Уродливая Любовь (ЛП), стр. 18
Я могу сосчитать время с тех пор, как целовал ее. Мы не можем быть вместе как в школе, так и на публике, так и с родителями.
Я могу касаться ее, когда мы одни, но мы не оставались наедине почти три недели.
Сейчас?
Сейчас я целую ее.
- Чтобы у нас не было проблем, нам нужно установить правила,- говорит Рейчел.
Она отодвигается от меня, садится на стол, а я устраиваюсь на кровать.
Ну отлично. Она на столе, я на кровати.
- Первое,- говорит она. Не приставай ко мне, когда мы дома. Это слишком рискованно.
Я не хочу соглашаться с этим правилом, но я киваю.
- Второе: никакого секса.
Я больше не киваю.
- Серьезно?- спрашиваю ее.
Она кивает. Я реально ненавижу это.
- Почему?
Она тяжело вздохнула.
- Секс сделает наше расставание еще тяжелее. Ты знаешь это.
Она права. Но в то же время она чертовски не права. Но я чувствую, что она поймет это позже.
- Перед тем как согласится на второе правило, могу я узнать третье?
Она ухмыльнулась. – Третьего правила не существует.
Я ухмыляюсь. –Ты же не хочешь полностью ограничить секс? Мы говорим о проникновении, верно? Не об оральном сексе?
Она прикрывает лицо руками.
- О Господи, ты так прямолинеен.
Она такая милая, когда смущается.
- Просто хочу прояснить. Есть столько вещей в жизни, которые я хочу сделать с тобой, а осталось только шесть месяцев, чтобы все успеть.
- Давай смотреть по ситуации,- сказала она.
- Меня это устраивает, – сказал я, восхищаясь румянцем на ее щеках.
- Рейчел, ты девственница?
Ее щеки краснеют еще больше. Она мотает головой и говорит мне нет. Она спрашивает, беспокоит ли это меня.
- Нисколько,- честно отвечаю я.
Она спрашивает девственник ли я, и ее голос робеет, когда она спрашивает.
- Нет,- говорю я. – Но сейчас, когда я встретил тебя, тоже хотел бы им быть.
Ей нравится, что я сказал ей это.
Я встал и приготовился идти в свою новую комнату, чтобы начать перестановку. Перед тем как выйти, я закрываю дверь ее спальни изнутри, затем поворачиваюсь и улыбаюсь ей.
Я медленно подхожу к ней. Беру ее за руки и притягиваю к себе. Я оборачиваю руки вокруг ее талии и целую ее.
Глава 11
Тейт
– Я хочу писать.
– Опять? – простонал Корбин.
– Я не ходила в туалет уже два часа, – обороняясь, сказала я.
На самом деле я не хочу в туалет, мне просто нужно выйти из машины. После вчерашнего разговора с Майлзом, в машине витает иная атмосфера. Такое впечатление, будто его стало больше и каждую прошедшую в молчании минуту я задаюсь вопросом, что же происходит в его голове. Интересно, сожалеет ли он о нашем разговоре? А может, он сделает вид, будто ничего не произошло?
Мне бы хотелось, чтобы папа притворился, будто этого никогда не было. Сегодня утром перед отъездом мы вместе с папой сидели за кухонным столом, и когда к нам присоединился Майлз, отец спросил:
– Майлз, хорошо ли спалось?
Я думала, он покраснеет от смущения, но вместо этого он посмотрел на папу и покачал головой.
– Не очень. Твой сын разговаривает во сне.
Отец взял стакан и указал им на Майлза.
– Я рад, что прошлую ночь ты провел в комнате Корбина.
К счастью, Корбин еще не сел за стол и не слышал комментарий отца. До конца завтрака Майлз молчал и только когда мы с Корбином сидели в машине, я заметила, как Майлз подошел к моему отцу и, пожимая его руку, что–то сказал. Я попыталась прочесть его эмоции, но лицо отца было непроницаемым. Мой отец скрывает эмоции почти также хорошо, как и Майлз.
Мне очень хочется узнать, что же сказал Майлз отцу перед нашим отъездом.
Также мне хочется узнать и другие ответы на вопросы, которые у меня есть к Майлзу.
Когда я была подростком, Корбин и я всегда приходили к единому мнению, что если бы у нас были сверхъестественные способности, мы бы летали. Но познакомившись с Майлзом, я передумала. Если бы я могла получить какую–нибудь сверхъестественную силу, я бы выбрала телепатию. Я бы могла проникнуть в его мозг и узнать каждую мысль.
Я бы как вирус проникла в его сердце и окутала его.
Я бы назвала себя «Разведчиком».
Да. Звучит великолепно.
– Иди в туалет, – сказал Корбин. припарковавшись около заправки.
Я бы хотела снова учиться в средней школе и называть его задницей. Но взрослые не называют так своих братьев.
Выйдя из машины, я почувствовала, что снова могу вздохнуть полной грудью, но, к несчастью, Майлз открыл дверь и вышел из машины. Сейчас Майлз кажется еще больше, а мои легкие еще меньше. Мы молча зашли на заправочную.
Забавно, как это работает: иногда молчанием можно высказать намного больше, чем словами; иногда молчание означает, что человек не знает, о чем с тобой говорить. Не знаю, о чем ты думаешь. Поговори со мной. Расскажи мне все, что ты никогда и никому не рассказывал. Все слова. Начиная с самого начала.
Интересно, о чем говорит его молчание?
Мы зашли внутрь. Когда Майлз увидел табличку уборной, он кивнул мне и зашагал вперед. Он ведет. Я следую. Он твердый, я жидкая. Я просто его след.
Когда мы дошли до уборных, он, не останавливаясь, зашел в мужской туалет. Он не оглянулся и не посмотрел на меня. Он не остановился, чтобы пропустить меня вперед. Я толкнула дверь уборной. Мне не нужно в туалет, я просто хотела вздохнуть полной грудью, но он не позволил мне этого. Он вторгся. Не думаю, что он это осознает. Он просто вторгся в мой мир: в мои мысли, в мой живот и в легкие.
Вторжение – вот его супер способность.
Захватчик и Разведчик. Они в значительной степени равносильны, поэтому думаю, из нас получится никудышная команда. Я достаточно долго мыла руки. Похоже, Корбину действительно нужно было остановиться здесь. Когда я открыла дверь, он снова вторгся в мой мир. Он стоял в дверях, не давая мне пройти.
Он не двигается, но и не вторгается. Я действительно не хочу находиться рядом с ним, но, тем не менее, я позволяю ему оставаться.
– Хочешь что–нибудь выпить?
Я покачала головой.
– У меня есть вода в машине.
– Ты голодна?
– Нет.
Кажется, он немного разочарован из–за того, что я ничего не хочу. Может, он не хочет возвращаться обратно в машину?
– Я хочу конфеты.
На его губах медленно появилась одна из его редких и заветных улыбок.
– Я куплю тебе конфеты.
Он повернулся и направился к прилавку с конфетами. Остановившись рядом с ним, я изучаю ассортимент. Мы слишком долго выбираем конфеты. На самом деле я не очень хочу есть. Да и по правде говоря, мы только притворяемся, будто выбираем конфеты.
– Это странно, – прошептала я.
– Что странно? Выбирать конфеты или притворяться, будто мы оба не хотим прямо сейчас оказаться на заднем сиденье?
Ничего себе. Такое чувство, будто я действительно вторглась в его мысли, но только эти слова искренне звучали из его уст. Благодаря этим словам я почувствовала себя лучше.
– И то, и то, – я повернулась к нему. – Ты куришь?
Он взглянул на меня как на сумасшедшую.
Меня это не волнует.
– Нет, – небрежно ответил он.
– Помнишь, когда мы были маленькими, продавали конфеты в виде сигарет?
– Да. Это немного болезненно, если ты об этом думаешь.
Я кивнула.
– Раньше мы с Корбином часто их покупали. Ни за что на свете не позволю своим детям их покупать.
– Сомневаюсь, что их до сих пор выпускают.
Мы снова повернулись к прилавку с конфетами.
– Ты пробовала?
– Пробовала что?
– Курить.
Я покачала головой.
– Нет.
Мы довольно долго смотрим на конфеты. Он повернулся ко мне, и я взглянула на него.
– Тейт, ты любишь конфеты?