Благородство и страсть, стр. 22

Милрой едва успел отскочить в сторону, когда она вдруг развернулась и замахнулась на него. Сабля просвистела в паре дюймов от его бедра.

– Что-что, вам понравились мои поцелуи? Уинни повернулась к нему лицом.

– А почему бы и нет? У вас приятное лицо, не разит изо рта, вы даже можете быть сносным, если захотите. – Она призвала на помощь все свое ехидство, лишь бы забыть то, что чувствовала. – Это было даже мило. Такая оценка обидела его.

– Мило? – повторил Кенан сквозь зубы.

Уинни изящно подняла руку, давая знать, чтобы он не приближался к ней.

– Вообще-то я говорю за себя. Вы, кажется, удивлены? Думали, я настолько безрассудна, что, ответив на ваши поцелуи, стану отрицать, что они мне понравились? Убирайтесь. – Она заставила его попятиться.

– Постойте! – Милрой подчинился, чтобы не рисковать быть распоротым направленной на него саблей. – Если вас не раздражают поцелуи, докажите это. Поцелуйте меня еще раз, милая Уинни.

Она ткнула саблей кавалеру в живот, отчего тот выругался, и оттеснила его к двери.

– Вынуждена дать вам один совет, мистер Милрой. В следующий раз, когда будете целовать женщину, воздержитесь от комментариев. Ни одной даме не захочется услышать, что она оказалась в ваших объятиях только ради того, чтобы помочь вам превзойти вашего брата. Это унизительно. – Она закрыла ставни и заперла их на щеколду. Не обращая внимания на Милроя, повесила саблю обратно на стену.

Он постучал по раме, так что затрещало стекло, чтобы показать, что она его не боится, Уинни подошла к двери, но не отворяла ее.

Несмотря на его неприязненный взгляд, она не собиралась уступать. Вдруг его настроение переменилось, гнева как не бывало. Смеясь, Кенан стукнулся лбом о стекло.

– Так вам нравятся мои поцелуи, мисс Бедгрейн? Девушка заколебалась, но все же пожала плечами и сказала:

– Да.

– И вы считаете меня самонадеянной задницей.

– Очень впечатляет, мистер Милрой. Вы сами это сказали.

– Да, – кивнул он с облегчением. – Все еще в состоянии задевать простых смертных своим остреньким язычком. Меня бы огорчило, если бы, одурманенная моими поцелуями, вы потеряли эту способность.

Одурманенная! Его самонадеянность вывела Уинни из себя. Она обернулась и посмотрела на саблю на стене. Прочитав ее мысли, Кенан постучал по стеклу, чтобы привлечь к себе внимание.

– Теперь, когда мы все уладили, я могу идти. Не отпирайте двери. Что-то непонятное было в вашем саду. Меня не будет поблизости, чтобы прогнать его, когда оно вернется. – Его губы скривила снисходительная усмешка. – Не забудьте. Завтра. Гайд-парк, в три часа.

– Я не приду.

– Вам не устоять. Вы можете злиться на меня, Уинни, но вы не оставите Невина на произвол судьбы. – Милрой сдвинул брови – такой расклад ему был не по душе. – Приходите, а Невин может прятаться еще один день – Он поцеловал ладонь и прижал ее к стеклу. – Надеюсь вам присниться…

И растворился в тумане.

Задернув занавески, Уинни села в кресло. Но, взяв книгу, она поняла, что потеряла всякое желание читать. Глядя на огонь, она думала о неприкрытой угрозе Кенана, о том, что однажды он с Невином разрешат свои разногласия кровопролитием. К сожалению, она сама стала полем их борьбы либо благодаря провидению, либо из-за проделок коварного человека. Уинни думала и так и эдак, размышляла долго, но не смогла понять, что ею двигало.

В конце концов, его поцелуи, кажется, и впрямь ее одурманили.

Глава 8

Никто не смог бы упрекнуть Девону в пассивности, не славилась она и особым терпением. Хладнокровно наблюдать за тем, как сэр Томас играет с ее сыном, было выше ее сил; она то и дело дергалась, что могло показаться стороннему наблюдателю признаком нервного заболевания. Конечно, Девона старалась скрыть свой страх за ребенка, когда дед поднимал его высоко над головой, а потом играючи делал вид, что роняет. Молодая мама живо представляла себе, что может выйти из невинной игры, если допустить оплошность. Люсьен хихикал, не понимая, что на самом деле надо бояться. Она тихонько обратилась к мужу, чтобы тот вмешался.

– Томас, ваш внук недавно съел пудинг. Вы и сами рискуете его отведать, если будете так с ним играть. – Типтон подмигнул жене.

– Возьми сына, милая, – попросил сэр Томас дочь, передавая ей малыша. – Надо было подумать, прежде чем давать мне его, чтобы он испачкал своего ничего не подозревающего деда.

Девона взяла Люсьена и носом пощекотала ему щеку.

– Да, папа.

Поверх светлой головки сына она посмотрела на мужа: благодарность и любовь светились в ее глазах. Девона всегда была счастлива видеть, что муж отвечает ей теми же чувствами.

Их брак с Типтоном оказался прочным, несмотря на все, что предсказывали те или иные представители высшего света. Муж – сложный человек, призналась она сама себе. У Райена осталось слишком много шрамов от прошлого, чтобы доверять кому попало. Девона знала, что он не только любил ее, но и доверял ей. И так было почти с самого начала. С течением времени какие-то раны затянулись, и он принял в свой круг Бедгрейнов. Никто не мог усомниться в его преданности своей семье.

– Я думала, Уинни приедет с тобой. Она уже неделю у нас не была.

Девону беспокоило, что в последнее время ее сестра, казалось, стала скрытной. Даже очень скрытной.

– Она собиралась съездить к Амаре Клейг, – сказал отец, тряхнув головой. – Не понимаю, почему Уинни так переживает. Леди Клейг всегда будет винить нас в смерти своего сына. А мисс Клейг… может, она и мила, как ручной пони, и тем не менее дружить с ней все равно что пригреть змею у себя на груди!

Больше всех от леди Клейг доставалось Девоне. В семье Бедгрейнов эта женщина особенно недолюбливала ее. Причина такого отношения была в Доране Клейге, точнее, его безответной любви к Девоне. Все закончилось тем, что любовь привела его к смерти. Только Амара из всех Клейгов понимала, что Девона не виновата. Они продолжали дружить, несмотря на требования матери Амары порвать все отношения с Бедгрейнами.

Хлопнула дверь, и все обернулись ко входу в комнату. По женскому голосу и ритмичному шлепанью лап было нетрудно догадаться, что это сестра Типтона со своей собакой.

Сэр Томас оживился. Он как-то по-особенному относился к этой шестнадцатилетней девочке, рано потерявшей мать. Он всегда ценил уверенность в себе и решительность. Маделина Уайман была наделена и тем, и другим. Живой темперамент юной девушки был тяжелым испытанием для терпения ее брата. Они часто расходились во мнениях, что вызывало бесконечные горячие споры, иногда доходило до слез, а иногда до битья посуды, случайно подвернувшейся под руку. Глядя на их стычки, Девона начинала тосковать по своим братьям и сестрам.

Маделина вбежала в гостиную. Флора, мальтийская болонка, бежала за ней. Собаке, видимо, недавно расчесывали длинную белую шерсть, которая волочилась по полу, словно мантия. Челка была подвязана розовой ленточкой, открывая темные настороженные глаза. Собачку подарил девочке их друг сэр Уоллас Брогден до того, как они с Типтоном уехали в Индию. Он надеялся, что питомец станет утешением для опечаленной девочки. Интуиция не подвела Брогдена, хотя Маделина до сих пор была озадачена его выбором. Она любила проводить время на воздухе, часами могла копаться в саду. Сад стал для нее убежищем задолго до того, как Райен и Девона поженились. Причина, по которой Брогден выбрал создание, которое, казалось, выглядело и двигалось более женственно, чем сестра Райена, можно было рассматривать только как пример черного юмора. Несмотря на это, Маделина сразу подружилась с Флорой.

Прижав к щеке Люсьена, Девона улыбнулась золовке:

– Добрый день, Мэдди. Флора вся намокла. Опять она рыскала у тебя в цветах?

Маделина состроила гримаску. На ней было чистое платье кремово-зеленого цвета. Измазанный подбородок юной леди свидетельствовал о том, что между собакой и хозяйкой произошла небольшая схватка.