Генерал-адмирал. Тетралогия, стр. 181

Премьер-министр вздохнул. Да какая разница? Все равно сделать это сейчас не представляется возможным. Причем во многом именно благодаря деятельности сэра Эфраима Эверсона, только что покинувшего его кабинет. Уж слишком энергично он действовал в России. Настолько энергично, что его тень, а следовательно, и тень Британии отчетливо маячила за спинами тех, кто участвовал в оказавшихся столь неудачными русских волнениях. Причем главной ошибкой, как представляется, было как раз это навязчивое желание сэра Эфраима убить великого князя Алексея Романова. Если бы не его настойчивость, возможно, участие Британии в организации рабочих бунтов в России удалось бы скрыть… Нет, не совсем — участие иностранной державы в столь масштабных действиях никогда полностью скрыть не удается, но все могло бы остаться на уровне слухов, допущений, предположений, которые довольно легко извратить, довести до абсурда, обсмеять, превратить в анекдот или дезавуировать каким-либо другим образом. Уж на этом Британия давно съела целую стаю собак. Но столь упорное стремление боевых групп революционеров убить конкретного человека вывело жандармов на четкий след. Так что вторая попытка убийства резко обострит только-только начавшиеся выстраиваться отношения с Российской империей, которая в настоящий момент вроде бы поумерила аппетиты, а вернее, направила свое внимание на те области, где ее аппетиты уже гораздо меньше угрожают интересам Британской империи. В отличие от той же самой Германии, все настойчивее и настойчивее заявляющей, что она собирается потеснить Великобританию с мирового пьедестала. И в этих новых условиях Россия уже становится естественным союзником Британской империи. Не в том смысле, что Британия собирается пойти хоть в чем-то навстречу России, а в том, что Россия оказывалась полезна Британии. Такое уже было в начале XIX века, когда Россия пригодилась англичанам в деле усмирения французского льва — Наполеона. После этого она набрала немалую силу. Но очень скоро была повержена. Причем не только Британией, но и теми, кого она в интересах Британии и победила — французами. И вот ведь насмешка судьбы — император Франции в тот момент британско-французского триумфа также носил имя Наполеон…

Нет, как бы там ни было, устранение великого князя сейчас точно не ко времени. К тому же в настоящий момент он, несмотря на всю свою возможную ненависть к Британии, объективно играет на руку англичанам. И — вольно или невольно — является проводником британской политики в России. Так что он, сэр Генри, принял правильное решение. И так тому и быть…

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.

ВЗЛЕТ

ТРЕТЬЯ КНИГА ТЕТРАЛОГИИ

* * *

АННОТАЦИЯ

Глава 1

— Мастер-литейщик Никандров Афанасий! — зычно объявил директор.

Афанасий степенно огладил бороду, покосился на стоявших рядом жену и шестерых детей и двинулся к лестнице. Прямо-таки торжественно поднявшись по выстланным красной ковровой дорожкой ступенькам на украшенную коврами трибуну, он остановился перед улыбающимся Адольфом фон Шнитке. Немца среди рабочих уважали. Он приехал в Магнитогорск семнадцать лет назад, чтобы занять должность мастера мартеновского цеха. И за это время последовательно прошел должности мастера, цехового инспектора по труду, начальника цеха, главного инженера мартеновского производства, главного заводского инспектора, заместителя директора. А полтора года назад принял бразды правления у бельгийца Мориса Верхарна, возглавлявшего завод последние одиннадцать лет. Морис Эмильич, как его все тут именовали, решил, заручившись поддержкой великого князя, уйти на вольные хлеба и ныне строил собственный металлургический завод в Хабаровске.

На Дальнем Востоке вообще сейчас разворачивалось большое строительство — тянули несколько веток железной дороги, ставили заводы, фабрики, элеваторы, так что спрос на металл был огромный, и по всему выходило, что он будет только увеличиваться. Ну да после того как Россия вчистую выиграла у Японии развязанную оной войну, явственно прочувствовав во время боевых действий, чем чревато запустение тех мест, правительство всерьез озаботилось их заселением и объявило о предоставлении переселенцам множества льгот и привилегий, в результате на Дальний Восток осваивать богатейшие территории этого края ринулись многие.

— Вот, Афанасий Аникеевич, — улыбаясь, обратился фон Шнитке к Никандрову, — прими как лучший мастер эти ключи. С вас, можно сказать, начинается программа предоставления нового, лучшего жилья в аренду работникам нашего завода. Ну а соседом у тебя, — возвысив голос, объявил он на всю площадь, — будет приятель твой — Бокошко Афиноген Васильевич.

Афанасий знал об этом уже как минимум месяц, с того самого момента, когда в цеховом общинном совете утвердили распределение казенного жилья, но все равно степенно поблагодарил директора и уже собрался покинуть трибуну, как вдруг у дальних ворот показались два массивных автомобиля. Длинные, почти в десять аршин, с большим, полностью закрытым кузовом, поблескивающим синевой толстых стекол, они были знакомы любому жителю Магнитогорска. У Афанасия екнуло под ложечкой. Неужто приехал?..

О том, что Князь, как здесь, голосом подчеркивая, что это слово произносится именно с большой буквы, титуловали великого князя Алексея Александровича Романова, являвшегося владельцем многочисленных заводов и фабрик, построенных не только в самом Магнитогорске, но и в окружности десятка верст от него, а также в Свинцовой Горе, Уфе, Павлодаре, Акмолинске, Степном, Барнауле и прочих городах, намерен появиться на нынешней церемонии, слухи ходили давно. Но появится ли он, никто наверняка сказать не мог. Во всяком случае нынешним утром его личный поезд на вокзал Магнитогорска еще не прибыл — уж об этом-то весть по городу распространилась бы мгновенно.

К Князю отношение в этих краях было чуть ли не благоговейное. И именовали его так отнюдь не потому, что он действительно был и князем, и хозяином. Нет, дело заключалось в его собственном отношении к людям. Все знали, что он в отличие от многих других владельцев заводов в России не гнался за одной лишь выгодой, не давил рабочих штрафами, не хватался за малейший повод снизить жалованье. Слишком уж много он тоже не платил — в том же Питере, на Обуховском заводе, получали поболее, чем здесь. Да и штрафы на местных заводах взимали. Но штрафы тут вовсе не были средством выжать из работяги все соки — их использовали как стимул для более ответственного подхода к труду. А то, что заработал, человек получал честно… И все потому, что для Князя этот город не был местом, где только извлекается прибыль, которую потом можно пустить на, скажем, дворец в столице, дом на Лазурном Берегу Франции или особняк в Лондоне. Ну, или на новую яхту, дюжину яиц Фаберже или балетную труппу. Нет, это была земля, на которой он считал себя ответственным за всё. И в первую очередь за людей и их жизнь.