Александр Суворов, стр. 27

Глава девятая

В следующем, 1760 году, в конце кампании, ознаменованной несколькими победами русской армии, Салтыков заболел и сдал командование Фермору. Предложение Суворова о походе на Берлин теперь могло осуществиться: на его стороне были Фермор, Румянцев, Чернышев и Тотлебен. Фермор собрал военный совет в Каролате. Совет решил предпринять поход на Берлин, пользуясь тем, что французы отвлекли Фридриха II на западную границу Пруссии.

Корпус генерала Чернышева двинулся на Берлин. Впереди шел авангард из русских легких войск под командованием Тотлебена, который раньше жил в Берлине и хорошо знал город. В авангарде Тотлебена находился подполковник Суворов.

В полдень 22 сентября Суворов во главе драгунского эскадрона появился на высотах перед Галльскими воротами прусской столицы. На склоне дня пришел и весь отряд Тотлебена.

Трубач с требованием о добровольной сдаче столицы поскакал к городским воротам. Пруссаки ответили отказом. Хотя берлинский гарнизон насчитывал едва тысячу человек, но ему на помощь спешил принц Евгений с 5 тысячами человек померанских войск и 8-тысячный отряд генерала Гильзена.

Тотлебен начал бомбардировать Берлин и послал гренадер штурмовать окопы перед воротами столицы. Бой продолжался до ночи. Принц Евгений подоспел к Берлину и на следующее утро оттеснил гренадер Тотлебена. К русским войскам подошел корпус Чернышева. Пруссаки усилились отрядом генерала Гильзена. Мог завязаться большой бой.

Берлинские бюргеры уговорили своих генералов, во избежание гибели столицы, прекратить сопротивление и сдать город русским. Королевские войска покинули столицу. Магистрат [103] Берлина принял условия сдачи, продиктованные русскими, ворота города растворились, и глава магистрата коленопреклоненно поднес на блюде ключи Берлина русскому генералу.

Русская конница с развернутыми знаменами появилась на улицах немецкой столицы.

Наложив на Берлин контрибуцию в полтора миллиона талеров, уничтожив пороховые мельницы, королевские фабрики по изготовлению амуниции и военные запасы, союзники покинули Берлин.

Салтыкова на посту главнокомандующего сменил Бутурлин, один из последних денщиков Петра I. Назначение Бутурлина приписывали жене Петра Федоровича, великой княгине Екатерине Алексеевне. Оно удивило армию еще больше, чем ранее назначение Салтыкова.

Прусские отряды старались затруднить снабжение неприятеля: нападали на русские обозы, склады продовольствия и амуниции. Австрийцы и русские отвечали тем же: налётами и набегами.

В это время Суворов покинул штаб армии, перешел в кавалерию, получил драгунский полк и вскоре стал в войсках более известен, чем многие генералы. Бутурлин хорошо знал Суворова-отца, благоволил и к сыну. Не раз главнокомандующий писал Василию Ивановичу, хваля подполковника Суворова. С небольшими силами конницы и пехоты Суворов совершал отчаянно смелые набеги и, не задумываясь, нападал внезапно на более сильного противника. «Удивить – победить», – говорил он. Удача неизменно сопутствовала Александру Васильевичу в его отважных предприятиях.

Василий Иванович в конце войны тоже находился в действующей армии. Сначала он заведовал организацией продовольствия, а затем получил назначение на место Корфа – генерал-губернатором Пруссии в Кёнигсберг.

25 декабря 1761 года умерла Елизавета Петровна, и русским императором стал Петр III. Он преклонялся перед Фридрихом Прусским, видя в нем и великого полководца, и образец государя. Петр III не только отказался продолжать войну, но даже заключил с Фридрихом II военный союз. Русская армия еще оставалась в пределах Пруссии, и русским генералам и солдатам было трудно усвоить такой крутой поворот.

Василия Ивановича Суворова вызвали в Петербург. Он получил назначение в Сибирь тобольским губернатором, что равнялось ссылке. Гвардейцы роптали: Петр III круто принялся вводить в гвардии строевые прусские порядки. Против нового императора был организован заговор. В нем участвовал и Василий Иванович Суворов, задержавшийся в столице. Когда в июле 1762 года произошел переворот, ему поручили обезоружить голштинцев – личную охрану Петра III.

Василий Иванович явился в Ораниенбаум [104] с отрядом гусар, арестовал голштинских генералов и офицеров и отправил их в Петропавловскую крепость, а рядовых перевез в Кронштадт. Лишенный единственной защиты, Петр хотел бежать, но был схвачен и убит. Гвардия посадила на престол его жену Екатерину: она участвовала в заговоре против мужа. Чтобы не раздражать армию, Екатерина II отказалась от союза с Фридрихом II, но не захотела продолжать войну. Без России союзники не могли бороться с прусским королем. Семилетняя война закончилась.

Екатерина II отменила ссылку Василия Ивановича Суворова. Он остался в Петербурге членом Военной коллегии. Александр Суворов находился в это время при армии в Пруссии. После переворота его послали курьером с депешами в Петербург, где его ласково приняла новая императрица. Собственноручным приказом Екатерины 26 августа 1762 года Суворов, произведенный в полковники, назначался временно командиром Астраханского полка. А весной следующего года полковник Суворов получил в командование Суздальский пехотный полк, стоявший в Новой Ладоге.

Приближались светлые майские ночи. В Суздальском полку ожидали приезда нового полковника, молва о котором далеко обогнала его самого. Старый военный устав еще не отменили, и Суздальскому полку предстояло первому испытать преимущества нового, еще не введенного устава. Новый полковник уже слыл за человека скорого и твердого в своих решениях, смелого и отважного командира, пылкого и основательного критика старых армейских порядков. Штапы Суздальского полка и прочие офицеры, привыкнув жить и служить по старинке, надеялись, что новый полковник тем скорее свернет себе шею, чем горячей примется вводить новизну. Так всегда бывает при крупных общественных переменах – люди, враждебные новизне, говорят: «Это ненадолго».

Прежний полковник готовился к сдаче команды и был озабочен не тем, чтобы показать своему преемнику в блестящем виде людей и хозяйство своей части, – он возложил приготовление к смотру всецело на ротных командиров, сам же с казначеем поспешно приводил в порядок полковую отчетность, стараясь свести концы с концами: не хватало денег и документов, продовольственных запасов и вещей.

Солдаты, готовясь к смотру, штопали дыры на мундирах, чинили сапоги, чистили до блеска амуницию, чтобы ее сиянием на смотру прикрыть убогое состояние, в каком пребывал полк.

В день, когда ожидался приезд в Новую Ладогу Суворова, погода испортилась. Новый полковник утром в назначенный час не приехал. Суздальцы стояли на полковом плацу, выстроенные для смотра. Шквалистый ветер с моря гнал по небу густые облака. Они опускались все ниже. Среди дня сделалось сумрачно. С озера доносился шум прибоя, как гул далекой канонады. Хлынул секущий холодный дождь.

Суворова ждали с часу на час, с минуты на минуту. Он все не приезжал. Офицеры спрятались от непогоды в полковой избе. Солдаты мокли под дождем и роптали. Они просили позволения зажечь костры, чтобы согреться. Прежний полковник не разрешал. Приближался вечер. Решили, что с Суворовым на Шлиссельбургском тракте стряслась какая-либо беда: лопнула ось или сломалось колесо. Полковник приказал барабанщикам и горнистам бить вечернюю зорю. Унылая окрестность под вой ветра и шум дождя огласилась пением «Отче наш», и роты разошлись по светлицам, чтобы обсушиться, обогреться и поесть.

Настала ночь. В полку перекликались часовые. Но не успели люди в светлицах и первый сон увидеть, как на полковом дворе снова грянули барабаны: они били генерал-марш, что означало поход. Обер-офицеры с ружьями и фонарями в руках бегали по светлицам и будили сержантов, сержанты – капралов, капралы поднимали унтер-офицеров, унтер-офицеры – рядовых. Поднялась суматоха. Солдаты поспешно одевались, разбирали из стоек мушкеты и выбегали на полковой двор, где сновали с факелами фурьеры. Ветер срывал и уносил с факелов клочья пламени. Извозчики грузили, укрывали и увязывали возы. Фыркали кони.