Благородство и страсть, стр. 36

Уинни попыталась стянуть с него брюки, но она для этого слишком неудобно лежала. Тогда Кенан поднялся, сам снял брюки и отбросил их в сторону.

Привстав на локтях, Уинни в изумлении приоткрыла рот. Боже! Она, конечно, видела скульптуры обнаженных мужчин, но и представить себе не могла, что живой человек мог превзойти мраморное совершенство. Не отрывая глаз, она любовалась не виданной ею ранее частью сильного мужского тела.

То, что в искусстве вечно прикрывали фиговым листком, торчком стояло в гнезде темных волос. Она подняла глаза на Кенана: мужчина не шевелился, зажмурившись, словно его что-то мучило. Но, дрогнув от ее прикосновения, он прижал ее ладонь к своему телу, будто настаивая, чтобы она продолжала ласкать его.

Однако любопытство уступило нарастающей тревоге. Он был слишком большой. Обе ее замужние сестры объясняли, что происходит между мужчиной и женщиной, и если то, что Уинни до сих пор слышала, правда, вряд ли она сможет это выдержать.

– Вижу, зря я тебе дал время на раздумье, – сказал Кенан, когда она откинулась. – Ты уже не рада.

Он опустился к ней и лег рядом, прижав к ее телу свое горячее мужское достоинство. Но вся прелесть от прежнего удовольствия у нее исчезла при мысли о боли, которую придется вынести.

Кенан поцеловал девушку в лоб.

– Меньше всего я хочу сделать тебе больно, – проговорил он, точно угадав ее мысли.

Спускаясь ниже, он поцеловал ее в нос, затем в губы. Постепенно Уинни расслабилась. Его настойчивые поцелуи подбросили угля в угасающее было пламя страсти. Она сама начала играть языком, как это делал Кенан, чтобы соблазнить ее. Он нежно водил пальцами по ее груди и животу, потом его рука стала спускаться ниже. Она вся замерла в ожидании чудесного раскрепощения, которое было возможно только благодаря ему.

Он понял, что Уинни готова, когда влажное доказательство ее желания осталось у него на пальцах. Кенан раздвинул ей ноги и, сцепив их руки, завел за ее голову. Его глаза завораживали ее.

– Не будем больше ждать. Я так хочу быть с тобой, здесь и сейчас.

Пара ищущих движений, и он был у заветной цели. На лбу и плечах у него выступил пот. Кенан смотрел ей прямо в глаза, и его тело просилось в ее тело. Кенан протолкнулся в открытую дверцу и наконец оказался внутри.

У Уинни захватило дыхание. Он только-только вошел в нее, а она уже ощущала, что не выдержит этого.

– Боже! – вымолвил он и отпустил ее руку, чтобы взяться за ее ягодицу.

Они оба страстно застонали. Кенан не дал Уинни опомниться и, словно одержимый, начал двигаться вперед-назад. От увлажнения движения его ускорились, а она почувствовала, как по всему телу разлилось тепло. Первоначальная боль от их воссоединения утихла, Уинни ощутила нечто небывалое. Она подавалась вперед навстречу движениям Кенана. Он поднял голову.

– Уинни… – От избытка чувств у него вырвалось ее имя. Он страстно поцеловал ее в губы. Затем, отклонив голову в сторону, снова углубился до самого предела и застыл. Пару бесконечных секунд он даже не дышал. Наконец изверглось семя, и он глубоко вздохнул. Все еще внутри ее, расслабился и всем весом упал на нее.

Уинни нравилось ощущать его на себе. Кенан такой сильный. С ним безопасно. Она вздохнула, отмечая невидимые изменения в своем теле. Насытившись, он запроказничал внутри ее. Тогда она сжала внутренние мышцы, чтобы удержать его на месте. Когда он зашевелился, у нее глаза расширились.

Кенан рассмеялся, почти до конца выйдя из нее. Оперевшись на руки, он посмотрел на Уинни. Глаза были полуприкрыты, томный взгляд свидетельствовал о том, что он страшно доволен. Она улыбнулась, понимая, что смогла перенести мужчину – своего мужчину – на верх блаженства.

– Ты околдовала меня, Уинни. И мое тело. Признаюсь, я схожу с ума, когда ты рядом.

Он нежно обнял ее. Она ответила ему, крепче прижимая к себе. Физическая близость только укрепила ее любовь к нему.

Если это и правда было волшебство, она мечтала, чтобы оно никогда не кончалось.

Глава 13

Где она?

Кенан шагал по Бонд-стрит, не обращая внимания на роскошные магазины и товары, рассчитанные на светского покупателя. Он всматривался в лицо каждой встречной женщины и тут же переводил взгляд, как только понимал, что это не та, которую он надеялся увидеть.

С тех пор как Кенан привез Уинни в свой дом, прошло две недели. Благодаря стараниям тетушки Молли у них возникла возможность проверить, что они чувствуют друг к другу. Он и подумать не мог, что мисс Бедгрейн с радостью отдаст ему то, о чем он тайно мечтал, – любовь и свое сладкое тело.

Недели спустя он все еще с трепетом вспоминал, что произошло между ними. Она призналась, что любит его, но он постарался, чтобы сердце его не услышало этих слов. Женщины и раньше нашептывали ему признания, и они знали больше об их силе, чем сам Кенан, когда был юным и стремился к любви.

Возможно, произнеся эти слова вслух, Уинни почувствовала, что отдает свою девственность человеку, который никогда не станет ей равным. Леди, настоящей леди нужно было бы чем-то оправдать свою смелость в первую брачную ночь с мужем-аристократом. Он не осуждал ее. Кенан был уверен: как и всё в его жизни, Уинни с ним не навсегда. Если не она сама прекратит их отношения, то это сделает ее семья.

– Милрой!

К нему подошел Голландец. Из-за простоватой одежды прохожие бросали на него высокомерные взгляды.

– Где ты скрывался? Ты уже несколько недель не появлялся в своих излюбленных местах. О тебе спрашивала Бланш. Она говорит, ты стороной обходишь «Серебряную змею».

Они свернули в безлюдный переулок подальше от вереницы пешеходов. Кенан прислонился к кирпичной стене, понимая, что не следовало вот так оставлять старого друга. Казалось, с каждым шагом, который он делал в новую жизнь, он все больше удалялся от себя самого, от своего боксерского прошлого.

– Я работал в своем новом доме. – Он надеялся, что Голландец поймет намек и больше не будет давить на него.

Голландец прищурился и, почуяв неладное, прямо спросил:

– Что, развлекался с той дамочкой, за которой приударил твой братец? – Его тяжелый вздох эхом отозвался в переулке. Он провел рукой по растрепанным черным волосам. – Скажи мне, ведь твоя работа по дому сводилась к удовлетворению твоих прихотей?

– Кажется, тебя это не касается, – холодно ответил Милрой.

Голландец словно не понимал, что переступает грань дозволенного.

– Ну и дурак же ты! – проревел он. – Это тебе не какая-то простушка, которой можно попользоваться за пару монет!

Слепая ярость проснулась в нем. Перестав изображать джентльмена, Кенан схватил друга за грудки и, несмотря на то, что Голландец порядочно превосходил его в весе, оторвал его от земли и прижал к стене напротив.

– Так не пойдет. Еще одно слово о ней – и я сверну тебе шею!

Он еще раз тряхнул приятеля, показывая, что не шутит, и отнял руки.

Голландец держался за стену, чтобы устоять на ногах.

– Милрой, если ты думаешь, что эта леди выберет тебя, а не брата, то можешь просто вырвать себе сердце и выбросить его в Темзу, чтобы не мучиться. Что бы ни было, все равно чувство долга одержит над любовью верх.

Кенан рукавом стер со лба пот. Он знать не желал, что там думает о любви Голландец, у него самого хватало мыслей на этот счет. Черт побери, у него было достаточно мозгов, чтобы понять, что любовь – мечта, которой стремятся достичь идиоты и романтики. Если то, что произошло между ним и Уинни, было иллюзией, то он хотел подольше наслаждаться ею.

– Я сблизился с ней не ради любви, Голландец, – проговорил Кенан сквозь зубы, напоминая об этом то ли себе, то ли ему.

Различив горечь в его голосе, Голландец тут же перестал злиться. Он выглянул на главную улицу: никто из прохожих не обращал на них внимания.

– В таком случае мои соболезнования этой леди. Если ее обесчестить, то на нее не только твой брат не позарится, но и любой достойный кавалер, который хотел бы сделать ее своей женой.