Погружение во мрак, стр. 89
– Что?! – не поверил тот.
– Она жива. Но она спит. Надо ее укрыть где-то, спрятать от врагов.
– А она проснется? – с неожиданной надеждой вопросил Гуг. И не дождался ответа, подхватил красавицумулатку на руки, понес, наступая прямо на черные тела к подъемнику. Никто не посмел заступить ему дорогу.
– Она проснется, – тихо и грустно сказал Иван.
Эпилог. МОЛИТВА
Путник, бредущий по дороге и продирающийся сквозь бездорожье, путник, оступившийся и погрязший в трясине, о чем ты стенаешь? Об уходящей жизни? Или об одеждах, пропитанных болотной грязью? Что тебе дороже в миг, когда ты висишь меж бытием и небытием, – внутреннее или внешнее? Грех задавать этот вопрос погибающему, вязнущему в трясине. Протяни руку и ты получишь ответ.
Не разбирает гибнущий и страждущий ни нутряного, ни поверхностного – его дух тщится вытянуть тело, а тело не дает отойти духу, рвется из трясины, цепляется за воздух.
Неразделимо ибо есть! И напрасно тысячелетиями спорят философствующие мудролюбы – нет в них ни мудрости, ни любви к ней, как нет в сосуде истекающем влаги истекшей.
Растекается грязь по миру сему. Однажды явившаяся или явимая кем-то, умножается и стремится занять все поры, все норы, дыры, щели – не вверх течет грязь, а вниз. И стоит внизу тихим омутом, молчаливым болотом, и подернута ее поверхность ряской зеленой, и цветут на ней лилии дивные – и грязь имеет свои одежды сверкающие. Но не тихо и не благостно в ее недрах и глубинах. Роятся в них мириады порожденных в грязи и тьме, свиваются в клубки змеиные, копошатся, пожирают друг друга и жиреют, набирают силы, и алчно смотрят вверх – где ты, где ты, путник, бредущий по дороге и продирающийся сквозь бездорожье?!
Где бы ты ни был – попадешь сюда, низвергнешься к ждущим тебя, алчущим твоей плоти и твоей крови. Не пройдешь, не проедешь, не проползешь мимо! Ибо все под тяжестью тела своего и тяжестью тяжких грехов своих падает вниз! О, немереные глубины болот и трясин! Может, вы и есть весь мир сущий?! Может, все остальное – свет, солнце, любовь, радость) дух воспаряющий – лишь красивая ряска на поверхности вашей?! ослепительные одежды ваши?! Непостижима Пропасть Космической Тьмы! Непостижима Пропасть Трясины, увлекающей вниз! Два чудовищных, бесконечных мира Зла, меж которыми тончайшей пленочкой весь свет белый со всеми его дорогами и бездорожьями, со всеми путниками и сидящими на местах своих!
Неизмерим нижний мир, неизмерим океан грязи, порождающий алчных чудищ. Ибо лежит он не только в зримой и осязаемой Вселенной, но и в душах странствующих и покоящихся. И течет в каждой из них черное и грязное вниз, как и положено ему, заливает все поры, все норы, дыры и щели души и становится безмерным – нет душе меры и края, не имеет она границ. Черная душа! Светлая душа!
Образы, годные для обитателей ада и небожителей. В человеках же и черна она, и светла. И не увидишь глазами, не ощупаешь руками. Красивая и светлая лилия растет над над пропастью с алчущими гадами.
Не иди, путник, по дороге! Не продирайся бездорожьем!
Сиди в пределе, тебе положенном, и возносись духом в выси небесные. Ведь никто не тянет тебя за рукав твой. Ведь сыт ты, одет в одеяния, напоен влагами и мудростью предшествовавших тебе. Чего же ты жаждешь еще?! Что гонит тебя из тепла и уюта?! Не уходи!
Иван стоял на коленях в Храме. И смотрел в прекраснейший лик Богоматери Владимирской, чудотворной и нетленной. Он не мог не приехать в Москву, в Россию, не мог после всей той грязи, мерзости; подлости; гнусномти в которой ползал он червем там, за пределами Русскими. Матерь Божья, очисть и укрепи! Только Россия! Только Вера Православная! Лишь они дадут очищение, снимут слои коросты… не поможет тут роскошная жаркая банька Дила Бронкса, не поможет, ведь не только тело отмыть надо, но и душу – в первую очередь душу, что столь долго рвалась из грязи наверх, к свету. И вот вырвалась. Надолго ли?
Матерь Божья, укрепи и дай силы. Ты ведь заступница России и люда Русского! Сын Твой в тяжких трудах, снося побои и унижения, нес свой Крест на Голгофу. Ты знаешь Сыновние боли и страдания! Ты все измерила Своими болями и Своим страданием, Утешительница страждущих!
Мы все малые дети Твои, и подобно Сыну Божьему несем свои кресты на свои голгофы. А Ты постоишь за нас, Защитница наша. Не оставь! Дай сил, дай терпения, дай воли вершить добро, не умножая зла! Тяжек, тяжек крест каждого, но незримой Рукой Твоей и Ты несешь его, беря на Себя часть тяжести… не опускай Руки Твоей! Не убирай Покрова Своего с земли Своей! Славно Имя Твое среди всех живущих и неживущих. Благи дела Твои и помыслы Твои. Не оставляй же верящих в Тебя!
Грядут времена злые и черные. Грядет великий мор и глад! Истребление верящих в Тебя! Отврати посланцев Тьмы от обители Твоей, не допусти демонов смерти на Святую Русь, на земли Православные и христианские! А если уготовано это испытание Вседержителем и неотвратимо оно, надели силой противостоять ему до конца, до смертной черты! Не дай духу ослабнуть. Укрепи, Владычица Небесная! Все мы на Земле грешной и в космических пределах ее во Вселенной Твоей есть дети Твои. Не оставь без надежды! Неисповедимы пути Господни. Но не лишай защиты созданных по Образу и Подобию Его! Будь со всеми малыми сиими на пути их крестном к земной голгофе. Будь!
Иван встал. Закинул голову вверх. Он, как и прежде, вновь утратил вес, утратил ощущение зыбкости и телесности. Он парил под этими чудотворными сводами, под куполами Хрзма Христа Спасителя. Он возносился к высям небесным. И открывалось ему величие неземное… Нет, воспарял лишь дух его. Бренное тело стояло на мраморных плитах пола. Но дух парил, растворялся в Небесном.
И Ты, Боже Праведный! Не оставь детей своих. Ты же все видишь! Ты же все знаешь! Отведи беду! Открой землянам глаза, ведь пребывают они в благодушии и незнании!
Не хотят они узреть страшного грядущего, бегут от него в развлечения и игрища, в похоть и пустые мудрствования, забыли они Тебя и брошены Тобой! Не оставь их пред лицом кары Твоей! Или помимо воли Твоей творится настоящее и будет твориться грядущее?! Тогда встань с нами!
Ополчи Свое Воинство Небесное с Архистратигом Михаилом во главе – воспрепятствуй проникновению врага Твоего в пределы Твои! На пороге он, близок страшный час, Господи! Близок!!! Или по воле Твоей должна Земля, погрязшая во грехах и неверии, погибнуть, скатиться в ад пылающим шаром?! Прости несчастных, ибо не ведают, что творят! Вразуми их и наставь! Открой глаза им… нет, не станешь Ты этого делать, знаю, ибо дал каждому волю и свободу выбора, и не отымешь их! Тогда дай сил вынести все это! Не отворачивайся, когда сыны Твои убиваемы будут! Укрепи… если не всех, то избранных постоять за всех!
Ведь во всяких битвах, допрежь сего бывших, не весь люд вставал на защиту свою, но избранные, лучшие, достойные умереть за него и спасти его. Удостой же, Господи, покласть головы свои за Святую Русь! за Землю, населенную Тобой человеками! Не отринь! Не откажись! Грешны мы все! Но Ты всемилостив и всеблаг! Ты даруешь нам и живот и дух.
Дай меч в руки наши. Напои их силой! Утверди сердца наши, чтобы были как камень! Накажи изменников, предавших нас, отдавших на поругание врагу иновселенскому!
Поставь воинов Своих пред нами! Будь Небесным Знаменем нашим, ибо с Твоим именем пойдем в сражение на смерть лютую. С Твоим именем и во имя Тебя, Господи!
Иван стоял на мраморных плитах со свечою в руке.
Молчал. Богородица смотрела на Сына Своего. Богородица смотрела на весь люд земной. И на Ивана. Он видел Ее глаза, вселяющие надежду, и он знал – они обращены не на оболочку внешнюю, нет, но внутрь его, они смотрят в душу.
И все видят.
Иди! И да будь благословен! – то ли давним эхом, то ли вновь изреченное прокатилось где-то, под сводами ли Храма, под сводами ли, в кои мозг облечен. Прозвучало, прозвучало… Иди, и да будь благословен!