Черный феникс. Африканское сафари, стр. 22

Но Кейчхуаму это ничуть не обрадовало. Еще четыре дня, но в разных местах старик заставлял людей делать то же самое. На пятый день он подозвал к себе Секуньяне и, указывая на большой камень, рядом с которым женщины только что закончили тчекх, удовлетворенно произнес:

— Вода, которая будет всегда, прячется здесь. Но очень-очень далеко.

— Откуда ты знаешь, Кейчхуама? — спросил тот.

Старик вылил на свою ладонь несколько капель воды из тростниковой трубки, рассмотрел ее, выплеснул и накапал еще.

— Вот, смотри, — сказал он, показывая ладонь Секуньяне.

— Ну, вода, — сказал тот удивленно.

— А что в воде?

— Ничего.

Тогда Кейчхуама колючкой акации указал Секуньяне на крохотные красные точки, взвешенные в воде.

— Там, где есть это, есть и вода, которая бывает всегда, — уверенно сказал старик.

— Почему ты так думаешь? — удивился Секуньяне.

— Я знаю, — гордо ответил старик и, сочтя не нужным вдаваться в подробности, удалился. Но на полпути все же обернулся и добавил: «Но вода прячется очень-очень далеко».

На первых порах Секуньяне подумал, что эти красные точечки — кусочки ржавчины. Их собрали в пробирку и вместе с водой отправили в Габороне, а оттуда — в Йоханнесбург. Ответ оттуда поразил всех: красные точечки оказались неизвестными до сих пор науке живыми организмами, приспособленными к существованию в переувлажненных слоях земли. Вода же в пробирке была ювенильного происхождения…

— Конечно, бурить на большую глубину, полагаясь исключительно на интуицию и опыт старого Кейчхуама, было делом очень рискованным, — рассказывал Секуньяне. — Но обращаться к геологам у нас не было средств. Бурим на двадцать, двадцать пять, тридцать метров — воды нет. Чтобы бурить глубже, надо выписывать новое оборудование, а на него у департамента тоже нет денег. Тогда мы предлагаем сарва попробовать переселиться в другое место, где заведомо есть пласт грунтовой воды. Но они, проведя новую кгатлу, отказываются. Таков уж «бушменский характер»: свои решения они отменяют лишь после того, как убедятся в полной нереальности их осуществления. Понять же, почему «машина белых не хочет рыть дальше», они не могли. Кроме того, было задето самолюбие Дзадцно и других стариков, решивших в свое время позвать Кейчхуама. Дождаться того момента, когда именно на том месте, что указал Кейчхуама, забьет вода, было для них делом чести, символом торжества опыта и знаний этих «хозяев пустыни» над теми, кто появился в Калахари совсем недавно.

Тогда собрались на свою кгатлу сотрудники департамента. Кажется, Лиз Уили сказала: «А давайте смотреть на создавшуюся ситуацию, исходя из принципа: «Нет худа без добра». Представьте себе, что вода забила бы на тридцать первом метре. Что бы мы делали тогда? С помощью каких стимулов можем мы побудить кунг после этого осуществлять следующие этапы нашей программы: выделывать шкуры для продажи, заниматься ремеслами, разводить скот? Скорее всего, получив колодец, они с утра будут уходить в пустыню собирать коренья и кузнечиков, с тем чтобы вечером съесть их у этого колодца, запив свежей водой. Если же колодца на первых порах не будет, мы сможем сказать: «Мастерить луки и стрелы на продажу, делать бусы из скорлупы страусовых яиц, разрисовывать кожи вам необходимо для того, чтобы была «большая вода». Так мы получим средства для продолжения бурения колодца, а бушменам дадим первый наглядный урок того, что сулит им приобщение к товарной экономике».

Бушмены приняли это предложение. Департамент влез в долг, подписал компании, которая вела бурение, гарантийное письмо, выписал новое оборудование. Вода забила на 58-м метре. С тех пор колодец не высыхает вот уже пятый год.

— Но как же старый Кейчхуама, даже не имевший представления о том, что такое пятьдесят восемь метров, смог связать наличие подземных вод на такой глубине с этими красными организмами? — вслух подумал я.

— А как вы объясните, например, то, что многие сарва способны слушать радиопередачи без приемника, сидя под столбом с проводом? — ответил вопросом на мой вопрос Секуньяне. — Мы проверяли это: сажали сарва, которые уверяли, что «понимают говорящие провода», у столба, а сами в километре от него слушали радио. Если передача велась на языке сисвана, который понимают кое-кто из бушменов, то они потом довольно внятно пересказывали нам содержание услышанного. Другие бойко отстукивают сигналы азбуки Морзе, которые тоже улавливают «из проводов»… Этого не понять даже ученым, которые уже приезжали сюда и беседовали со стариками.

Секуньяне помолчал, раскуривая сигарету, затем вновь вернулся к прерванной теме.

— Когда я был мальчишкой и жил неподалеку от Ганзи, то мы со сверстниками часто сталкивались в пустыне с бушменами. Мы кидали в этих низкорослых людей камнями, потому что наши родители отождествляли их «с дикой природой». Мы презирали их, наблюдая украдкой, как они поедают гусениц и змей, и содрогались от отвращения, слушая рассказы старших о том, что во время засухи сарва утоляют жажду выжимками из желудков убитых ими антилоп, а то и собственной мочой, профильтрованной через лишайники.

Но теперь, столкнувшись с сарва поближе, я понял: у этих людей есть много из того, что утратили мы, жители города, — продолжал Секуньяне. — У них необычайно развито чувство коллективизма и взаимопомощи. Здесь не знают, что такое воровство, жажда наживы, зависть.

Глава одиннадцатая

— Ну а чем же кончилась история с выплатой долга компании с помощью продажи изделий бушменов? — поинтересовался я.

— Они и здесь показали себя с наилучшей стороны, — вступает в разговор Лиз. — Как только мы объяснили людям Цзинчханы, что к чему, они сказали: «Колодец нужен нам самим, и поэтому все, что нужно для того, чтобы «большая вода» поднялась наверх, мы сделаем сами. Если «большой воде» надо много бус, ожерелий, луков и стрел, мы готовы приняться за работу».

Организацию дела взял на себя Дзадцно и его сын Цондзома, который в те годы, когда я сдружился с его отцом, был еще совсем мальчишкой. Главным было решить проблему сырья. Поскольку охотников с ружьями в Калахари последнее время появляется все больше, дичь становится пугливой, и бушменам, не признающим иного оружия, кроме лука, подкрасться к ней на расстояние полета стрелы делалось все труднее. Тут-то и помог опыт Дзадцно, знавшего все премудрости древних охотников Калахари.

Сначала ограничивались продажей просто выделанных шкур. Но потом старые женщины вспомнили, что в былые времена, когда дичи, воды, а следовательно, и времени было больше, кунг делали подстилки для сна, сшитые из различных шкур и украшенные орнаментом. Такие подстилки, которые в туристских магазинах называют «бушменскими аппликациями», дают теперь кунг самый большой доход.

— Больше четырех лет все наши кунг не покладая рук трудились ради того, чтобы расплатиться за свой колодец, — рассказывает Лиз Уили. — Общее дело как бы привязало их к одному месту, а нам дало возможность наглядно показать людям Цзинчханы те блага, которые они могут извлечь из занятия ремеслом в условиях нового для них, полуоседлого образа жизни. Теперь они очень гордятся тем, что колодец был создан при их непосредственном участии, и рассказывают всем проходящим мимо соплеменникам, что «большая вода» у них теперь есть именно потому, что ими было сделано много шкур, фляг и бус.

— Но я вижу, что большая часть людей Цзинчханы ремесленничает и сейчас, — говорю я. — Какие цели ставите вы перед ними теперь?

— Я думаю, не будет преувеличением сказать, что за последние годы мы смогли привить жителям этого стойбища нечто вроде вкуса к расширению их потребностей. Именно это заставляет их теперь мастерить все больше своих изделий в обмен на металлическую посуду, соль, спички, украшения и многое другое. Кроме этого, на деньги, вырученные от продажи изделий бушменов через магазины для туристов, мы купили им несколько голов крупного рогатого скота и начали знакомить кунг с основами скотоводства. Успех налицо: последние два года дети обеспечены молоком.