Попытка возврата. Тетралогия, стр. 302

— А ведь я был прав!

— Насчет чего?

— Помнишь, я тебе несколько дней назад насчет угонов машин говорил? Так вот, командование решило принять мою гипотезу, и буквально только что этих сволочей взяли! Троих. И все трое — красновцы, маму их так! А основная база в Бельфоре, что во Франции. Они туда машины перегоняли. Так что сейчас будем выходить на союзников, чтобы все вражеское гнездо накрыть! [35]

Тут Женьку позвали, и он, прервавшись на полуслове, извинился и убежал, а я, улыбаясь, глядел ему вслед. Блин, вот уж действительно говорят, что иногда даже из неправильных предпосылок можно сделать верный вывод. Да и вообще — то хорошо, что хорошо кончается. Это я уже про случай с налетом на КПП. У сержанта ранение легкое — кость не задета. Получивший прикладом по башке заимел сотрясение мозга, но от этого еще никто не умирал. А радует то, что командование решило этой истории не раздувать, а наоборот, со всего наряда контрольно-пропускного пункта были взяты подписки о неразглашении. Судя по тому, что на меня никто не бросает насмешливые взгляды, информация огласки не получила и не получит.

Но самое главное, что к словам и аргументам командира спецотдела Ставки контрразведчики прислушались гораздо внимательнее, чем к предположениям капитана Малеева. Так что, я думаю, все нормально вышло. При любом раскладе — одна пуля в мякоть плеча стоит того, чтобы больше не было трупов наших водителей на дорогах. А Женька по-любому может крутить дырочку, так как все отлично помнят, кто первый объединил все разрозненные нападения на дорогие машины и высказал столь экзотическую гипотезу по поводу цели этих нападений.

Так что мысленно пожелав Малееву удачи, я достал список и направился в сторону автолавки. Сегодня у моего старого приятеля и нашего старшины — Грини Нечипоренко круглая дата. Тридцать лет мужику стукнуло, и поэтому мы решили сделать ему необычный стол, затарившись различными вкусняшками в автолавке штаба армии. Ассортимент у них был достаточно обширный, поэтому, выстояв небольшую очередь, я развернул список покупок и начал говорить продавщице — степенной матроне с вычурной прической, что именно мне надо.

Глава 8

Утро следующего дня не предвещало никаких неожиданностей, и я, как обычно, собирался в свое турне по штабам, но когда уже садился в машину, меня неожиданно вызвали к Гусеву. Странно, полчаса назад мы вроде все обговорили, чего ему опять понадобилось? Хотя посыльный сказал, что он ждет меня у связистов, значит, возможно, какие-то новые ЦУ сверху поступили.

Но это были не ценные указания, а скорее привет от старых знакомых. Когда я появился у «маркони», командир уже закончил говорить с кем-то по ВЧ и, увидев вошедшего подчиненного, увлек за собой в кабинет. Там, предложив сесть, оповестил:

— Получено радио из Москвы. В нем говорится, что на СМЕРШ двести тридцать шестой дивизии, штаб которой базируется сейчас в Нанси, вышел человек «Колдуна». Русский. Представился Кравцовым Михаилом Аристарховичем. Помнишь такого?

— Епрст! Конечно помню! Именно благодаря ему я из Франции в прошлом году и смог выбраться. Да и вообще живой остался только потому, что с Кравцовыми встретился! Я же тебе рассказывал!

— Было дело, — кивнул Гусев. — Короче. После получения сообщения я связался со смершевцами из дивизии, и они подтвердили, что этот Кравцов находится сейчас у них. Я хотел, чтобы его доставили к нам, но твой человек предупредил контрразведчиков, что дело касается его семьи, и счет идет на часы…

В этот момент я перебил Серегу:

— Понятно. Пока особисты связывались с центром, пока в Москве все переварили, пока вышли на тебя… Он когда в Нанси вообще появился?

— Сутки назад.

— Ясно… А что там с семьей?

Командир пожал плечами.

— Похоже, когда вы положили отряд макизар во главе с англичанином, который хотел тебя взять, то где-то наследили. А может, и не наследили, но «лайми» все равно смогли вычислить причастность Кравцовых к исчезновению своих людей. Вот эмигранты и вынуждены были бежать из дома, а теперь прячутся. Михаил же двинул искать помощи у русских.

— И?

— Что «и»? — Гусев устало потер глаза. — Это твой человек… Хотя, скажу честно: изначально я был за то, чтобы привезти его к нам и здесь прояснить ситуацию, и выступал против твоей поездки в Нанси. Против, так как предполагал, что, прибыв на место и взяв Михаила, ты рванешь дальше, вытаскивать его родственников. А вместо них можешь вытащить большой букет неприятностей: там ведь сейчас — черти что творится. Наши, союзники, остатки гитлеровцев — все вперемешку… Но только что позвонил Иван Петрович и сказал, что это дело государственной важности. Мол, генерал Кравцов является крупной и авторитетной фигурой в эмигрантской среде, так что надо приложить все силы для его эвакуации. Посторонних привлекать к операции не будем — больше времени на согласование уйдет, поэтому сейчас берешь ребят, две машины и отправляешься в Нанси. Контрразведка из двести тридцать шестой предупреждена, поэтому вам окажут всю необходимую помощь.

— Понял…

Оно действительно все было понятно. Будь Мишка один, его после подтверждения факта, что это действительно человек «Колдуна», просто переправили бы к куратору. Но в данном случае возник вопрос с очень непростой семьей. И вопрос этот действительно дюже важный. Не зря Тверитин на пупе вертится, активно рекламируя свою программу реэмиграции. Я вот, например, сам обалдел, когда узнал, что коммунисты дошли до того, что вели прямые переговоры с самим Деникиным. Да-да, с тем самым бывшим генерал-лейтенантом генштаба России, а потом ни много ни мало заместителем Верховного правителя, который два года назад переехал из Франции в Штаты. Уж не знаю, какую деятельность там развили Стасовы ребята, но из США в СССР уже прибыли три парохода тех, кто в свое время бежал из красной России. И говорят, что это только начало. Сам же Деникин, который до этого резко отрицательно относился к большевикам, не то чтобы круто изменил свое мнение и стал идейным союзником, но начал весьма активно в своих статьях и обращениях освещать и поддерживать реформы, проводимые в СССР. Особенно сыну бывшего крепостного импонировали те их части, которые касались крестьянства.

Деникин ведь еще в гражданскую на занятых его армией территориях разработал и пытался осуществить свою, для тех времен довольно прогрессивную крестьянскую программу. И помешали ему в этом как ни странно вовсе не красные, а в первую очередь бывшие помещики и поддерживающие их социал-демократы. Ну а потом, разумеется, стало вовсе не до того, и, передав власть Врангелю, Антон Иванович сдернул за бугор. За границей Деникин круто поцапался с англичанами, после чего осел во Франции.

Вот тут в полный рост и возникает генерал Кравцов. Мишкин папа не только был хорошо знаком с Антоном Ивановичем, но также являлся большой шишкой среди эмигрантов, изначально настроенным гораздо более лояльно к СССР, чем Деникин. И вот этому человеку теперь понадобилась помощь. И не просто безликая помощь в виде взвода советских солдат, которые вытащат генерала из Франции. Нет, тут ведь надо учитывать и человеческий фактор. Надо показать, что мы добро помним, да и особое отношение подчеркнуть тоже не грех. Тем более что один советский офицер в свое время обещал ему личную поддержку. И тот факт, что именно этот офицер и приедет выручать семью Кравцова, покажет много понимающему генералу отношение советского правительства. Аристарх Викторович просто не сможет не оценить того, что Лисова (который мог сейчас находиться на каком угодно фронте) нашли и задействовали в данной операции.

А ведь в дипломатии важны не только слова, действия или поступки. Не менее важно, как именно они будут преподнесены. Если исходить из этого, становится ясно, почему Колычев санкционировал мое участие в деле спасения генеральской семьи…

В общем, получив последние наставления от Гусева, я пошел готовиться к поездке. А когда я уже поднял своих мужиков, буквально несколько часов назад вернувшихся из трехдневного рейда, и мы расселись по машинам, Серега, стоявший возле моего «ГАЗона», приказал: