Проклятье фараона, стр. 44

Если верить Эмерсону, он прибежал на мой дикий крик. Не помню, честное слово, не помню. Но точно знаю, что Эмерсон как по волшебству возник в комнате и рухнул рядом со мной.

– Пибоди, девочка моя дорогая! Что с тобой? Тебе нехорошо? Голова закружилась?

– Нет! То есть... не мне! Ему! Он там... там, под кроватью...

– Боже правый! – Эмерсон схватил безжизненно вялую руку юноши.

– Не трогай! – завопила я. – Он еще жив, но очень плох! И неизвестно, что повреждено. Кровать сумеем поднять?

В такие минуты мы с Эмерсоном действуем как единый организм. Он бросился к изголовью, я встала напротив; мы осторожно приподняли кровать и отставили в сторону.

Артур Баскервиль лежал на спине, неестественно вытянув ноги и прижав руки к бокам, – в позе, до ужаса напоминающей то положение, в котором египтяне укладывают свои мумии. И, кажется, не дышал...

Эмерсон подсунул ладонь ему под голову.

– Та-ак, понятно. Его ударили по голове... Боюсь, проломили череп. Умница, Пибоди, что не позволила тащить его из-под кровати.

– Пошлю кого-нибудь за...

– Посиди чуть-чуть, любовь моя, отдышись. На тебе лица нет.

– Обо мне не беспокойся, Эмерсон. Хочешь – сам пошли за врачом, только побыстрее, все могут решить минуты.

– Ты останешься с ним?

– Ни на шаг не отойду.

Эмерсон кивнул. Сильная, дочерна загорелая рука легла на мое плечо; то был жест друга и единомышленника. И опять мы поняли друг друга без слов. Человек, напавший на Артура Баскервиля, хотел его убить. С первого раза ему – или ей – это не удалось. Не дать убийце шанса повторить попытку – вот в чем была наша задача.

II

Вернуться к себе в спальню мы смогли лишь глубокой ночью, и я тут же с протяжным стоном рухнула на кровать.

– Что за день!

– Приключений с лихвой. Я ушам своим не поверил. Неужели ты признала, что это дело тебе не по зубам? – ехидничал Эмерсон, ловко расстегивая пуговички на платье. Я не возражала против ехидства, лишь бы чувствовать нежность его рук. Даже позволила снять с себя обувь и чулки.

– Ох... Что ты возишься со мной, как с ребенком? Устал не меньше моего...

– Но тебе ведь понравилось, – улыбнулся Эмерсон.

– Еще как! – Я благодарно клюнула его в ямочку на подбородке, приложила ладонь к щеке. – Твоя очередь. Ложись и попробуй вздремнуть. Все равно ведь вскочишь ни свет ни заря.

Эмерсон поцеловал ладонь (я не преувеличивала, читатель, когда говорила, что мой муж удивительно нежен), но тут же вывернулся из-под руки, вскочил и принялся расхаживать по комнате.

– Нет, Пибоди, не до сна – слишком взвинчен. И не трясись надо мной, тебе прекрасно известно, что я могу сутками не спать.

Мне тоже не спалось. Я села на кровати, поудобнее пристроив подушки под спину.

– Все, что мог, ты для Артура сделал. До утра он будет под присмотром врача, да и Мэри, уверена, его не оставит. Бедняжка вся испереживалась. Красивая пара, правда? В другой ситуации сердце бы радовалось. Ты заметил, как мрачно качал головой доктор Дюбуа? По-моему, он особых надежд не питает. Ну а я настроена оптимистически. Все-таки организм молодой, сильный... выкарабкается.

– Угу. Но когда он сможет говорить? Если вообще когда-нибудь сможет! – Судя по реакции, такие мелочи, как любовь и страдания молодых людей, Эмерсона не тронули. – Проклятье! Все из рук вон плохо, Пибоди! Как прикажешь работать, если кругом творится черт знает что? Пора покончить с этой свистопляской.

– Наконец-то! Выходит, ты пришел к тому же выводу, что и я? Нужно найти Армадейла, так? И выжать из него признание.

– Может, так, а может, и нет. Но что-то делать нужно, – угрюмо буркнул Эмерсон. – Армадейл, говоришь? Что ж... Милвертона-Баскервиля мы из списка подозреваемых исключили... вернее, кто-то его исключил. Остается Армадейл, будь он проклят. Не путался бы у меня под ногами – может, так бы ему все и сошло. А теперь пусть пеняет на себя.

– Твой план? – вопросила я. Разумеется, у меня уже имелся свой собственный, но зачем же лишать человека инициативы?

– Найти негодяя. Тут, правда, есть одно «но»... Наши люди здешних гор не знают, так что придется обратиться за помощью к гурнехцам. Ну ничего... Кое с кем из этих хитрых дьяволов я не раз сталкивался, многим могу старый должок припомнить. Полагаю, настало время расплатиться.

– Замечательно!

У Эмерсона, как у хорошего фокусника, полные рукава сюрпризов. Кто бы мог подозревать за ним способности к шантажу (а иначе, согласитесь, его план не назовешь). Уверена, что под «старыми долгами» подразумевались какие-то темные делишки местных мошенников – подделка или подпольная продажа исторических ценностей. Шантаж так шантаж! Я была двумя руками «за»!

– На это уйдет все утро, – продолжал Эмерсон. – Так что работы в пещере лягут на тебя, Амелия.

– Разумеется.

– Что за легкомысленный тон? Запомни – осторожность и еще раз осторожность. Там на каждом шагу могут быть ловушки. И учти вот еще что...

Если доберешься до усыпальницы и сунешь туда нос без меня – разведусь.

– Само собой.

Эмерсон поймал мой взгляд. Насупился. Расплылся в ухмылке до ушей. И расхохотался.

– Неплохая мы с тобой парочка, а, Пибоди? Слушай-ка, я все забываю сказать... костюмчик тебе к лицу. Отличный дневной туалет. Странно, что другие дамы фасон не переняли.

– Кальсоны и фуфайка – отличный дневной туалет? Не смеши меня, Эмерсон! И не увиливай. Мы еще не все обсудили.

– Именно. – Эмерсон присел на кровать, приподнял мои ноги и приложился губами к каждой босой ступне по очереди.

Все мои попытки вырваться были тщетны. Впрочем... что уж скрывать... не очень-то я и старалась.

Глава одиннадцатая

К утру состояние Артура Баскервиля не изменилось. Но сам факт, что юноша пережил ночь, вселял надежды, и мне удалось убедить в этом доктора. Суетливый кругленький французик с набриолиненными усами, доктор Дюбуа пользовался немалой популярностью в европейской колонии Луксора. Ну, мне-то на репутации наплевать! Я его лично проэкзаменовала и согласилась, что кое-какими элементарными врачебными навыками мсье Дюбуа все же обладает. На консилиуме мы решили пока обойтись без операционного вмешательства: череп у пациента был проломлен, однако кость мозг не повредила. Конечно, я порадовалась за Артура, но как все же здорово было бы исполнить роль ассистента при такой уникальной операции!

Словом, помочь Артуру мы ничем не могли, разве что запастись терпением и уповать на его молодость. Более или менее приличная больница находилась в Каире, везти туда больного в таком состоянии было бы чистейшим безумием. Юный Баскервиль остался в доме покойного дядюшки.

Леди Баскервиль вызвалась ухаживать за новообретенным племянником – вполне естественный порыв, который нашел бы поддержку, если бы не мисс Мэри. Девушка твердила, что ни за что не бросит бедного молодого человека. Леди Баскервиль возмутилась, в ее голосе зазвенели металлические нотки. Спор разгорался не на шутку, пока Эмерсон не положил ему конец, заявив, что нанял в Луксоре сиделку. Несмотря на всю неприязнь к церковникам, не могу не признать, что при виде круглолицей улыбающейся особы в черном одеянии на душе у меня стало легче.

Познакомившись с сиделкой, мы с Эмерсоном немедленно отправились в Долину Царей – мой муж не мог и на день оставить свою драгоценную пещеру. По дороге мне пришлось здорово попотеть: Эмерсон галопом скакал по тропинке, словно минутное опоздание грозило мировой катастрофой. С большим трудом, но все же удалось его нагнать.

– Проклятье! – бурчал он на ходу. – И так людей не хватает, а тут... От Мэри сегодня толку мало, как пить дать будет квохтать целый день над своим...

Я выбрала самое удачное время, чтобы посвятить мужа в свой гениальный план насчет О'Коннелла. Эмерсон отреагировал на удивление спокойно.

– Увижу этого... рядом – получит под зад коленкой!