Демон Монсегюра, стр. 10

Но, к сожалению, и этот поход закончился крахом. Не помогли ни копьё, найденное в Антиохии, ни рука Святого Амвросия, обладателем которой был епископ Миланский. Легендарный предок вернулся в Лангедок, где умер при весьма таинственных обстоятельствах спустя четыре года в возрасте шестидесяти четырёх лет. О безумии, охватившем Раймонда IV незадолго до смерти, в семье Тулузов предпочитали не упоминать. Ибо сие прискорбное обстоятельство ложилось несмываемым пятном на весь правящий дом.

После смерти Раймонда IV все его сундуки с военными записками и увесистыми фолиантами были перенесены слугами по приказу Альфонса на самый верхний ярус замка, на чердак. Сундуки с книгами на латинском, греческом и итальянском языках, а их было три, никогда не разбирались.

Именно в одном из них Клермон и нашёл дневник легендарного предка. Далее, разбирая фолианты, он увидел продолговатый свёрток из ткани, перевязанный золотистыми нитками. Юношу охватило любопытство.

– О! Что это?! Интересно!

Он тут же не замедлил разорвать нитки и развернул хорошо сохранившуюся темно-зелёную ткань. Перед ним предстала статуэтка четырёхрукого божка с рубиновыми глазами. Клермон, вспомнив соответствующее место в рукописи, сразу же догадался – это и есть Бафомет.

Из крестовых походов Раймонд IV привёз дорогие украшения, ткани, золотую и серебряную посуду. Из тканей сшили наряды, которые давно изношены. Украшения и посуда бережно сохранялись в Монсегюре и передавались из поколения в поколение. Статуэтка же почти сто лет пролежала в сундуке с дневником и старинными фолиантами – никто ею не заинтересовался. Даже граф Раймонд VI ничего не знал о ней.

Клермон внимательно изучил свою находку: размером четырёхрукий божок был примерно в три пяди, сделан из бронзы, местами металл позеленел и выщербился. В верхней правой руке божок держал чашу, примерно с ладонь младенца; в левой – табличку, испещренную таинственными значками. Голова божка выглядела несоразмерно большой по отношению к телу. Разрез его глаз напоминал восточный, вместо зрачков красовались крупные красные рубины. На нижней левой руке божка висел свиток, потемневший от времени. Клермон отвязал его, развернул и прочитал заклинание, то самое, что и Раймонд IV много лет назад.

В первый момент Клермон испугался и хотел бросить свиток, ибо прекрасно осознавал опасность магии. Неожиданно им овладело совершенное спокойствие: он свернул пергамент, привязал его обратно к руке статуэтки, тщательно завернул божка в ткань, затем убрал свою находку на самое дно сундука, завалив её многочисленными фолиантами. В голове пронеслась мысль: «Время ещё не пришло…»

Глава 3

Дворяне и духовенство Франции только и ждали повода для объявления крестового похода против еретиков Лангедока, которых называли катарами, а чаще – альбигойцами. И такой случай им представился. Римский Святой престол давно проявлял недовольство Лангедоком. Правящий Папа Иннокентий III агрессивно относился к катарскому вероучению. Оно же набирало силу, распространившись в Испании, Германии (учение так называемых вальденсов), Италии.

В это время король Франции Филипп Август II пребывал в затруднительном финансовом положении – казна была истощена. Франция была настолько мала, что не могла противостоять английской Аквитании*, всё более распространяющей своё влияние на соседние земли. Непомерная тяга к роскоши, разного рода балам и праздникам, охотам, маскарадам и молодым любовницам сделала своё дело, финансы Франции таяли на глазах. Королевство Лангедок давно не давало покоя Филиппу. Богатство Раймонда VI Тулузского вызывало в короле жгучую зависть, а его независимое поведение, ни в грошь не ставящее авторитет Франции, а соответственно и его, помазанника Божьего, – ненависть.

Во время своего паломничества в монастырь Сито, которому король Франции всячески покровительствовал, он обсудил проблему зарвавшегося Лангедока с аббатом Арнольдом*, рьяным католиком и алчным до чужого добра. Во время из одной бесед, а их отличало всегда удивительное взаимопонимание, король заметил:

– Дорогой аббат, не кажется ли вам, что с Тулузами надо поступить жёстко? Они совершенно не уважают Святую церковь, мне докладывают, что в церквях годами не служатся мессы. Рыба, как известно, гниёт с головы, и вот эта самая голова способствует распространению ереси, которая пытается проникнуть и во Францию, – возмущался Филипп. – Насколько мне известно, в Лангедоке существует четыре катарских церкви: Альбижуа, Аженуа, Тулузская и Каркассонская. Как доложили мои верные люди, по инициативе Тулузской и Каркассонской общин состоялось их совместное собрание в Сан-Фелисе. Там они избрали себе епископов. Также, на катарском соборе в Сан-Фелисе присутствовал епископ Франции Роберт д’Эпернон, представлявший катаров Шампани, Бургундии и Фландрии, а именно общины из Реймса, Везелэ, Шарите-сюр-Луар, Лилля и Невера. Эта зараза глубоко проникла на землю Франции! Граф Раймонд V ещё пытался обуздать еретиков, но его сын Раймонд VI при поддержке ярых еретиков Транкавелей и де Фуа и вовсе не намерен считаться с католической церковью.

– Сир, совершенно с вами согласен! – рьяно поддакнул аббат. – Раймонда VI надо призвать к уважению Святой церкви. А если это не поможет, то объявить крестовый поход против Лангедока.

– Да, святой отец, меня тоже посещают подобные мысли. Лангедок слишком хорош, богат и плодороден. Королевство должно стать протекторатом Франции и платить налоги, причём немалые. Если же возникнут волнения, их следует подавить. Вассалов, преданных Тулузам, уничтожить, а их земли разделить между нашими баронами, на которых можно будет опереться при необходимости. Следует связаться с Римом, дабы Папа Иннокентий III принял эдикт, обязывающий Тулузов выплачивать специальный церковный налог. Мы задушим Раймонда VI налогами и недовольство Римом в Лангедоке станут неизбежными. И вот тогда, наступит ваша очередь, дорогой аббат, из ваших уст должен прозвучать пламенный призыв к крестовому походу против еретиков Лангедока, оскверняющих своими вымыслами истинную католическую веру. Эти вероотступники осквернили всё! Они считают Иисуса простым смертным и отвергают непорочное зачатие Девы Марии! Неслыханное святотатство!

– Именно святотатство, сир! – с жаром поддержал короля священнослужитель. – Они отвергают крещение младенцев, таинство исповеди и брака! Мало того, катары считают святое распятие орудием казни! – брызгал слюной Арнольд, задыхаясь от праведного гнева. – Отлучение от церкви их не пугает! Остаётся только один способ пресечь эту заразу: уничтожить еретиков в их же логове.

– Прекрасно сказано, аббат. Мы так и поступим, – согласился Филипп.

Аббат Арнольд подобострастно поклонился в знак того, что готов изречь своими устами в Риме всё, что пожелает Филипп. Его богатое воображение тут же нарисовало горы золота, полученного в качестве налогов с Лангедока.

1208 год, январь

Папа Иннокентий III направил в Лангедок одного из своих легатов Пьера де Кастельно, который намеревался сделать внушение графу Раймонду VI и передать послание, подписанное понтификом. Достигнув Каркасона, легат отправил в Монсегюр гонца, дабы предупредить графа о своём визите.

Этим известием, по сути официальным, Раймонда поставили перед фактом: легат пребывает и его надлежит встретить подобающим образом. Граф тотчас отдал соответствующие распоряжения, касающиеся принятия высоких гостей. Из подвалов достали бочки с самым лучшим вином, охотники отстрелили нескольких косуль, рыбаки наловили в реках Гаронна и Арьеж огромное количество рыбы.