Механическая принцесса, стр. 89

Мать Уилла охнула, а отец, окинув взглядом Габриэля, строго спросил:

– А кто этот джентльмен?

Улыбка Уилла стала шире.

– Это… Это друг Сесилии, мистер Габриэль Лайтворм.

Габриэль, уже протянувший мистеру Эрондейлу руку, застыл как вкопанный.

– Лайтвуд, – пробормотал он, – Габриэль Лайтвуд…

– Уилл! – воскликнула Сесилия, испепеляя брата взглядом.

Тесса тоже открыла рот, чтобы, подобно Сесилии, призвать Уилла к порядку, но не успела – ее одолел приступ хохота.

Эпилог

Пронзительный холодный ветер гнал по тротуару мусор – пакеты из-под чипсов, газеты, выброшенные магазинные чеки. Тесса бросала быстрые взгляды на оживленный поток машин, мчавших по мосту.

Со стороны она выглядела как обычная девушка лет двадцати: заправленные в сапожки джинсы, голубая куртка, купленная за полцены во время январских распродаж. Длинные распущенные волосы слегка завивались на кончиках. Можно было бы предположить, что ее шарф, украшенный орнаментом «пейсли», являет собой дешевую подделку, но на самом деле он был соткан лет сто назад, а старинный браслет на запястье девушки был подарен ей мужем на тридцатилетие свадьбы.

Дойдя до каменного углубления в парапете моста, Тесса остановилась. Не так давно в этих углублениях установили бетонные скамьи, на которых можно было посидеть и полюбоваться собором Святого Павла, видневшимся вдали.

Тесса села на скамью и вслушалась в шум города. Воздух был на удивление чист – густого смога, который в годы ее юности окрашивал все в желто-черные тона, больше не было, и небо напоминало серо-голубой мрамор. Мост, по которому проходила железная дорога, соединявшая Дувр и Чатем, давно разобрали, и о былых временах напоминали лишь сваи, торчавшие из воды. По Темзе сновали туристические трамвайчики, и громкоговорители разносили голоса гидов. По мосту проезжали двухэтажные автобусы, красные, как леденцы на палочке.

Девушка взглянула на часы. Без пяти двенадцать. На ежегодное свидание она всегда приходила пораньше, и нынешний день не стал исключением. Это позволяло ей предаваться воспоминаниям, ведь мост Блэкфрайерз, где они с Джемом впервые разговорились, подходил для этого как нельзя лучше.

Рядом с вполне современными часами она всегда носила жемчужный браслет. Уилл подарил его на тридцатилетие свадьбы. Волосы его к тому времени уже посеребрились сединой, но она не замечала этого. Сколько бы ни прошло времени, Тесса всегда видела перед собой потрясающего черноволосого красавца, в которого когда-то влюбилась без оглядки.

Порой она с трудом верила, что прожила долгую жизнь с Уиллом Эрондейлом, про которого Габриэль Лайтвуд когда-то сказал, что «ему не прожить и двадцати, с таким-то скверным характером». Все эти годы они с Лайтвудами были добрыми друзьями, хотя Уиллу было непросто поддерживать хорошие отношения с мужем его сестры. Незадолго до смерти Уилла Сесилия и Габриэль приехали с ним проститься; приехала и Софи – без Гидеона, потому что он к тому времени уже ушел из жизни.

День, когда Безмолвные братья сообщили, что больше ничего не могут сделать для Уилла, Тесса помнила во всех подробностях. К тому времени он уже не вставал с постели. Собравшись с силами, она сообщила печальную новость родственникам и друзьям, стараясь сохранять хладнокровие, хотя ей казалось, что кто-то железными щипцами вырывает из груди сердце.

Стояло жаркое лето 1937 года, и в залитой ярким июльским светом комнате Уилла собрались их дети, внуки, племянники и племянницы. Сесилия родила двух сыновей, а у Гидеона и Софи были две дочери. Приехала и Шарлотта. Волосы ее поседели, но она до сих пор сохраняла прямую осанку. Шарлотту сопровождали сыновья и дочери, такие же рыжие, как когда-то был Генри.

Тесса весь день просидела на кровати рядом с Уиллом. Странное зрелище для постороннего – молодая девушка с любовью поглаживающая пожилого мужчину, годившегося ей в дедушки. Но чужих в доме не было, а для всех остальных это были Тесса и Уилл. Их дети могли бы рассказать, как Уилл любил Тессу; родители стали для них примером любви, которую нечасто встретишь в этой жизни. Уилл привил детям любовь к чтению; отойдя от дел, он и сам написал несколько книг о Сумеречных охотниках, прекрасно принятых читателями. Писал он и стихи, но они были ужасными, хотя Тесса иногда просила процитировать что-то. Ей нравилось, когда муж смешил ее.

Их старший сын, Джеймс, часто со смехом рассказывал о паническом страхе Уилла перед утками и о том, как тот отчаянно пытался охранять от них пруд в их йоркширском поместье. А внуки… Однажды они нестройным хором исполнили в присутствии гостей сочиненную Уиллом песенку о демоническом сифилисе. Тесса выслушала ее со смехом, зато Софи была в явном смущении.

Сесилия, болтая с Тессой, часто вспоминала их с Габриэлем свадьбу. В тот день Уилл произнес хвалебную речь в честь жениха, а под конец добавил: «Простите, я все перепутал – думал, она выходит замуж за Гидеона. Беру свои слова обратно». Все, конечно, поняли, что он просто хотел поддразнить не только сестру, но и Софи, к тому же сам Уилл рассмеялся и пожал руку Габриэлю.

Тессе Уилл часто устраивал «романтические путешествия»: увозил жену туда, где разворачивалось действие средневековых романов, например в населенные призраками замки, а в Париже, где, по его убеждению, отрубили голову Сиднею Картону, он пугал прохожих тем, что кричал на французском: «Я вижу на этих булыжниках кровь!»

Тесса опять вернулась мыслями к печальному дню. Когда стало темнеть, члены семьи по очереди подошли к Уиллу и поцеловали его. Затем они остались наедине. Тесса легла рядом с мужем, и они стали шептаться о милых сердцу эпизодах пролетевшей жизни.

Ближе к полуночи дверь открылась, и в комнату вошел Джем. К тому времени Тесса уже считала его братом Захарией, хотя ни она, ни Уилл, никогда его так не называли. Тесса поняла, что час Уилла пробил, и едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Перед тем как подойти к постели Уилла, Джем пересек комнату, подошел к комоду и взял футляр из палисандрового дерева; в футляре лежала скрипка. Он извлек ее, натер канифолью смычок, приложил инструмент к плечу и стал играть.

Zhi yin. Когда-то Джем объяснил ей, что это означает «понимание музыки», но вместе с тем и узы, намного крепче дружеских. Джем играл о двух мальчишках, которые встретились в зале для тренировок, и один из них учил другого метать ножи; играл о ритуале парабатаев, об обжигающих рунах; играл о том, как они вместе подтрунивали над Тессой, о поездке в Йоркшир, во время которой Джем сказал, что быть парабатаем означает любить другого больше, чем себя. Он играл о своей любви к Тессе и о ее любви к нему; играл о редких встречах после его присоединения к Братству, о сражении Уилла с демоном Шакси, после которого Уилл чуть не умер, а Джем явился из Безмолвного города и просидел у его постели всю ночь, не боясь наказания. Играл о рождении первого сына Уилла и Тессы, о церемонии, устроенной по этому поводу в Безмолвном городе; Уилл настоял, чтобы ее провел именно Джем. Играл он и о том, что творилось в его душе, когда он узнал, что ребенка назвали в его честь.

Джем играл о любви, о годах, проведенных в молчании, о разделявшей их пропасти и неизбежных утратах. Когда в воздухе растаяла последняя нота, Тесса была в слезах, а Уилл лежал с закрытыми глазами. Отложив смычок, Джем подошел к кровати, сел и взял Уилла за руку.