Отцы, стр. 2
Теперь концепция поменялась. Ты стала рисовать простой шариковой ручкой на простом листе писчей бумаги. Тебя не волновали больше краски и интенсивность цвета, потому что ты придумала новый способ рисовать. Ты рисовала шариковой ручкой какую-нибудь загогулину, невразумительное существо, напоминавшее собачку, змею, бегемота или инфузорию-туфельку, потом откладывала листок с рисунком в сторону, хлопала по листку ладошкой и говорила громко:
– Живи!
Так произносят заклинания. Я пробовал спрашивать тебя, правда ли оживают твои инфузории-туфельки, если хлопнуть их ладошкой и крикнуть им «живи». Но ты уже тогда не слишком утруждала себя ответами на мои вопросы. Ты придумала новый способ рисовать и сразу усовершенствовала его в том смысле, что можно же рисовать не одну инфузорию на листке, а много инфузорий, чтобы потом хлопнуть по листку ладошкой и вдохнуть душу во всех инфузорий сразу:
– Живите!
И как-то раз в разгар твоего увлечения одушевлением неодушевленного мы поехали с тобой в магазин. Ну просто поехали в супермаркет купить еды и взяли с собой тебя, посулив тебе в подарок какую-нибудь игрушку. В супермаркете ты немедленно залезла в тележку для продуктов и стала в этой тележке ездить. Бывают, конечно, тележки со специальным вмонтированным сиденьем для ребенка, но ты была довольно уже длинная девочка, ты не поместилась бы на детском сиденье в тележке, и поэтому ты залезла внутрь, куда складывают продукты. Мама складывала продукты, и тебе оставалось все меньше места. Когда продуктов была уже целая гора, а тебе приходилось ютиться в уголочке тележки под горой продуктов, ты сказала:
– Вы так любите покупки, что мне скоро не будет места.
Тогда я вытащил тебя из тележки, взял за руку и повел в отдел игрушек. Первым делом ты увидела паззл с драконом. Ты очень любила драконов и потому сразу сказала:
– Мне нужен паззл с драконом.
Беда была только в том, что на паззле этом изображался не просто вполне впечатляющий, надо сказать, дракон, но еще верхом на драконе – какая-то грудастая баба в металлическом бикини.
– Варенька, – взмолился я, – я бы купил тебе, конечно, паззл с драконом, но видишь, на драконе верхом сидит какая-то тетка.
– Не вижу, – спокойно констатировала ты, – я вижу только дракона, и мне очень нужен дракон.
Я купил тебе дракона, ибо почему же не купить, если девочка не видит на драконе верхом бабу в металлическом бикини. Нельзя же ведь исключать, что это просто мне повсюду мерещатся в металлических бикини бабы, и тогда это мои проблемы, а девочка ни при чем.
Получив паззл и справедливо заметив, что паззл нельзя считать игрушкой, ты отправилась выбирать игрушку. Ты не любила миленьких плюшевых мишек. Ты любила почему-то змей, драконов, червяков, лягушек, ящериц, крокодилов и прочую ужасную живность, от одного вида которой твоя няня нет-нет да и падала в обморок. Я даже думаю, что многие девочки любят драконов, червяков и змей, но беда в том, что никто не дарит девочкам змей, а все норовят подарить куклу Барби. Я думаю, получив в подарок десятую Барби подряд, многие девочки смиряются с тем, что змею им никто никогда не подарит, и начинают любить, что подарили, – то есть куклу Барби. По принципу «стерпится – слюбится», как взрослые женщины приучаются любить не того мужчину, который на самом деле нравится, а того, который взял в жены.
Но ты сама выбирала себе подарки. И на этот раз ты выбрала пластмассового носорога, достаточно пупырчатого и достаточно зеленого, чтобы смахивать на рептилию. Пока я платил за носорога и паззл, носорог, повинуясь твоей руке, стал уже расхаживать по магазинным полкам, бодать рогом кукол, хулиганить и придумывать себе имя. Потом носорог пробежался по полу, несмотря на то что я просил тебя не ползать тут со своим носорогом, где все ходят в ботинках.
А потом ты увидела динозавра. Динозавр был еще более пупырчатый, чем носорог, и еще больше смахивал на рептилию.
– Я хочу динозавра, – сказала ты и не стала слушать моих увещеваний, что, дескать, не можем же мы скупить весь игрушечный магазин.
– Тогда оставь носорога, – взмолился я.
– Носорога оставить нельзя, он уже живой, у него уже даже имя есть Носогргргр.
От покупки динозавра меня спасла продавщица. Она показала тебе, что динозавр заводной. И ты немедленно потеряла интерес к игрушке, которая оживает не по-настоящему, то есть усилием твоей фантазии, а всего лишь благодаря встроенной в живот пружинке.
4
А потом ты заболела. Господи, как же ты заболела! Ты заболела так, как, может быть, старший твой брат Вася болел в далеком детстве, а сама ты не болела еще никогда. Доктор сказала, что это желудочный грипп. Четверо суток у тебя была температура под сорок градусов, и температуру эту нельзя было сбить никакими жаропонижающими лекарствами. И еще рвота. Главное – рвота. Доктор говорила, что у тебя опасное обезвоживание, и рекомендовала перевезти тебя с дачи, где мы жили тогда постоянно, в Москву, чтобы «в случае чего «Скорая» успела приехать». Ужас! Доктор говорила: девочку надо отвезти в больницу и положить под капельницу, но ни одна больница не положит ее никуда, кроме инфекционного отделения, а в инфекционном отделении можно нахвататься таких болезней, что не стоит даже думать о них. Доктор велела нам выпаивать тебя. Каждые две минуты заливать тебе десертной ложечкой в рот соленую жидкость, днем и ночью, не останавливаясь. Мы переехали в город. Мы менялись у твоей постели: мама, я, бабушка, дедушка, няня. Ты лежала между сном и обмороком, а мы четверо суток поили тебя с десертной ложечки соленой жидкостью, мотались по аптекам, звонили врачу. И только пятнадцатилетний брат Вася не принимал никакого участия в мистерии врачевания и, чтобы не мешаться под ногами, сидел тихонько в своей комнате и играл в компьютерную игру «Моровинд» – магия всякая, знаешь ли, в компьютере, волшебные приключения в волшебной стране.
На пятый день тебе стало легче, и мы решили переехать обратно на дачу. Бабушка и дедушка остались в городе отсыпаться, а мы с мамой взяли детей, то есть вас с Васей, и уехали. Нам тоже очень хотелось спать, и каждый старался препоручить выздоравливающую тебя другому, уйти потихоньку в дальнюю комнату и вздремнуть хоть полчаса. Тут-то нам и пригодился Вася. Когда Морфей совсем уже стал одерживать над нами верх, мы попросили Васю поиграть часок с младшей сестрой. И вы стали играть в прятки.
Вы трогательнейшим образом смотрелись вместе. Ты, которая совсем ничего не ела четверо суток, так исхудала, что стала похожа на паучка-водомерку или на одуванчик – рыжая лохматая голова на тоненьком стебелечке. А Вася – огромный человек ростом под два метра, шире меня вдвое и с ногами сорок пятого размера. В пятнадцать лет он был почти такой же большой, как сейчас, в двадцать четыре. Вы смотрелись как два абсолютно сказочных персонажа – Дюймовочка и Великан.
Вы играли в мансарде. Я дремал в комнате на первом этаже и слышал сквозь сон страшный Васин топот «бум-бум-бум» и басовитый Васин голос:
– Где же Варя? В комоде нет, за комодом нет, под кроватью нет. Где же Варя!
Игра продолжалась минут сорок, так что от этого «бум-бум-бум» и «где же Варя!» у меня стала опухать голова. Я встал и побрел в мансарду попросить вас играть в какую-нибудь не столь шумную игру. Поднялся по лестнице, вошел в детскую, увидел вас, и тут только до меня дошло, что это за игра, которую вы называли прятками. На кровати лежало сбитое в кучу одеяло, и под одеялом с головой пряталась ты. Там у тебя под одеялом были игрушечные гусли, и ты тихонечко тренькала на гуслях из глубин одеяла, словно бы звала.
А Вася не ходил по комнате и не искал тебя в комоде и под комодом. Вася сидел на полу рядом с кроватью, стучал кулаком по полу, имитируя звук шагов, и причитал:
– Где же Варя! В комоде нет, под комодом нет. Крокодил, – обращался Вася к игрушечному крокодилу, – ты не видел Варю?
О господи, я читал это в «Сказке о мертвой царевне». «Ветер-ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч… не видал ли где на свете ты царевны молодой?» Вы думали, что играете в прятки, а на самом деле играли в древнюю, как мир, сказку, легенду, миф про то, как один человек идет возвращать другого с того света.