Кто поставил Горбачева?, стр. 34

А поскольку ни того, ни другого сразу после пленума, видимо, не последовало, произошел сбой. 25 мая во вторник заседание Секретариата не состоялось. Вместо этого он собрался только в пятницу 28-го [745]. Причем, судя по всему, под руководством К.У. Черненко.

«Хотя Юрия Владимировича после Пленума посадили в сусловский кабинет, – пишет М.С. Горбачев, – поручение ему вести Секретариат так и не было зафиксировано… Воспользовавшись данным обстоятельством, Черненко, а иногда и Кириленко по-прежнему вели заседания Секретариата» [746].

«Мало кто знает, – писал В. Легостаев, – что даже после мая 1982 г., когда Ю.В. Андропов занял неофициальный пост второго секретаря ЦК партии, нити управления тремя главнейшими отделами ЦК (речь идет об Общем отделе, Отделе пропаганды и агитации и Отделе организационно-партийной работы. – АО.), а значит, и партийным аппаратом в целом, оставались по-прежнему в руках Черненко» [747].

«Так, – утверждает М.С. Горбачев, – продолжалось до июля 1982 года», когда в дело, видимо, под давлением Д.Ф.Устинова, вмешался Л.И.Брежнев и, не поставив об этом в известность ни К.У.Черненко, ни А.П. Кириленко, предложил, чтобы Ю.В. Андропов взял руководство Секретариатом в свои руки [748].

О том, как произошел этот «внутренний переворот», мы можем прочитать в воспоминаниях М.С.Горбачева [749].

Это произошло до ухода Л.И. Брежнева в отпуск. А поскольку Леонид Ильич отбыл на отдых в субботу 3 июля, то Ю.В. Андропов взял бразды правления в Секретариате в свои руки не позднее вторника 29 июня, а в Политбюро не позднее 8 июля.

Укрепив свое положение, Ю.В. Андропов сразу же поставил вопрос о борьбе с коррупцией и предложил рассмотреть дело о первом секретаре Краснодарского крайкома партии С.Ф. Медунове [750].

«Еще в марте 82 г., – пишет Р.Г. Пихоя, – КПК при ЦК КПСС подал в Секретариат записку «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края». Эту записку направили на перепроверку… 31 мая 82 г. уже с участием отделов ЦК была подготовлена новая справка, подтверждающая первоначальные данные КПК» [751].

20 июля Ю.В. Андропов довел эту информацию до членов Секретариата ЦК КПСС и сообщил, что по обвинению в коррупции в крае арестовано более 150 человек, С.Ф. Медунов отзывается в Москву [752]. На этом же заседании по предложению Л.И. Брежнева было решено рекомендовать его на пост замминистра, после чего С.Ф. Медунова почти сразу же отправили на пенсию [753]. Первым секретарем Краснодарского крайкома стал Виталий Иванович Воротников [754].

Симптомы грядущих перемен

Как явствует из дневника A.C. Черняева, летом 1982 г. в окружении отдыхающего Л.И. Брежнева два его помощника А.И. Блатов и Н. В. Шишлин «организовывали и оформляли многочисленные записки Генсека в Политбюро – по экономике, сельскому хозяйству, Китаю, международным делам, принципам управления (с упором на местную инициативу) и т. д.». По словам A.C. Черняева, в основе этих записок лежали новые идеи, отражающие взгляды Ю.В. Андропова [755].

В каком именно направлении работала тогда его мысль, мы пока можем только предполагать. Однако обращают на себя внимание следующие факты.

С.С. Шаталин вспоминал, как в 1982 г. вскоре после смерти М.А. Суслова Ю.В., но еще до переезда с Лубянки на Старую площадь Ю.В. Андропов обратился к нему с просьбой дать характеристику состояния советской экономики, причем «без всякой цензуры», т. е. совершенно откровенно. С.С. Шталин направил ему три записки на эту тему. Зная взгляды С.С. Шаталина, нетрудно представить, как в них характеризовалось состояние советской экономики. Говоря о реакции Юрия Владимировича на эти записки, С. С. Шаталин писал: «Он звонил мне, благодарил, и я чувствовал, что он создает плацдарм для совместной работы» [756].

Тогда же, видимо, с подачи Ю.В. Андропова в ЦК КПСС была направлена «записка Арбатова и Богомолова», которая тоже содержала критическую характеристику состояния советской экономики и была воспринята в ЦК как «очернительство» [757].

Это дает основание думать, что Ю. В. Андропов вернулся в аппарат ЦК с надеждами на перемены.

К лету 1982 г. необходимость перемен во всех сферах жизни осознавалась довольно широким кругом людей на самых разных этажах власти. Причем этот круг со временем становился все шире и шире.

В связи с этим заслуживает внимания свидетельство A.C. Черняева о том, что когда 18 января 1977 г. на заседание Секретариата были вынесены вопросы «планирования и стимулирования», он увидел в этом возвращение «к идеям экономической реформы» [758].

Это свидетельство перекликается с утверждением Я.М. Уринсона о том, что «сначала Новиков и Кириллин, а потом вместе с ними Байбаков, Гвишиани и другие попытались под лозунгом научно-технического прогресса вернуться к косыгинским реформам». Когда именно это произошло, Я.М. Уринсон не указывает, но из его слов вытекает, что «это вылилось» в «так называемый широкомасштабный эксперимент и реформу 1979 г.» [759].

По свидетельству Н.И. Рыжкова, в 1979 г., «при Косыгине», была предпринята «вторая попытка реформировать тяжело, если не сказать смертельно больную экономику». Причем этой «реформой занимался его заместитель Владимир Новиков» [760].

«Я, – вспоминает Л.И. Абалкин, – участвовал в разработке тех проектов по экономической реформе, осуществление которых предполагалось еще во второй половине 70-х годов… Приходилось сидеть и в Кремле в составе рабочих групп… Работа продолжалась целыми месяцами» [761].

Результатом этой работы стали «постановление ЦК КПСС «О дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма и задачах партийных и государственных органов», а также постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы», принятое 12 июля 1979 г. [762].

«Помню, – писал Павел Волин, – сколько надежд возлагалось на знаменитое 695-е постановление 1979 года, которое было задумано как переломное в предоставлении предприятиям хозяйственной самостоятельности. Некоторые ученые говорили мне тогда с надеждой, что вложили в него годами выношенные мысли. Помню, три научные группы готовили его, а на заключительном этапе чиновники так обкарнали, что остались рожки да ножки». Л. Абалкин: «Я, кстати, тоже участвовал в его разработке и был единственным, кто не завизировал его окончательный текст» [763].

Особое место в этом постановлении занимали три положения: во-первых, предполагалось составление годового плана начинать снизу – «с производственных объединений (предприятий) и организаций»; во-вторых, допускалось иметь в планах следующие показатели: а) «производство основных видов продукции в натуральном выражении», б) «рост производительности труда», в) «лимит численности рабочих и служащих»; в-третьих, планировалось «для развития хозяйственной инициативы трудовых коллективов» перейти «в 11-й пятилетке к образованию фондов материального стимулирования» [764].