Ночной поезд в Мемфис, стр. 20

— Джонсоны — из Сан-Франциско, — сообщила она, кивая в сторону пожилой супружеской пары, которая накануне сидела за одним столиком с Джен. — Он имеет какое-то отношение к фондовой бирже.

— Он — самый унылый субъект на теплоходе, — добавил Джон, — если не считать его супруги. Вы не поверите, но хобби Джонсона — детские железные дороги.

Разговор продолжался в том же духе: Мэри указывала на кого-нибудь, а Джон отпускал нелицеприятные замечания обо всех и о каждом. Когда мы перебрались в салон пить кофе, я извинилась и вышла на палубу «покурить». Джон за мной не последовал. Зато мне довелось поболтать с мистером Джонсоном, курившим сигару. Этот господин оказался еще скучнее, чем думал Джон. К счастью, прежде чем он успел со всеми подробностями поведать мне о деятельности министерства внутренних дел, военного штаба и о чем-то там еще, к нам подошла Элис. Она прослышала о «несчастном случае» и засыпала меня вопросами.

— Пакость эти цветы, — заявил Джонсон. — Зачем они нужны, если есть искусственные, вот что я вам скажу. Жена обожает домашние растения, хотя...

В это время из салона донесся голос, оповещавший о начале лекции, так что пришлось вернуться. На подиуме помощник Хамида официально объявлял то, что нам всем было уже известно. Он обещал всевозможные развлечения взамен выпавших из программы экскурсий. Один из участников круиза, знаменитый орнитолог-любитель, предложил рассказать о птицах, а доктор Фоггингтон-Смит согласился прочесть дополнительную лекцию о египетских религиях. Через три дня предполагался грандиозный банкет в египетском стиле и костюмированный бал с представлением, в котором будут участвовать команда и пассажиры. Учреждены призы за лучшие костюмы. Если мы не приобрели никаких египетских нарядов в Каире, команда с удовольствием поможет нам соорудить их из подручных средств, либо можно наведаться в превосходный магазин мистера Азада (в этом месте мистер Азад встал и обаятельно улыбнулся), чтобы выбрать там что-нибудь из его коллекции.

— Может получиться забавно, — сказала я Элис, уже подозвавшей официанта.

— Chacun a son gout [24], — загадочно произнесла она. — Хотите кофе? Очень рекомендую, лекции Пэрри действуют, как двойная доза снотворного.

Вскоре я получила возможность оценить ее совет. Пэрри бубнил и бубнил что-то об Исиде, Осирисе, Мут, о куче других богов, богинь и людей с невероятными именами; а когда перешел к обсуждению различий между пантеизмом, монотеизмом и генотеизмом, голова у меня начала клониться. Однако Элис не дала мне опозориться, время от времени щипая меня.

Вопросов оказалось немного. Никто не хотел, чтобы Фоггингтон-Смит снова завел свою шарманку.

Прислуга убрала экран и подиум, и в зале появился наш танцевальный оркестр, состоявший из четырех музыкантов. Пэрри пригласил меня на танец, но я отказалась под предлогом ушиба. Направляясь к двери, я увидела торжественно вращающихся в танце Джонсонов, он держал ее на расстоянии вытянутой руки и двигался со скоростью сонной улитки. Молодожены не танцевали.

III

На следующее утро я завтракала у себя в каюте. Я слышала, такой вид обслуживания вообще-то не распространен на туристических теплоходах, но наш обычным не был, к тому же Али стал теперь моим лучшим на свете другом, как он сам искренне уверял, отдал бы за меня жизнь в любую минуту. Я сказала, что хочу лишь пару вареных яиц и кофе. Он вернулся с рекордной скоростью и полным набором тарелок, в которых было представлено, похоже, все утреннее меню. Я с трудом выпроводила Али за дверь, взяла еду, кофе, блок почтовой бумаги, карандаш и вышла на балкон.

Отсюда открывался пасторальный вид — зеленые поля, буйволы, стоявшие на мелководье по колено в воде, облаченные во все черное женщины, которые стирали белье и одновременно зорко следили за детьми в коротких пестрых рубашонках. Я помахала в ответ ребятишкам, выстроившимся вдоль берега и приветствовавшим теплоход.

Мне не хотелось думать о преступлениях. Какого черта! Я сделала то, что от меня требовалось. Все, что от меня требовалось. Может, цветочный горшок и впрямь был несчастным случаем? Может, у Джона на корабле нет никакого союзника? Но даже если оба этих утешительных предположения неверны, какие основания полагать, что я узнаю кого-то из его приспешников?

Я знала больше мошенников, чем хотелось бы, но и одного оказалось достаточно. Я составила список.

Некоторые из поименованных в нем были явно вне игры: мертвы или в тюрьме. Типы из Рима, которые благополучно торговали себе поддельными драгоценностями, пока я грубо не нарушила их идиллию, не подходили ни под одну из этих категорий. Они свалили вину за то дельце на Джона и по-прежнему наслаждались своей дольче вита [25], что лишний раз доказывает: преступление зачастую окупается, а справедливость не всегда торжествует. Так или иначе, то была чисто местная, любительская деятельность, сомнительно, чтобы ее участники вышли на международную арену.

Группа, с которой судьба свела меня в Швеции, — птицы другого полета. Все они — профессионалы, хладнокровные, как акулы: громила и тупица Ханс, который, в сущности, не былплохим, просто виртуозно выполнял плохие приказы; Руди, похожий на хорька, и с теми же инстинктами — убивать, убивать как можно больше; Макс, который в порядке отдыха вырезал силуэты из бумаги, после того как целый день стрелял в людей; и их босс Лиф, ранивший меня длинным острым ножом, прежде чем Джон насильно лишил его моего общества. Лиф, несомненно, был мертв, я опознала его труп.

У меня хранилось несколько силуэтов, вырезанных Максом, — сувениры от автора. Мой был сделан из традиционной черной бумаги; они поразительно тонко передавали сходство с оригиналами. Иногда Макс работал с красной бумагой — «для особой коллекции». Он был тихим, безобидным на вид маленьким человечком и всегда относился ко мне по-доброму, вплоть до... да даже и в тот самый момент, когда я помахала ему на прощание рукой, перед тем как его увезли в каталажку. Он даже... То есть он, конечно, не благодарил меня за то, что я помогла ему избавиться от его босса, во всяком случае, слов таких не произносил, но чувствовалось, что смерть Лифа открывает ему интересные и многообещающие возможности. «Если я когда-нибудь смогу быть вам полезным, доктор Блисс...» — сказал он.

Я никогда не встречала человека, который пугал бы меня больше, чем Макс, и искренне верила и надеялась, что он все еще в тюрьме. В любом случае Макс не стал бы сотрудничать с Джоном, даже если бы тот остался единственным на земле жуликом. Он испытывал к Джону не только профессиональную, но и личную неприязнь. У Макса начисто отсутствовало чувство юмора, а Джон заставлял его лезть на стенку, даже когда не старался специально, но часто он старался.

Дело о золоте Трои... О нем можно было забыть. Все негодяи мертвы. Совершенно, безоговорочно мертвы, включая главного негодяя, свалившегося с высоты пятидесяти футов на острые скалы. Джон имел косвенное отношение к этой кончине. Все произошло спонтанно, во время импровизированной операции по моему спасению.

Я впервые задумалась о том, что чувствует Джон в связи с этими двумя убийствами. Ни одно из них не было преднамеренным, заранее обдуманным убийством; у Джона есть все основания утверждать, что он убил их в порядке самообороны или при смягчающих вину обстоятельствах. Но он всегда заявлял, что не терпит насилия, даже если оно направлено и не против него самого. Интересно, снятся ли ему страшные сны?

Я зябко поежилась и разорвала список на множество мельчайших, нечитаемых клочков.

Приспешником Джона не мог быть человек, известный мне, следовательно, это должен быть кто-то, кого я не знаю. (Блестящее умозаключение, Вики!) Я обратилась к списку пассажиров.

Теперь появилась возможность соотнести большинство имен с лицами и личностями. Их было всего тридцать, точнее двадцать девять, поскольку Джен временно отсутствовала. Я чуть не вычеркнула ее имя, но остановилась. Она могла покинуть корабль, но не сцену, на которой разыгрывалась драма. Как ни трудно представить Джен выдающимся умом преступного мира, я не имела права сбрасывать со счетов тот факт, что она осталась в Каире с развязанными руками.