Проклятье фараона, стр. 39
– Расскажу все как на духу, миссис Эмерсон. Покойный лорд Баскервиль поддержал жестокое решение своего родителя. Меньше чем через год после вынужденного отъезда моего отца титул перешел к нему, и знаете, что он поспешил сделать? Отправить письмо в Африку с категорическим отказом от всякой помощи младшему брату. Новому лорду Баскервилю честь семьи и личные убеждения не позволяли принять отвергнутого его отцом грешника.
– Какое бессердечие!
– Это мягко сказано, миссис Эмерсон. Я с детства считал его извергом... дьяволом в человеческом обличье! – прошипел Артур.
Боже, вот так признание! Я содрогнулась. Интересно, юноша понимает, что сам себе роет могилу? Неужели он рассчитывает на мое молчание?.. А если нет – то на что тогда рассчитывает?
– Сколько раз ночами я слышал проклятия, которыми осыпал брата мой отец, когда ему было совсем... да что уж скрывать... когда возвращался домой... под хмельком. А такое случалось все чаще и чаще. Но трезвым он был превосходнейшим человеком – добрым, веселым... Мама в нем души не чаяла. Сама она родилась в Найроби, в благополучной семье, и вышла замуж вопреки воле родителей. Мы жили на те скромные средства, что достались ей по наследству, но она так любила отца, что ни разу в жизни не посетовала, не пожалела о своем решении.
Артур надолго умолк. Вздохнул.
– Полгода назад случилось то, что должно было случиться. Постоянные возлияния сделали свое дело, и отца не стало. Вот тогда-то я впервые услышал от мамы... Она сказала, что, возможно, моя ненависть к дяде несправедлива... Не в укор отцу, нет!..
– А это было непросто!
Юный лорд, погрузившись в воспоминания, меня не услышал.
– Матушка сказала, что его светлость бездетен, а значит, я его единственный наследник. Сам он даже не попытался меня найти, хотя мама, как положено, сообщила о кончине брата. Никогда мне не забыть мамины слова... «Просчеты его светлости не оправдывают твоего неуважения, сынок. Познакомиться с человеком, чье имя ты когда-нибудь будешь носить, – твой долг перед самим собой и перед семьей!»
Я уже представляла себе атмосферу, в которой вырос Артур, и прониклась сочувствием к мужественной миссис Баскервиль.
– Мама убедила меня... – со вздохом продолжал Артур. – Но ей я в этом не признался. Изобрел собственный план – бредовый, конечно, план, опрометчивый. Уезжая из Кении, сказал, что хочу посмотреть мир, а зарабатывать буду своим хобби – я с детства увлекался фотографией. Из газет мама наверняка узнала о смерти лорда Баскервиля, но она и не догадывается, что фотограф экспедиции Чарльз Милвертон – не кто иной, как ее неразумный сын.
– Ваша мать наверняка вне себя от беспокойства! – ужаснулась я. – Вы хоть передавали, что целы и невредимы?
– Она думает, что скоро получит письмо из Америки, – смущенно пробормотал Артур. – Я обещал устроиться и сообщить адрес.
Мне оставалось только качать головой и вздыхать. Бедная миссис Баскервиль... когда и что она услышит о сыне? Правда может оказаться даже страшнее неведения, которое сейчас терзает материнское сердце!
– Я хотел предстать перед дядей под вымышленным именем и завоевать его доверие и уважение, – продолжал юный джентльмен. – Да-да, миссис Эмерсон, можете ничего не говорить, сам знаю – все это наивно и похоже на плохой роман. Но ведь безобидно, поймите!.. Зимы лорд Баскервиль проводил в Египте, об этом знали все. Я добрался до Каира и по приезде тут же обратился к его светлости. Мои рекомендации...
– Липовые?
– Подлинные-то я ему никак не мог предъявить, верно? Лорд Баскервиль взял меня не задумываясь... Вот, собственно, и все. До самой смерти он не знал, кто я такой, хотя...
Артур колебался, но конец мне и самой был известен.
– Думаете, догадывался? Что ж, теперь это не имеет значения. Дорогой мой, вы должны обо всем сообщить властям. Понимаю, тем самым вы превращаетесь в главного подозреваемого...
– Подозреваемого? В чем? Полиция считает, что лорд Баскервиль умер своей смертью.
Мне не понравилась та поспешность, с которой наш юный наследник указал на эту небольшую неувязку. Но он был прав. Прежде чем искать убийцу, нужно было доказать, что лорд Баскервиль умер не своей смертью.
– Тем более, – не отступала я. – В любом случае вам придется открыться, чтобы заявить права на титул.
– Ш-ш-ш! – Артур зажал мне рот ладонью. Все мои, казалось бы, забытые страхи вернулись с новой силой, но лишь на миг. – Кто-то прячется в кустах! – едва слышно шепнул юноша.
Я убрала его руку.
– Не волнуйтесь, это наш Абдулла. Меня сторожит. Он ничего не...
– Нет! – Артур вскочил с кресла, но в заросли, к счастью, не кинулся. Постоял немного, вглядываясь в темноту, и повернулся ко мне: – Исчез. Нет, миссис Эмерсон, это не Абдулла. Рост не тот, фигура тоньше, и одежда... Длинное полупрозрачное платье...
Я ахнула.
– Женщина в белом!
II
Перед тем как расстаться с Артуром, я попросила разрешения передать наш разговор Эмерсону. Молодой человек согласился – понял, наверное, что его отказ меня не остановит. А вот уговорить его чистосердечно признаться властям так и не удалось. Кое-какой резон в его доводах действительно был. Во всем Египте не нашлось бы чиновника, способного разобраться с делом такой важности. Артур клятвенно заверил, что прислушается к советам Эмерсона; я же, в свою очередь, обещала юноше любую помощь, какая только будет в моих силах.
Говорят, признание облегчает душу. По-видимому, так оно и есть. Мой ночной собеседник ушел с террасы пружинистым шагом, что-то беззаботно насвистывая.
А вот я расставалась с тяжелым сердцем. Артур Баскервиль вызывал симпатию... вовсе не красотой, как думал Эмерсон, а открытым нравом и дружелюбием. Однако были в нем и другие, куда менее приятные черты характера. С какой легкостью он признался в подделке рекомендаций! А этот его дурацкий план знакомства с лордом Баскервилем? Словом, многое доказывало, что Артур Баскервиль пошел в отца, обаятельного бездельника, вечного неудачника. Я всей душой болела за своего юного соотечественника, но веры в него от этого не прибавлялось. Скорее всего, трогательный рассказ Артура был всего лишь попыткой завести со мной дружбу, чтобы в тяжелый час обратиться за помощью. А этот час близок... Как только Артур объявит о своих правах на титул, истина – страшная истина! – выплывет наружу.
Верный Абдулла ждал меня, спрятавшись (при его-то комплекции!) за стволом пальмы. На вопрос о привидении в белом он замотал головой.
– Не видел, ничего не видел! Глаз не сводил с госпожи. Вернее, с того черного места, куда госпожа зашла. О-о-о... не нужно говорить Эмерсону!
– Да не трусь ты так, Абдулла. Я скажу мужу, что ты меня силой удерживал, но я вырвалась и убежала.
– А может, госпожа ударит своего слугу по голове? – робко предложил гигант. – Абдулла покажет Эмерсону...
– Ой, не смеши меня.
Абдулла ответил жалобным стоном.