Посрамитель шайтана, стр. 34

Наверное, в целом он всё-таки выдержал где-то около часа, потом поднялся, матюгнулся и взбежал на вершину бархана, полный решимости во что бы то ни стало идти на выручку домулло… Который неспешным шагом шёл ему навстречу и довольное лицо его сияло, как у мартовского кота!

— Ты… жив?!

— Ес-стес-ственно, — подражая кобре, просвистел Насреддин.

— Но как?! Она тебя просто отпустила?

— Не просто, а в благодарность за понимание, нежность, любовь и умение возлежать по-абиссински, с ласками на песке, не допуская перегрева на солнце ни одного бока, ибо красивый загар должен быть равномерным…

После таких откровений Оболенский первым делом подумал, что его друг тронулся и не слегка… Ходжа поспешил увести его обратно за бархан и, поискав взглядом, ткнул пальцем влево:

— Ага, добрейшая Гельджами так и сказала, что там есть человеческое жильё, где мы получим ужин и кров — приют для слепых чтецов Корана. Пойдём, уважаемый, у меня сегодня был хороший день!

— Но…

— Вай мэ! — Герой народных анекдотов чуть устало улыбнулся, а в глазах его ещё отсвечивали огоньки недавнего пыла. — Ты не знаешь самых известных сказок, девушка-змея остаётся таковой лишь до первого поцелуя. Потом у неё исчезает хвост, появляются ноги и… всё что надо! Но это не повод смотреть на неё косо, ибо так она испытывает путников, награждая любовью лишь избранных мужчин. Тех, кто способен под внешним уродством разглядеть истинную красоту и возжечь божественный жар страсти!

— Ты знал… — обомлел Лев. — Ты знал! И знаешь, кто ты после этого?!

Насреддин лишь самодовольно хмыкнул и ускорил шаг. Полдороги до указанного объекта обиженный в лучших чувствах Оболенский ругался на всю пустыню! А ещё полдороги они с домулло хохотали в полный голос.

Все мужики одинаковы, воистину так…

Собственно, к месту они прибыли часа через два, это было очень знаменитое учреждение, куда с налёту невозможно было попасть, но попавших ожидал радушный приём. При одном-единственном условии — слепоте…

Надо признать, что двухэтажный жилой комплекс с огородом, колодцем и баней — доныне сохранившийся приют для слепых чтецов Корана — местечко знаменательное во многих отношениях.

Пожалуй, даже зря я как-то озаглавил историю о «Багдадском воре и „коршунах пустыни“», ничего такого уж шибко чудесного там не было, обычные разбойники… А вот «История о доблестном Льве Оболенском, образованнейшем Ходже Насреддине, четырнадцати слепых чтецах Корана и их плутнях» заслуживает особого внимания.

Во-первых, хотя бы потому, что в России вы такого не найдёте. Представьте «дом-приют для слепых читателей Библии»… Абсурд, да? У нас и для просто слепых приютов не хватает, а у них это дело было поставлено на государственную основу. Судите сами…

Из-за нехватки книгопечатных изданий Коран заучивался наизусть и читался вслух на всех серьёзных мероприятиях: свадьбах, похоронах, днях рождения, праздниках, просто семейных посиделках… Неудивительно, что люди, обделённые зрением, лучше заучивали длинные тексты на слух и, добывая себе таким образом пропитание, заслуженно пользовались всеобщим уважением. Они бродили с палочкой по городам, кишлакам и весям, а те, кто совсем постарел, поселялись в таких вот приютах. Правда, как выяснилось, этот приют оказался особенным…

Усталая и проголодавшаяся парочка первым делом вежливо постучала в ворота. Акт скорее вынужденный, Лев предпочёл бы вломиться без приглашения, но глинобитный забор оказался слишком высок.

— Кто стучится в мирный дом правоверных, ничтожнейших слуг Аллаха, по воле его не видящих солнца, но внимающих слову Всевышнего?!

— Да так, два неместных чурека с популярными анекдотами, знающие толк в ламбаде и смерть как желающие опохмелиться! — дурачась, проорал Оболенский, искренне считающий данную фразу смешной.

— Два скромных путника, отставших от каравана, — ещё громче поправил его домулло. — Сам Аллах чудом привёл нас к вашим воротам, где мы взыскуем хлеба и гостеприимства. Ибо Всемилостивейший и Милосерднейший наказал не отказывать мусульманину в ночлеге. А мой друг просто буйный идиот… Но он лечится!

В подтверждение побагровевший россиянин сгрёб Ходжу за шиворот и вторично постучал в ворота уже головой друга.

— Не, ну кроме шуток, отпирайте, а?! Не фиг людям нервы трепать на ночь глядя, Аллах такого не прощает…

— Сначала скажите, о путники, что написано на табличке над воротами этого дома? — вкрадчиво поинтересовались изнутри.

— «Приют для слепых чтецов Корана», — вывернувшись, прочёл образованный Ходжа, на всякий случай отпихивая друга от греха подальше.

— Воистину так! — победно резюмировал голос. — А раз вы это прочли — значит, вы не слепы. Идите с миром, почтеннейшие, переночуете в Самарканде…

— Но до него два дня пути, — едва сдерживая ругань, пробурчал бывший визирь, но вовремя овладел собой. — Уважаемый, воистину мы слепы от рождения и имеем полное право просить приюта под вашим кровом. А табличку прочли потому, что её сорвало ветром и я коснулся вырезанных на ней слов своими пальцами…

— Ха, ещё час назад она висела!

— А теперь лежит в пыли!

— Вы лжёте, дети шайтана! — уже довольно раздражённо донеслось из-за ворот, но Ходжа ловко обернул этот финт себе на пользу:

— Выйди и посмотри сам, о не верящий слову мусульманина…

— Как же я… посмотрю?! — стушевался голос. — Аллах лишил меня зрения… Я слеп, как и все здесь живущие!

— Тогда как ты докажешь, что мы лжём?!

Оболенский демонстративно пожал плечами, столь длинные филологические интриги были не в его вкусе. Но приходилось признать, что в последнем раунде домулло одержал неоспоримую победу. Пока некто с той стороны возился с ключами и навесным замком, Насреддин легко отодрал табличку, положив её себе под ноги.

Когда ворота наконец распахнулись и тощий аксакал с повязкой на глазах шагнул вперёд — оба авантюриста уже сдвинули тюбетейки на самый нос, изо всех сил старательно изображая слепых… Особых проблем у них с этим не было. Ну разве кроме той, что старикашка, уверенно наклонившись, поднял табличку и повесил её на прежнее место, пристукнув кулаком. Слишком уверенно для слепого…

Глава 34

Очень артистично спотыкаясь и стукаясь обо всё лбами, два отпетых друга проследовали внутрь знаменитого богоугодного заведения. Двор был достаточно чисто выметен, из кухни доносился запах горячей шурпы, а из окон основного здания заинтересованно выглядывали остальные постояльцы. Разумеется, украдкой, ибо все были «слепыми»!

Из центрального входа к встречающему степенно шагнул маленький, но очень толстый старик, с глазами, прикрытыми чёрной повязкой. Вуалевой, то есть полупрозрачной, как бегло отметил бдительный Оболенский.

— Откуда вы, братья?

— Из далёкого Багдада, города, омываемого солнцем, лицезрения которого мы, увы, лишены, — почтительно ответил Ходжа, «слепо» наступая толстяку на ногу.

— Ай-й… и что привело вас в наши края?

— Да заблудились мы, вышли в пустыню позагорать в бикини, пока никто не подсматривает и девчонки не хихикают, — в свою очередь поддержал российский соучастник проказ великого пересмешника. — Вроде шли вдоль стены, но она кончилась, и мы на ощупь, день за днём, пешкодралом, без завтрака, и хоть бы одна зараза пальцем ткнула, типа, хлопцы, вам вон туда!

— Воистину, чудесная история, — поспешил согласиться старец, легко увёртываясь от обличающего перста Оболенского. — Сам Всевышний направил ваши стопы к нашему порогу.

— Точняк, Аллах ошибаться не может уже по определению! А как у нас тут насчёт традиционной трапезы — блины с курдючным жиром, щи из суслика, голубцы с верблюжатиной и компот из саксаула?

— Не зарывайся, Лёва-джан, — сквозь зубы прошипел домулло и широко улыбнулся: — Мой бедный брат страдает редким пороком — от голода он впадает в слабоумие и даже может обозвать вас каким-нибудь немусульманским словом… Хотите послушать?