И как ей это удается?, стр. 46

Нет, я на них злого дядьку с коршуном науськиваю.

— Конечно, дорогая.

— А можно мне с тобой на работу?

— Ни в коем случае.

Гости вежливо улыбаются. Кирсти выковыривает ногтем застрявшее между зубьями вилки оранжевое острие пики солдатика.

— Пожалуй, нам пора, Саймон.

Отказаться от любых мероприятий, требующих чистой одежды, чистой мебели и чистой посуды. Сборы в Евро-Дисней. На завтра: хлеб? Молоко. Дорожка на лестницу. Позвонить отцу. Заполнить форму для садика Бена. Позвонить Джилл Купер-Кларк!! Шоколадные утята!

8

Во сколько это обходится

Среда, 22.35

Дебра звонит мне домой, что само по себе подозрительно, поскольку в последнее время наше общение ограничивается емельками. Услышав ее голос, понимаю — что-то случилось. Сразу спрашиваю, как дела, и в ответ получаю все разом: жизнь в норме, Джим на Пасху уезжает по делам, так что ей придется отвозить детей к своим в Суффолк, а у отца был удар, и теперь мама делает вид, что справляется, хотя на самом деле ей очень тяжело, но родители не хотят тревожить Деб, потому что она и так занята, а сама и рада бы помочь, но на работе напряженка, и шефы по-прежнему тянут волынку с ее партнерством, подножки ставят, а Деб свою долю потом и кровью заслужила, и еще Анка, которая нянчила Феликса с годика, подворовывает. Она уже рассказывала про кражи?

Мне — нет.

Деб, оказывается, знала про кражи с прошлого лета, но старалась не думать, голову в песок прятала. Сперва пропадали мелкие деньги, и Деб думала, что по рассеянности разбрасывает их где-нибудь по дому. Потом стали исчезать вещи — пейджер, серебряная рамка для фото, крошечная видеокамера, которую Джим привез из Сингапура. Вся семья изощрялась в шутках над полтергейстом, который завелся в доме, но Деб все же сменила замки. Чем черт не шутит. А под Рождество «ушел» кожаный пиджак цвета сливок, ее чудный кожаный пиджак от Николь Фари, который Деб и позволить-то себе не могла, но все же купила вопреки всякому здравому смыслу. В полной уверенности, что нигде его не оставляла, она все-таки обзвонила все рестораны, куда ходила ужинать. Потом перебрала шифоньер. Безрезультатно. Деб даже Анке пожаловалась, с горечью пошутив, что станет самой молодой пациенткой с болезнью Альцгеймера. Анка налила ей чаю с тремя кусками сахара — неудивительно, что у словаков вечно проблемы с зубами — и утешила с материнской улыбкой: «Вы не сошли с ума, просто немножко устали».

На том бы все и закончилось, если б однажды Деб не заскочила домой в промежутке между двумя клиентами. Копаясь с ключами у входной двери, случайно обернулась и увидела шагающую к дому Анку с коляской. В кожаном пиджаке цвета сливок, от Николь Фари. У Деб ноги подкосились, но она как-то умудрилась спрятаться за мусорными баками, оставшись незамеченной.

В следующую субботу, в Анкин выходной, Деб, как воришка в собственном доме, пробралась в комнату няни. Где и обнаружила кроме пиджака — он висел в шкафу на самом виду — еще несколько своих лучших свитеров. В ящике нашлись видеокамера и часы ее бабушки, с серебряной рыбкой вместо минутной стрелки.

— И что дальше? Что ты ей сказала?

— Ничего.

— Как это? Деб, ты должна что-то предпринять!

— Анка живет с нами уже четыре года. Когда Руби родилась, она Феликса в роддом привозила. Анка не просто няня, она уже член семьи.

— Член семьи, который тебя обворовывает, а потом ублажает чаем?

Голос подруги бесцветен, безжизнен.

— Я столько думала, Кейт. Феликс и так страдает, потому что меня вечно нет дома. Экзема расцвела… И он… он очень любит Анку. Очень.

— Брось! Она воровка, а ты, между прочим, ее босс. На фирме ты бы ни минуты не потерпела…

— С воровством я могу смириться, Кейт. С горем своих детей — нет. И хватит обо мне. Ты-то как?

Делаю глубокий вдох и… прикусываю язык.

— У меня все отлично.

Дебра прощается, но прежде мы договариваемся об очередном совместном ланче, который в очередной раз не состоится. Тем не менее я делаю пометку в ежедневнике, а рядом рисую смешную рожицу — такие сама Деб рисовала на полях лекций по истории везде, где звучало имя Иосифа Сталина. (Мы учились по очереди: одна сидела на лекциях, вторая отсыпалась.)

Мы платим чужому человеку, чтобы он был матерью нашим детям. Во что это обходится, прикидывал кто-нибудь? Речь не о деньгах. Деньги тоже имеют значение, но как насчет всего остального?

Четверг, 04.05

Эмили разбудила меня, потому что сама проснулась и больше не может уснуть. Что ж, понятно, вдвоем бодрствовать веселее. На всякий случай прикладываю ладонь к ее лбу. Ни намека на жар, зато налицо лихорадка перед пасхальными каникулами в Париже, куда мы отправляемся уже сегодня, если я вовремя закруглюсь с делами. Моя дочь мечтала попасть в Диснейленд с тех пор, как узнала, что замок Спящей красавицы существует не только на видеокассете.

— Мам, а Минни-Маус знает мое имя? — шепчет она, забравшись ко мне под бок.

— Конечно, дорогая.

Счастливая, Эм кенгуренком пристраивается поперек моего живота и уплывает в страну снов, куда мне сегодня путь уже заказан. Дай бог уложить в голове все, что забыть никак нельзя. Итак: паспорта, билеты, деньги, плащи (наверняка задождит, праздник как-никак), пазлы-фломастеры-бумага на случай, если застрянем под Ла-Маншем, курага на перекус, «мармеладные человечки» на взятки, шоколадные медальки на призы для тех, кто прекратил истерику.

Кто-то из воинствующих феминисток, если мне не изменяет память, сказал, что женщинам пора отказаться ходить у мужчин в прислугах. Да пытались мы, еще как пытались. Женщины сегодня выполняют мужскую работу не хуже мужчин. И при этом продолжают таскать внутри себя горы информации. Голова матери работает в режиме аэропорта Гатуик. Прививки (делать или не делать?), что читать, а что еще рано, размер обуви, чемоданы в отпуск — и все это кружится в ожидании инструкций наземной службы. Если женщины не обеспечат безопасную посадку, мир взорвется, верно ведь?

12.27

Голубиха отложила два яйца. Чуть приплюснутые с боков, они изумляют своей белизной с голубоватым отливом. Родители, кажется, высиживают их поочередно. Вот так и мы с Ричем менялись «сменами», когда болел кто-то из детей.

К концу дня мне нужно написать четыре отчета о работе с клиентами, продать массу акций (рынок трясет, «ЭМФ» требует притока наличных) и купить у «Торнтона» стаю шоколадных утят. Кроме того, мы с Момо опять работаем с одним из итальянских фондов. А еще я за все утро не получила ни слова из Штатов и умираю, хочу увидеть в углу экрана конвертик, который расскажет, что Джек думает обо мне. Как и я о нем.

Как я жила раньше? Когда не ждала его писем? Сейчас я только и делаю, что жду. Если не жду, то читаю от него сообщение или сочиняю ответ. Жизнь из процесса существования превратилась в процесс ожидания. Нетерпение заменило голод. Смотрю на экран, пытаясь взглядом вызвать его слова.