Черный феникс. Африканское сафари, стр. 43

Но данную природой красоту портят традиции. Женщины, особенно постарше, часто подпиливают себе верхние зубы треугольником, отчего они выглядят как пила. У нескольких стариков, сидевших у колодца, я заметил отрубленные уши. Так еще в начале века местные правители расправлялись с казнокрадами и другими нарушителями закона.

В своих прежних огромных размерах царство Луба-Лунда до наших дней, конечно, не сохранилось. Но его осколок — Катанга (ныне Шаба), расположенная на землях заирских лунда, все еще признающих власть мвато-ямбо, существует и сегодня. Правивший в Катанге в начале 60-х годов Мвато-Ямбо XXIV выдал свою дочь замуж за Моиза Чомбе, небезызвестного катангского сепаратиста, тоже лунда. Именно поддержкой Мвато-Ямбо пользовался Чомбе, когда добивался создания «независимой Катанги». После смерти тестя Чомбе даже пытался унаследовать престол и провозгласить себя «императором лунда». Но вожди и старейшины, слишком хорошо знавшие своего продажного соплеменника, побоялись, что Моиз предаст их, и избрали на трон молодого царька Мушиди.

Тот умер при загадочных обстоятельствах в 1968 году, и клан Чомбе взял реванш. Императором лунда — Мвато-Ямбо XXVI — был провозглашен Давид Чомбе, брат катангского премьера. Недавний выпускник миссионерской школы и преуспевающий бизнесмен, Давид получил из рук старейшин символ власти — медный браслет и занял положение божества. Даже самые близкие из приближенных должны входить в его резиденцию в Мусонго на коленях. Ни жены Мвато-Ямбо XXVI, ни вожди не имеют права сидеть в его присутствии. Так марионеточный император стремится укрепить свою никем не поддерживаемую власть…

Это действительность. А вот легенда. Давно, очень давно мвато-ямбо делались тиранами. Один из них, правивший примерно в 1600 году, желал быть владыкой луны и солнца. Для этого он приказал своим подданным строить в поднебесье башню. Тысячи людей, согнанных со всей страны, пытались создать ее. Но как только башня начинала возвышаться над лесами, она рушилась, погребая под собой строителей. И чтобы спастись от гибели, люди начали покидать Мвато-Ямбо.

Так объясняет легенда причину великого переселения балуба и балунда. Во главе групп беглецов стали казембе, которые не хотели подчиняться самодурству верховного вождя. Одни казембе повели своих людей туда, где «не было земли, и трава и деревья росли прямо из воды». Другие пошли дальше на юг, где «сухая земля и мало воды».

В легенде немало правды. Очень многие замбийские племена родственны заирским, и даже сегодня они называют своей прародиной Конго (Заир). Люди, осевшие там, где «трава и деревья росли прямо из воды», — это племена, населяющие болота Бангвеулу: лунга, батва, мукулу, нгумбо, ауши, кабенде. Все они говорят на диалектах чилуба, языка, который употребляли правители Мвато-Ямбо. И у всех у них один тотем — «Бена-Нгома» — большой барабан, как и у самих балуба.

А люди, ушедшие на юг, в сухие земли, — это бемба, ведущие свою историю от «страны Кола», и сами замбийские лунда. Их привел казембе, провозгласивший себя затем вождем замбийских лунда.

Все вожди этих племен, взойдя на престол, присваивали титул и имя Казембе. В отличие от нумеровавших себя мвато-ямбо все казембе хотели быть только первыми, называться, скажем, Казембе XIII считалось оскорбительным. Поэтому разобраться в хронологии царствующего дома замбийских лунда, по-моему, совершенно невозможно.

Пребывание в Касембе неожиданно облегчилось тем, что и в самом городе, и в округе оказалось много людей, говоривших на суахили. Хамид, предоставивший мне свою машину, рассказывал, что прадед его прибыл в эти места с Занзибара в караване работорговцев. Пришли с побережья и многие другие люди, принесшие сюда язык суахили. Большинство из них брали себе в жены женщин местных племен, поэтому здесь создалась община полукровок, известная в Замбии под названием «бангвана».

Эмигранты из Европы, осваивая Североамериканский континент, давали новым поселениям названия родных городов. Так в прериях появились Эдинбурги, Одессы, Парижи… То же самое было и в Африке. Суахилийские купцы и работорговцы, пробираясь сквозь никем не исследованные районы, создавали в дебрях фактории и крепости, которые нарекали именами тех мест, откуда начинались их экспедиции. Так вдали от побережья, в лесах Итури, возникли географические тезки Момбасы и Дар-эс-Салама, куда я, к собственному удивлению, попал, путешествуя по Заиру. Сюда же, до Луапулы, добирались купцы из Килвы. И на озере Мверу, неподалеку от Касембе, они создали точный, хотя и миниатюрный аналог своего могущественного города: на небольшом острове Килва посреди озера — склады товаров под охраной крепости, а на материке (ныне заирская территория) — город Килва, откуда совершали набеги на окрестные селения.

Работорговцы из Килвы были самыми жестокими, самыми неразборчивыми в средствах среди продавцов «живого товара». Ливингстон путешествовал здесь уже на закате работорговли, но, перелистывая его дневники, то и дело наталкиваешься на упоминания о разрушенных деревнях и дорогах, усеянных трупами в кандалах. Особенно кровопролитными были стычки между племенами, чьи вожди были подкуплены работорговцами и ловили собственных собратьев в кабалу, и теми, кто хотел быть свободным.

В конце прошлого века воины народа ваньямвези, нанятые знаменитым «собирателем сокровищ» Типу-Тибом, разграбили столицу лунда, а голову убитого Казембе накололи на шест. Когда в 1899 году Британская Южно-Африканская компания решила прибрать к рукам земли лунда и послала против Казембе карательную экспедицию, то сражаться, по сути дела, ей было уже не с кем. Государство лунда было разрушено, хозяйство разорено, мужское население истреблено, измельчавшие царьки враждовали между собой. Так работорговля создала прекрасную почву для последующей колонизации внутренних районов Африки империалистическими державами: сопротивляться колонизаторам порою было некому.

В отрогах плато Лусенга, где открыт заповедник, Хамид показывал мне целые пещерные деревни, в которых лунда прятались от работорговцев. Такие же пещеры можно увидеть и среди гор к северу от Мверу. Некоторые из них сегодня даже используются. Но прячутся в них теперь от наводнений, когда в годы сильных дождей воды Луапулы и Мверу поднимаются особенно высоко. Да многочисленные в этих местах леопарды залезают в жаркий день в их подземную прохладу. Поэтому, прежде чем войти в пещеру, местные жители загоняют туда козла.

С Хамидом мы доехали до Кафулве — селения, расположенного почти посреди восточного берега Мверу. Селение прячется в зарослях папирусов, треугольными стеблями которого вымощены болотные тропинки, ведущие от хижин к воде, к лодкам. Неподалеку от Кафулве издавна существует очень интересный промысел. Здесь в горячих соляных источниках, во многих местах выбивающихся на поверхность, варят рыбу. Вареная, вяленая и сушеная рыба — главный предмет экспорта этого края. Ее вывозят в города «медного пояса» соседнего Заира.

Обратно Хамид повез меня другой дорогой, вокруг заповедника Лусенга. В заповеднике обитают одни слоны. Южная, возвышенная часть Лусенги покрыта красивой парковой саванной с масличными пальмами, цветущими акациями. Несколько раз мы останавливались на деревенских базарчиках. Но хотя у Ливингстона в дневниках написано: «В стране Казембе изготовляют много мотыг», никаких следов местной металлургии я не нашел. Хамид сказал мне, что никогда не видел здесь кузнецов.

Глава двадцать шестая