Последний поцелуй на ночь (ЛП), стр. 53

На этот раз они не смотрели на нее, как на прокаженную, и она не задавалась вопросом почему. Теперь они считали ее одной из них, больше не отделяя.

И… частично ей нравилось понимание того, что ее больше никто не презирал, не отвергал.

Возможно, Одра права, которая теперь выходила на арену, чтобы качаться на трапеции.

Возможно, Вика была испорчена.

Она ощутила вибрацию позади. Большая рука легла на плечо.

Джекис подошел к ней, и нервозность вернулась.

— Молодец, — сказал он. Он был одет в облегающий красный жакет, черные штаны и ботинки до колена. Грима на нем было больше, чем на ней, вероятно, это препятствует тому, чтобы его стареющая кожа казалась бледной в свете.

— Спасибо, — она ответила, счастливая, что он здесь не для того, чтобы кричать на нее.

— Было весело?

Даже сейчас она не солгала бы.

— Нет.

Ей, возможно, понравилось восхищение, полученное в конце, но, то чувство было мимолетным, точно так же, как восторг. Эти люди отвернуться от нее в мгновение ока.

Джекис взмахнул рукой.

— Посмотри. Посмотри на их лица. Почувствуй обожание толпы. Ты сможешь получать это каждую неделю.

— Я не хочу такого. Тебе пришлось продать свою душу, чтобы получить это. — Точно так же, как Одре. — Я не сделаю тоже самое.

— Продал душу? Дорогая, когда я принял этот цирк, я, наконец, её обрёл.

Как он не видел то, кем стал?

— Папа, ты нашел что-то темное и извращенное. Ты мне нравился таким, каким был раньше.

Разочарование и нетерпение вспыхнуло в его глазах. И… этот череп, скрывающийся под его кожей, всматривался в нее, клацая зубами?

— Когда я был слаб?

— Когда ты был милым.

— И я не нравлюсь тебе сейчас? — он спросил, и его губы шевелились вопреки черепу.

Вика сжала губы, отказываясь отвечать.

Джекис не ударил ее и не толкнул. Даже ничего ей не сказал. Просто зашагал прочь.

Вика осталась на том же самом месте до конца представления. И, должна была признать — даже она была очарована красочными огнями, громкой музыкой и выступлениями гимнастов, вращением во все стороны на канатах, закрепленных на деревянных балках на потолке, их тела извивались в невозможных позах.

Некоторые даже прыгали через пламенные обручи, молнии сверкали в их руках, когда они встречались в центре.

Гигантскую стеклянную пушку выкатили справа. Мужчина скользнул внутрь дула.

Одра качалась на одной из веревок, приближаясь к орудию, изрыгая брызги огня изо рта и освещая фитиль.

Когда она качнулась в противоположном направлении, мужчина с выстрелом вылетел из дула, и рыбки внутри стекла взорвались. Только, они не были ранены.

Стекло превратилось в блестящие снежинки, а рыбки — в чучела животных, которые несколько удачливых людей в толпе смогли поймать.

В конце концов, шоу закончилось, и все на трибунах начали расходиться. Они гуляли, говорили и смеялись, удивляясь тому, что видели, и размышляя о том, как были сделаны определенные трюки.

Когда последний человек покинул шатёр, артисты затеяли своё веселье, выпивая крепкие напитки, принесенные из своих трейлеров — что-то вроде шампанского. Джекис всегда в центре веселья, упивался похвалой.

Это шанс для нее.

Вика выбралась через заднюю часть шатра и помчалась к своему трейлеру. Оказавшись там, она заперлась внутри. У Джекиса есть ключ, но даже если он захочет им воспользоваться, мигающие огни, предупредят ее о его присутствии.

Вика сменила туфли на высоких каблуках на ботинки, но не стала тратить время на переодевание платья. Еще рано.

Если отец заметит ее, пусть думает, что она просто решила присоединиться к веселью с другими исполнителями. Таким образом, он вряд ли захочет остановить ее или даже поговорить.

«Ну, это вопрос времени», — произнёс голос.

Икс!

— Я знаю, — сказала она. — Но лучше поздно, чем никогда.

Ее руки дрожали, когда она надевала ожерелья, браслеты и безделушки, затем взяла самую большую сумку, которую сможет нести.

Вика проигнорировала сладости, но взяла фотоаппараты, которые ее мать любила… помимо ножа, они были всем, что у нее осталось от женщины, родившей ее, и она не могла не взять их.

В сумке едва ли осталось место для свитера и зимних штанов, но они необходимы, поэтому она запихнула и их.

— Ты знал, что от наручников нет ключа? — спросила она, вспомнив, сколько раз он просил ее забрать Соло и уйти сейчас, а не позже.

«Нет. Я просто знал, что вы должны уйти, не волнуясь о наручниках».

Прежде, чем надеть пальто, она прихватила несколько драгоценностей, которые не влезли в сумку.

Шесть ожерелий, семнадцать браслетов. Кольца на каждом пальце. Какой у неё вид должен быть.

— Хорошо, я хочу, чтобы ты рассказал мне, — потребовала она.

«Я рассказывал. Несколько раз».

— Почему бы не несколько?

«А почему ты не послушала меня в первый раз?»

Она не нашла, что возразить.

— Всё в порядке, я готова идти. — Сумка оказалась настолько тяжелой, что ее практически невозможно было нести, но она вытащила ее наружу. Холодный воздух сразу же окутал Вику, а теплое дыхание заставило сформироваться туман перед лицом.

— Ты знаешь, где Соло? — прошептала она.

«Знаю. Он находится в том же шатре, что и прежде. В контактном зоопарке».

Подавляя стон, она прижалась к стене трейлера, скрываясь в темноте, ожидая и слушая единственным способом, которым могла. К счастью, не чувствовалось никакой вибрации по ногам.

«Прежде, чем ты спасешь все эти жизни, — сказал Икс, — придется украсть для Соло немного одежды. Прямо сейчас он голый».

— Ладно.

«Тебе также понадобятся другие вещи».

Будто она когда-нибудь снова поспорит с ним.

— Просто скажите мне, что нужно взять, и я все сделаю.

Он оттарабанил список того, что, казалось, лишь смешными пунктами, и Вика снова застонала.

— Хорошо, — повторила девушка. Сердце бешено колотилось, но она ринулась вперед.

Глава 23

Соло потерял счет времени. Он не знал, как долго прикован к этому колесу. Только знал, что руки и ноги онемели, потому что их привязали по краям, и люди, в конечном счете, прекратили входить в палатку. Смотрящие на него. Поглаживающие его тело, как будто он был ручной маленькой домашней кошечкой. Зверь бился внутри него как в лихорадке.

Иные вокруг притихли. Не потому что им заткнули рот, это не так, потому что они прибывали в шоке, совершенно униженные, не оправившиеся от того, что произошло, и насколько уязвимыми они были.

Он не сможет сделать это снова. Лучше умереть.

Даже сейчас пальцы оставались, сжаты в кулаки, а когти разрезали ладони. Его кровь была горяча, так горяча, что языки пламени лизали его вены.

Что-то еще более горячее было на его связанных запястьях, но теперь, перед лицом его растущего негодования, это тепло распространилось. Наручники только что отошли на второй план.

Неважно, что ты должен сделать, контролируй это. Ещё немного и он не выдержит. Он просто должен был… что?

После смерти его родителей он не особо ладил со своим характером. Только с Викой, которая дразнила его и…

Вика. Где она?

Он представил ее — его милую, добрую Вику, и его пальцы практически разжались. Воображал, как она смотрит на него, ее опухшие и блестящие губы от его поцелуев, её глаза широко распахнуты от замешательства и желания, и его мышцы начали расслабляться.

Чтобы быть с ней, он сможет сделать это снова. Сможет сделать все.

Я получу эту женщину. Однажды. Скоро. Часто.

И когда «однажды» наступит, он заставит ее забыть отвращение к этому слову.