Горменгаст, стр. 155

Титу повезло — Доктор Хламслив, разбуженный появлением Тита, тут же узнал юношу и не поднял шум.

Для того чтобы без стука попасть в дом Доктора — любой стук или шум привлек бы внимание Щуквола, — Титу пришлось вскарабкаться по густому плющу к полуоткрытому окну, которое оказалось, к счастью, спальней Доктора.

Хламслив потянулся к свече, стоявшей на столике у изголовья кровати.

— Нет, Доктор Слив, не зажигайте свечу! Это я, Тит! Нам нужна ваша помощь! Ради Бога, извините, сейчас так рано, но... это очень нужно! Можете пойти со мной? Там меня ждет Флэй.

— Флэй?!

— Да. Он вернулся... но тайно, поэтому, пожалуйста, про это никто не должен знать — вернулся ради меня, ради Фуксии, ради законов Замка., но если можно, побыстрее, Доктор... вы идете? Мы выслеживаем Щуквола. Он там, недалеко.

Доктор мгновенно поднялся с постели, облачился в свой элегантный халат, нашел очки и надел их; на ноги он надел носки и мягкие тапочки.

— Я польщен, — сказал он быстро очень приятным голосом. — Я более чем польщен, что вы обратились ко мне за помощью. Ведите меня, мой мальчик, ведите.

Они спустились по темной лестнице. Когда они добрались до прихожей, Доктор исчез, но лишь на минуту, вернувшись, он держал в руках две кочерги, одну — длинную, тяжелую, медную, с грозно выглядевшим концом, напоминавшим палицу; другую — короткую, железную, с очень удобной ручкой.

Хламслив спрятал их обе за спину

— Выбирайте, в какой руке та, которую вы хотите? — спросил он.

Тит выбрал левую и получил железную. С таким грубым оружием в руках Тит резко прибавил в уверенности, хотя сердце его по-прежнему билось учащенно и ощущение острой опасности оставалось. Однако чувство полной незащищенности исчезло.

Хламслив не задавал никаких вопросов. Он знал, что раньше или позже, но объяснения последуют. В тот момент Тит был бы не в состоянии давать какие-либо разъяснения. Он начал было рассказывать о том, что Флэй будет оставлять за собой отметины мелом, но тут же прекратил, ибо времени что-либо растолковывать уже не было — надо было действовать. Прежде чем открыть входную дверь, Хламслив раздвинул внутренние ставни и прильнул к стеклу. Тит стоял рядом с ним. Двор все еще был погружен во мрак. В чернильной тьме почти ничего нельзя было разобрать. На фоне светлеющего неба можно было лишь разглядеть верхний край домов на противоположной стороне двора; в центре двора выделялось удлиненное черное пятно, повисшее там, где должно было находиться дерево.

— Вы видите его? — прошептал Тит.

— А куда смотреть?

— Там, на дереве.

— Нет, отсюда ничего не видно. Ничего.

— Его хорошо видно с другой стороны двора. Пойдем под аркадами. Если он спустился с дерева, нам нужно спешить.

— Я верю вам на слово, Тит, хотя, клянусь всем, что погружено в тайну, куда и зачем мы отправляемся, одной скрипучей сове известно. Но как бы там ни было — вперед!

Хламслив, вытянув руки перед собой, встал на цыпочки. Длинная кочерга в его руке казалась жезлом; халат был плотно завязан на изящной талии. Утонченные черты его лица приобрели выражение задумчивой решительности, которая производила сильное впечатление и одновременно пугала странностью своего проявления.

Хламслив снял засовы с двери, и они выскользнули наружу. Двигались бесшумно — Тит шел в носках (туфли болтались у него на шее), а у Доктора на ногах были мягкие домашние тапочки. Пройдя под аркадами какое-то расстояние, Тит, схватив Хламслива за руку, остановил его. На фоне совсем уже посветлевшего неба дерево было хорошо видно, но Щуквола на нем уже не было. Исчез и Флэй. Пройдя еще несколько шагов, Хламслив и Тит при свете разгорающейся зари увидели под ногами отметку мелом на одной из каменных плит. Тит, чтобы лучше ее рассмотреть, тут же опустился на колени. На камне была нарисована стрела, а рядом что-то написано. Разобрать написанное было очень сложно — Флэй, очевидно, писал в большой спешке. Но Титу все же удалось расшифровать меловые каракули: «Каждые двадцать шагов».

Тит прошептал:

— Мне кажется, тут написано — «каждые двадцать шагов». Это, наверное, значит, что такую стрелку следует искать через каждые двадцать шагов.

Двигаясь в направлении, указанном стрелкой, и сжимая в руках кочерги, Хламслив и Тит осторожно шли вперед, отсчитывая шаги. Они всматривались в темноту, в любую секунду ожидая появления фигуры Флэя где-нибудь вдалеке — или какой-то опасности.

Приблизительно на двадцатом шаге Тит с Хламсливом увидели еще одну грубо начерченную стрелу, и тем самым расшифровка надписи у первой стрелы подтвердилась. Они зашагали вперед с большей уверенностью. Они вполне резонно полагали, что, прежде чем увидят Щуквола, они наткнутся на Флэя и поэтому могут идти быстрее, не очень таясь. На некоторых участках — там, где пути разделялись, и вообще везде, где могло возникнуть сомнение, куда дальше следует двигаться, — стрелки располагались на более коротких расстояниях. На других участках — в длинных коридорах без дверей, там, где стены сходились близко одна к другой, образуя проходы безо всяких поворотов, иначе говоря, везде, где не было опасности сбиться с дороги, стрелки почти отсутствовали. В некоторых местах, там, где коридоры или проходы между стенами были очень длинными, Щуквол и следующий за ним Флэй исчезали на одном конце, а на другом появлялись Хламслив с Титом, не предполагавшие, что какая-то секунда — и они могли бы увидеть Флэя в конце коридора. Только Флэй мог догадываться, что его друзья и его враг — и он посередине — в какой-то момент находятся под одной крышей.

По мере того, как становилось светлее, Доктор Хламслив и Тит могли идти все быстрее; они могли даже попытаться определить, по какой части Замка продвигались. Стрелки на камне становились все более упрощенными. За одним из поворотов Хламслив и Тит наткнулись на еще одно послание. Оно было коряво написано перед ступенями лестницы. «Быстрее. Он спешит. Догоняйте. Но тихо».

Теперь, когда стало совсем светло, Тит и Хламслив поняли, что находятся в совершенно неизвестной части Замка. Все вокруг было незнакомым: вьющиеся коридоры и проходы, полуразрушенные лестницы, спуски и подъемы. Хотя они никогда не бывали в этих частях Замка, Горменгаст и здесь сохранял свой неизменный облик. Здесь царила атмосфера заброшенности и пустоты, и хотя все еще было очень раннее утро, тишина кругом объяснялась не тем, что люди еще не встали. Кроме них и еще двух человек, находившихся где-то впереди, никого нигде больше не было. Все было окутано атмосферой безлюдности и необжитости.