Напиши мне про любовь, стр. 50
— Не знала, что ты собралась на бал.
— Да вот, подумала — почему бы не сходить? Правда, кавалера у меня нет. Попросила было О'Брайена, но он сказал, что занят. А как насчет твоего дружка профессора?
— Он будет с Джин. — Жаклин присела на кровать. Оба стула были заняты — на одном валялись драные джинсы, на другом — бюллетени, призывающие присоединиться к маршу протеста в Вашингтон с неясными целями.
— Черт. Ну и ладно. Слушай, а что, если я пойду с тобой? Мы и раньше так делали.
Жаклин взвесила все «за» и «против». В обеих чашах весов присутствовала реакция О'Брайена на компанию Бетси. Поразмыслив, она решила — так ему и надо, а вслух сказала:
— Отлично. Приходи в отель в полвосьмого, там и оденемся. И вот еще что...
— Да? — Бетси пыталась разглядеть себя в маленьком зеркальце над комодом.
— Не делай ничего с платьем, пока я не увижу его на тебе, — взмолилась Жаклин. — Я сама все подгоню. Не вздумай даже торчащую ниточку отрезать. Обещаешь?
— О'кей.
Жаклин облегченно вздохнула. Бетси была человеком слова. Хотя в принципе вполне могла взять ножницы и обрезать бесценную ткань по колено, если в мешалась. При этой мысли Жаклин содрогнулась.
Наблюдая, как Бетси приседает и изгибается в тщетных попытках обозреть целиком свою фигуру в зеркальце площадью шесть квадратных дюймов, она заметила:
— Признаться, все эти годы я и не подозревала, что тебя интересуют шмотки. По-моему, и в платье-то никогда тебя не видела — не считая того отвратного маскарада на коктейль-вечеринке. Ты что, влюбилась? Или распрощалась с феминизмом?
— Одежда не имеет отношения к феминизму, — снисходительно пояснила Бетси. — Нет никакого противоречия между борьбой за права женщин и стремлением хорошо выглядеть.
Поскольку этот очевидный факт был известен Жаклин уже двадцать лет, трудно было не согласиться. Но тем не менее стоило поискать причину у столь резкой смены взглядов.
— И все-таки, почему именно сейчас? Вроде бы романтические балы тебя никогда не привлекали.
— Это мой последний шанс раздобыть компромат на Хэтти-четвертак и прочих свиней! — бойко ответила Бетси, явно считая объяснение исчерпывающим. — В конце концов, Дюбретта так и не нашла того, что искала, верно? В газетах не появилось никаких разоблачений.
— Если она что и нашла, все сгинуло. — Вдаваться в подробности Жаклин не видела смысла, Очень похоже на Бетси — даже не стала допытываться, почему Лори на нее напала. Безумные люди совершают безумные поступки — вот и все.
Но подобное отсутствие любопытства могло объясняться и иначе. Интересно, подумала Жаклин, пришло ли это в голову О'Брайену? Наверняка пришло, от него мало что ускользало. Но относиться к этому всерьез не хотелось. Да, Бетси значилась в ее списке подозреваемых, но только ради проформы, чтобы придать работе завершенность.
Бетси незачем было похищать блокнот Дюбретты.
Бетси не могла быть тем неизвестным злодеем, что толкнул ее на мостовую. У нее иная специализация — бить людей по голове плакатами.
Продолжая разглядывать себя в зеркало, Бетси произнесла уже другим, более серьезным тоном:
— Знаешь, мне бы хотелось узнать, за чем она охотилась. И не только потому, о чем ты думаешь. Мне нравилась Дюбретта.
— Мне тоже, — искренне сказала Жаклин.
7
Оставалось нанести последний визит — Виктору фон Дамму. Утомленное светило только что покинуло последний симпозиум — из тех, на которых ведущие издатели любовно-исторических романов распинаются насчет своих былых успехов и грядущих планов. Жаклин выдернула Джо-Виктора из толпы и объявила, что хочет с ним поговорить.
— Пойдемте ко мне в номер, — предложил тот, ероша волнистую смоляную шевелюру и с неприязнью косясь на обступивших его поклонниц. — Только там я могу рассчитывать на минуту покоя.
Жаклин приветливо помахала благовоспитанной даме из Бостона, с обожанием взиравшей на своего кумира, и поспешила за Виктором.
— Ведут-то себя как прилично, — подивилась она. — Пуговицы от вашей рубашки не отрывают, локоны на память не срезают. Так на что же вы жалуетесь? По-моему, обожание толпы — это часть сделки.
— Они все время на меня пялятся! — истерично воскликнул Джо. — Зависнут — и таращатся. Стоит мне зайти в бар, а за соседним столиком уже трое-четверо из их компании. Сидят и пялятся, пялятся, пялятся!
— А чего вы хотели, разгуливая в таком туалете? — Просторная белая рубашка Виктора была явно не первой свежести. — У вас нет другой рубашки? — не без ехидцы спросила Жаклин.
— Хэтти — скряга, не желает тратиться на лишние наряды, — усмехнулся Виктор. — Ну вот мы и пришли. Прошу.
Его апартаменты являли собой яркий пример скупости тетушки Хэтти. Поскольку развлекать поклонниц и издателей от Джо не требовалось, номер ему достался самый обычный, однокомнатный, — ни гостиной, ни бара, только спальня. Он двинулся прямиком к чемодану и достал бутылку.
— Выпьете со мной?
Жаклин покачала головой. Джо-Виктор откупорил бутылку и поднес к губам.
— Высший класс! Валяйте в том же духе, скоро превратитесь в алкоголика. Вы и без того уже мошенник, лицемер, обманщик...
— Вы не понимаете. — Джо заткнул горлышко и поставил бутылку на стол. — В том-то и суть: сегодня последнее явление публике Виктора фон Дамма. Все, конец!
— В самом деле?
— Ей-богу, я серьезно. — Он плюхнулся в кресло. Угрюмая маска потихоньку сползала с красивого лица, и из-под нее робко проглядывал Джо Кирби. — Странное дело, — продолжал он уже голосом Джо, более высоким и неуверенным, — чем ближе к развязке, тем труднее мне держаться. Казалось бы, проведя в этом дерьме два года, мог бы потерпеть еще несколько часов.
— Возможно, вас терзают мысли о близкой кончине, — предположила Жаклин.
Джо печально посмотрел на нее.
— Не любите вы меня, миссис Кирби, верно?
— Я вам не доверяю. Вы слабак, Виктор-Джо, — безвольный, нерешительный, ненадежный. Водите Сьюзен за нос, обращаетесь с ней словно с марионеткой — дергаете то вверх, то вниз. У вас не хватает пороху осуществить свои благие намерения. С чего бы мне верить, что на сей раз вы говорите серьезно?
— Все изменилось. Хэтти согласилась меня отпустить.
— Понятно, — Голос Жаклин источал сарказм. — А все это время вы, стало быть, боролись, пытаясь вырваться из паутины. Этакая беспомощная мушка в лапах паука.
— Контракт хуже паутины, — вздохнул Джо. — Видели бы вы эту бумажку, миссис Кирби. Она обязывает меня до конца жизни выполнять все, что пожелает дорогая Хэтти.
— Зачем же вы его подписали?
— Я был на мели. — И, помолчав, мрачно добавил: — А еще я был глуп.
— М-да... — отозвалась Жаклин чуть мягче, и Джо нерешительно поднял глаза.
— Миссис Кирби, честное слово, я твердо намерен выйти из игры. Имя фон Дамма принадлежит Хэтти. К написанию книг я никогда не имел никакого отношения, я всего лишь наемный актер. К следующему публичному показу она запросто найдет кого-нибудь другого на роль Виктора.
— Вашего двойника, что ли? — с сомнением протянула Жаклин.
Затем ее глаза задумчиво сузились, а очки поползли к кончику носа. Джеймс без труда распознал бы эти симптомы — буйная фантазия Жаклин взялась за работу.
— Знаете, что можно сделать? — предложила она. — Виктор фон Дамм мог бы умереть. Героически. Спасая девушку от насильников или ребенка из-под колес автомобиля...
Джо отшатнулся:
— Ну уж...
— Да нет же, на самом деле вам не придется умирать. Просто пустить такой слух. А затем тетушка Хэтти могла бы раскопать целый сундук рукописей Виктора фон Дамма и издавать себе потихоньку, одну-две в год — в черных переплетах и с какой-нибудь стильной ремаркой вроде «Памяти Виктора посвящается». Виктор фон Дамм мог бы стать поистине культовой фигурой, идолом. Только поглядите, что случилось с Валентино, Джеймсом Дином и Элвисом Пресли. Скорбящие дамы в траурных одеждах толпами осаждали бы вашу могилу. В сувенирных киосках нарасхват шли бы ваши книги и локоны — их запас вы бы время от времени пополняли (будьте уверены, она вам заплатит), пузырьки с водой, которой омывали ваше истерзанное, окровавленное тело...