — крикнула я, встав у лестницы, но ответа не последовало. Скорее всего, сестра была у себя, просто не хотела отзываться. — Я заказываю пиццу. Будешь с сыром?
Опять тишина. «Ладно, — подумала я. — Значит, с сыром». Я набрала первый попавшийся номер и сделала заказ.
Затем отправилась к себе в комнату и поставила первый диск из тех, что дал мне Оуэн, — «Песни протеста» (мировая акустика). Прослушала три песни о союзах и задремала. Вздрогнув, проснулась от звонка в дверь и села.
Мимо моей комнаты как раз прошла Уитни. Она спустилась по лестнице и направилась к двери. Я почистила зубы и последовала за ней. Уитни стояла у открытой двери, закрывая от меня пришедшего. Но я отчетливо слышала их голоса.
— …новые не очень, а вот старые альбомы — да, — сказала Уитни. — Мне друг привозил пару — отличные песни!
— Правда? — спросил мужской низкий голос. — Из Великобритании привозил или еще откуда?
— По-моему, из Великобритании, но надо проверить.
Может, спросонья, но мне их разговор показался знакомым. Не знаю даже почему.
— Так сколько с меня? — спросила Уитни.
— Одиннадцать долларов восемьдесят семь центов, — ответил парень.
— Держи двадцать. Сдачи давай только пять.
— Спасибо! — Я подошла поближе. Нет, я точно знаю этот голос! — К «Эббу Тайду» просто надо привыкнуть. Сразу он не всем нравится.
— Совершенно верно, — сказала Уитни.
— Большинство даже не…
Я подошла к двери и увидела Оуэна (кого же еще?). Он стоял на коврике у входа и отсчитывал моей сестре сдачу. Вокруг шеи болтались наушники. Уитни кивала и смотрела на Оуэна куда теплее, чем на меня за целый год. Увидев меня, Армстронг улыбнулся.
— А вот и живой пример, — сказал он Уитни. — Аннабель не любит «Эбб Тайд». Она вообще ненавидит техно.
Сестра в замешательстве взглянула на меня, потом опять на Оуэна:
— Правда?
— Ага. Как я только не пытался ее переубедить! Но Аннабель очень упряма. Раз уж решила, то решила, и точка. Очень честная. Но думаю, ты и сама знаешь.
Уитни снова взглянула на меня. Я знала, о чем она думает: то, что сказал Оуэн, ну никак со мной не вяжется! Совсем. Она права, конечно, но почему-то я расстроилась.
— Ладно. — Оуэн вытащил из пластикового контейнера пиццу. — Держите. Приятного аппетита.
Уитни кивнула, не сводя с меня глаз, и забрала ее.
— Спасибо! — сказала она. — Хорошего тебе вечера.
— И тебе тоже, — ответил Оуэн, и сестра ушла на кухню.
Я встала напротив него. Он запихнул деньги в карман и поднял контейнер. На Оуэне были джинсы и красная футболка с надписью «Сыр»! Надо же! Мама оставила мне столько номеров, а я позвонила в фирму, где работает Оуэн. Но, честно говоря, я была рада его видеть.
— Твоя сестра обожает «Эбб Тайд». У нее даже есть диски из-за границы.
— Это хорошо?
— Очень хорошо! — ответил Оуэн. — Она почти просвещенная! Достать такие диски очень непросто.
— Ты со всеми о музыке разговариваешь?
— Нет. — Я молча на него смотрела. В это время Уитни включила телевизор. — Не со всеми. У меня просто были наушники в ушах, и твоя сестра спросила, что я слушаю.
— И совершенно случайно выяснилось, что как раз группу, которую она любит.
— Музыка универсальна! — радостно сказал Оуэн, беря контейнер в другую руку. — Она объединяет. Сводит людей вместе. Друзей и врагов. Старых и молодых. Меня и твою сестру. И…
— Меня и твою сестру, — закончила я за него. — А еще твою маму.
— При чем тут мама? — удивился Оуэн.
— Я встретила ее сегодня в торговом центре. Они с Мэллори пришли посмотреть на Дженни Риф.
У Оуэна вытянулось лицо.
— Ты что, ходила посмотреть на Дженни Риф?
— Я обожаю Дженни Риф! — заметила я, и Оуэн скорчил недовольную гримасу. — Она куда лучше, чем «Эбб Тайд».
— Совсем не смешно, если честно! — серьезно сказал он.
— А чем она тебе не угодила?
— Да всем! — выпалил Оуэн. «Ну, понеслось!» — подумала я. — Видела плакат, который она подписала Мэллори? И вставила в автограф рекламу? Это же отвратительно! Возомнила себя артисткой и бесстыдно продается! Во имя…
— Ну, все-все, успокойся. — Я поняла, что нужно сказать правду, пока Оуэна удар не хватил. — Я ходила туда не для того, чтоб посмотреть на Дженни Риф. У нас просто было собрание в модельном агентстве.
Оуэн вздохнул и покачал головой:
— Слава богу! А то я уж начал волноваться.
— Как же так, Оуэн? Ты же говорил, что не бывает правильной и неправильной музыки? — спросила я. — Или к подростковым звездам это не относится?
— Относится! — резко сказал он. — Ты имеешь право на собственное мнение о Дженни Риф. Я просто ужаснулся, что ты можешь ее любить.
— А ты сам-то хотя бы попытался? — спросила я. — Помнишь: не думай и не суди. Просто слушай!
Оуэн скорчил недовольную гримасу:
— Да слушал я ее, слушал. Не по собственной воле, конечно. Но слушал. Скажу тебе, она — продажная певичка, которая торгует своей музыкой, если ее, конечно, можно так назвать, для получения материальных благ.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь.
Тут послышалось жужжание. Оуэн вытащил из заднего кармана мобильный и, взглянув на экран, сказал:
— Все, мне пора. Хоть тебе и очень хочется, но стоять тут и спорить с тобой весь вечер о музыке я не могу.
— Серьезно? — спросила я.
— Да. — Оуэн отошел от двери. — Но если ты захочешь как-нибудь продолжить наш спор, я буду рад.