Мертвые игры (СИ), стр. 51
Сложно? Ерунда в сравнении со следующим этапом, и потянувшись к горелке, чтобы снизить накал нагревания, я поняла, что у меня дрожат руки. Перенапряглась. И сильно. А самый сложный этап только начинался — сложно создать энергоинформационную матрицу силы с определенными лично измененными параметрами, но удержать ее в сознании и в границах застывающего металла сложнее в сотни, тысячи раз. Я же и вовсе замахнулась на два талисмана сразу. Я взмокла. Ткань туники намокшая от пота, противно липла к телу, руки дрожали, глаза болели, а еще живот. Волей-неволей, при магическом использовании силы его поджимаешь, и сейчас все мышцы дрожали от перенапряжения. По правилам работы для артефакторов, мне теперь полагалось отдыхать не менее трех суток, вот только кто мне позволит.
Но это все мелочи — металл остывал, я держала схему, впаянную в талисманы и отслеживала каждый параметр, заданный для энергоинформационной матрицы. Сбоев не допустила. Справилась.
Когда я с тихим стоном повалилась на пол, ко мне подбежали и Гобби и Пауль, а на часах была половина одиннадцатого.
— Я в душ, — валяясь на полу с раскинутыми руками, сообщила умертвиям. — Потом к Дастелу.
— Ыыы! — высказался против Гобби.
— Ничего, счас отдышусь и пойду, — решила я. — Мне там супчик ночной принесут…
— Иии! — возмутился Пауль.
— Не лежу я, встаю уже, — ответила устало.
Перевернулась на живот, медленно приподнялась на четвереньки, бодро поползла за полотенцем. Пока добралась до шкафа, стало уже легче, даже встать смогла.
— Вы одевайтесь уже, талисманы как раз остынут, — сказала я, выходя из комнаты.
Обычно металл остывает долго, но это обычно — а впаянная мной схема энергию тепла поглощала с жадностью оголодавшей нежити, в общем, на живого я бы не советовала такое надевать.
Душ. Долгое стояние под струями воды, прислонившись к стене руками и лбом. Перенапряглась. Сильно. От слабости дрожали ноги, отказываясь держать мое изрядно похудевшее тело. В Некросе я поправилась, даже не смотря на напряженную учебу, мне нравилось. Ничего, наберу обратно, это дело наживное. Главное проблема энергии решена, пусть пока только временно. Устала, сильно.
Не высушив волосы, не вытеревшись толком, завернулась в полотенце, накинув халат на плечи и взяв и мокрую нуждающуюся в стирке тунику, вышла в коридор. Шатало. Я все как-то ждала, что слабость отступит, а она только накатывала, размывая четкую картинку мира и заставляя теряться в собственных размытых ощущениях. Наверное, поэтому, я не сразу заметила фигуру некроманта, ожидавшего меня у дверей моей комнаты. Точнее может и заметила, но не обратила внимания, полностью сосредоточившись на необходимости переставлять ноги. И очевидность стала ясна, едва я уткнулась носом в черную рубашку Норта.
— Поймал, — сообщил мне парень, осторожно обнимая.
— А теперь подержи, — попросила я, повисая на его руках.
Дастел поступил по своему — подхватил на руки, наплевав на то, что халат с моих плеч свалился.
— Норт, поставь на место, — устало потребовала я, вцепившись в край полотенца.
— Ты на ногах не стоишь, — заметил некромант.
— Конечно, не стою, ты же меня держишь!
Улыбнувшись, Норт напомнил:
— Я не могу к тебе заходить.
— А тебя никто и не просит, отпусти!
Открылась дверь, вышел Гобби, посмотрел на меня, на некроманта, подошел и забрал меня у Дастела. Поставил на ноги и провел в комнату, как-то очень зло порыкивая. Воинственный Пауль тоже выпрыгнул в коридор, погрозил Норту и забрав упавший халат и тунику, прыгнул на стену, с нее в комнату, ткань естественно летала следом. Такое жутковатое халатное приведение.
В комнате меня ждал ночной супчик и чай. А еще уроки, мои, выполненные. Чуть не расплакалась, так приятно было.
— Талисманы, — садясь за стол, сказала я, — Гобби, твой тот, что побольше, его прикрепишь к артефакту, там пазы есть. Пауль, твой просто накопитель, вернетесь, оставишь на столе. Некрос не покидать, девушек не доставать, заклинания упокоения и уничтожения вам не страшны, от преподавателей прятаться. Гобби, тебя поисковые импульсы не обнаружат, если что возьмешь Пауля на руки. В бои не ввязываться, двух-трех заклинаний упокоения от перепуганных адептов вам хватит.
Гобби подошел и написал: «Перепуганных?».
— Энергия, магия, всплеск — больше впитается, — пояснила я.
Умертвие кивнул, затем написал:
«Не уходи».
— Надо, — тяжело вздохнула я, и вернулась к торопливому съедению супа.
«Он из целителя некромантом стал» — опять вернулся к написанию Гобби.
— Да, я заметила, что ты его биографию читал, — хихикнула я.
Умертвие хитро улыбнулось. Потом написал:
«Норт Дастел из целителя стал некромантом, он опасен, мне не нравится, не ходи никуда, так будет лучше».
Я забрала перо из костистых пальцев и приписала:
«В этой жизни мне вероятно было бы лучше умереть вместе с родителями, но я живу. Значит не зря. И я сделаю все, чтобы ты тоже жил».
— И на этом все, Гобби, с Дастелом я разберусь.
Умертвие оскалился. Осторожно коснувшись его руки, я прошептала:
— За домашнюю работу спасибо огромное.
Глава седьмая
Очень неспокойная ночь
В мужское общежитие номер два я вошла как к себе домой — куратор дежуривший с газетой у входа приветливо кивнул, парни в коридорах отнеслись к моему появлению как к обыденности, еще парочка встреченных некроманток стала прямым свидетельством того, что совместное проживание адептов не возбраняется.
— У тебя на мордашке такое искреннее удивление, — заметил Норт, открывая передо мной двери, в собственную комнату.
— У меня есть мордашка? — в тон ему спросила я.
— Мордочка, — произнес Дастел.
— Строение человеческого тела в Некросе не изучают? — поинтересовалась я.
Властно обняв за талию, Норт завел меня, закрыл двери, затем демонстративно задвинул засов.
— Чувствуй себя, как дома, — радушно посоветовали мне, снимая с меня же плащ.
Я ничего не ответила по одной простой причине — с откровенным удивлением рассматривала изменения, появившиеся в логове холостяка — розовую в кружавчик подушечку, цветы в вазе на столике, вазочку с конфетами, появившуюся там же, на столике, фарфоровый с позолотой супник, над которым вился дымок, пеньюар, шелковый, новый, лежащий на прикроватной тумбочке, полотенце, тоже почему-то розовое.
— Нравится? — поинтересовался глазастый.
С искренним ужасом посмотрела на Норта.
— Сообщил родителям о помолвке, — пояснил мне наглеющий на глазах отъявленный некромант, — к сообщению добавил, что ты нежная, невинная, милая, красивая и не стерва. Выяснил так же, что мои предки… — пауза, — умершие предки сочли тебя более чем достойной особой.
И вот в последней фразе как раз таки и прозвучал оттенок долго сдерживаемой, холодной ярости. В первый момент подумала, что мне показалось, но нет:
— И поверь, — прошипел Норт, на мгновение прикрыв глаза, — вот теперь я на тебе точно женюсь, Риа!
В ужасе смотрю на Дастела, парень, чуть склонив голову — на меня. По спине холодок, неприятный очень, и вся ситуация неприятная, и…
— Да ладно, не пугайся, — неожиданно улыбнулся некромант.
— А как я должна не пугаться? — прямо спросила я. — Дастел, я не хочу замуж, ни за тебя, ни вообще.
Норт нахмурился, кинул мой плащ на вешалку и, сложив руки на груди, вдруг спросил:
— Сколько тебе было, когда отчим приставать начал?
Удар ниже пояса. Молча обошла некроманта, попыталась достать плащ и собралась просто молча уйти. Так же молча мне этого сделать не дали, взяв за плечи Норт попросту развернул к столу, подвел, усадил, и напомнил:
— У нас договор.
— Ты именно тот единственный, кто не соблюдает договоренности, — глотая слезы, ответила я.
— Я тот, — Норт присел рядом и теперь смотрел на меня снизу вверх, — кто может прямо здесь и сейчас уложить тебя на постель и довершить начатое в лесу, Риа. Я говорил, что на стенах и двери полог тишины? Тебя никто не услышит. Это так, к сведению. А теперь обрати внимание на следующие два момента — я даже не пытаюсь к тебе прикоснуться, и я пытаюсь тебя понять. Знаешь, я никого и никогда не пытался понять — а тебя хочу. Меня самого это немного пугает, но ты все больше нравишься мне, Риа.