Музыка будет по-немецки, вы все равно не поймете, стр. 33
Время — потеря денег.
Надо всегда быть хотя бы чуть-чуть невероятным.
Все благие намерения подвержены какому-то року: они всегда оказываются преждевременными.
Привычка слишком хорошо одеваться прощается лишь тому, кто выказывает излишне хорошую образованность.
Быть созревшим до времени — значит быть совершенным.
Всякая озабоченность тем, насколько правильно ты живешь, — признак задержки умственного развития.
Честолюбие — последнее прибежище неудачника.
Истина перестает быть истиной, как только в нее уверует больше, чем один человек.
На экзаменах глупец задает вопросы, на которые мудрый не может ответить.
Даже эллинская одежда была, в сущности, антихудожественной. Красоту тела может раскрыть только тело.
Каждый должен быть произведением искусства — или носить его на себе.
Только неглубокое долго таится в душе. Самое сокровенное скоро выходит наружу.
Промышленность — корень всяческого уродства.
Эпохи живут в веках благодаря своим анахронизмам.
Только боги вкусили смерть. Аполлон умер, но Гиацинт, будто бы убитый им, жив и поныне. Нерон и Нарцисс всегда с нами.
Старики всему верят, люди зрелого возраста во всем сомневаются, молодые все знают.
Условие совершенства — леность; цель совершенства — юность.
Лишь великим мастерам стиля удается быть достаточно темными.
Есть нечто трагическое в том, что в нынешней Англии столько молодых людей начинают жизнь с идеальным профилем, а кончают, осваивая какую-нибудь полезную профессию.
Любовь к себе — это начало романа, который длится всю жизнь.
Максимы для наставления чересчур образованных
«Несколько максим…» были опубликованы без подписи в лондонском еженедельнике «Saturday Review» от 17 ноября 1894 г. По-русски полностью публикуются впервые.
Образование — вещь превосходная, надо лишь иногда вспоминать о том, что ничему из того, что стоит знать, научить невозможно.
Общественное мнение существует лишь там, где у общества нет никаких мыслей.
Англичанин вечно низводит истины до фактов. Истина, ставшая фактом, утрачивает интеллектуальную ценность.
Крайне печально, что в наши дни так мало бесполезных сведений.
Театральная афиша — единственное связующее звено между Литературой и Драмой в нынешней Англии.
В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Нынче книги пишут читатели и не читает никто.
Большинство женщин настолько искусственны, что не имеют ни малейшего понятия об Искусстве. Большинство мужчин настолько естественны, что не имеют ни малейшего понятия о Красоте.
Дружба трагичнее любви — она тянется гораздо дольше.
Аномальное в жизни находится в нормальных отношениях с Искусством. И это единственное в Жизни, что находится в нормальных отношениях с Искусством.
Предмет, прекрасный сам по себе, не вдохновляет художника. Ему не хватает несовершенства.
Единственное, чего не видит художник, — это очевидное. Но это единственное, что видит публика. Так появляются критические опусы журналистов.
Искусство — единственная серьезная вещь в мире, но художник — единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным.
Чтобы быть по-настоящему средневековым, следует не иметь тела. Чтобы быть по-настоящему современным, следует не иметь души. Чтобы быть настоящим эллином, следует не носить одежды.
Дендизм есть отстаивание абсолютной современности Красоты.
Единственное утешение в бедности — мотовство. Единственное утешение в богатстве — экономия.
Никогда не следует слушать; слушать — значит проявлять безразличие к своим собственным слушателям.
Даже от ученика может быть польза. Он стоит за твоим троном и в минуту твоего триумфа шепчет тебе на ухо, что ты — да, да! — бессмертен [2].
Преступные элементы так близки к нам, что увидеть их может даже полицейский. И они так далеки от нас, что понять их может только поэт.
Любимцы богов живут, молодея.
Не всегда достоверные случаи из жизни Уайльда
В Оксфорде Уайльд говорил своим товарищам:
— Я буду поэтом, писателем, драматургом. Так или иначе, но я стану всемирно прославленным — или хотя бы ославленным.
По воспоминаниям Дэвида Освальда Хантер-Блэра
Свою студенческую комнату Уайльд украсил двумя вазами из голубого китайского фарфора. Однажды в разговоре с друзьями он сказал:
— Я замечаю: мне с каждым днем все труднее жить так, чтобы быть вровень с моим голубым фарфором.
По воспоминаниям Джорджа Томаса Аткинсона
На экзамене в Оксфорде Уайльд переводил с древнегреческого отрывок из Нового Завета. Наконец профессор сказал: «Достаточно».
Уайльд воскликнул:
— Погодите немного! Так интересно узнать, чем это кончилось.
Вскоре после переезда из Оксфорда в Лондон Уайльд был с друзьями в театре. Кто-то из зрителей сказал:
— Смотрите, вот идет этот чертов паяц, Оскар Уайльд.
Уайльд, обратившись к своим спутникам, заметил:
— Удивительно, как быстро приобретаешь известность в Лондоне!
По воспоминаниям Фрэнка Бэнсона
В 1881 году Уайльд, еще не успевший ничего написать, стал героем пародийной оперетки Гилберта и Салливана; ее полное название: «Терпение. Новая и оригинальная опера для эстетов». Уайльд отозвался о ней словами:
— Карикатура — это дань, которую посредственность платит гению.
В оперетке «Терпение» Уайльд изображался юношей в костюме XV века, который, в качестве «апостола эстетизма», считает необходимым
Сам он по этому поводу заметил:
— Такое мог бы сделать любой. Я добился гораздо большего: заставил поверить всех, что я действительно это делал.
В 1882 г. готовилась постановка «Терпения» в Америке, и продюсер этой постановки пригласил Уайльда в США для чтения лекций. Он предвидел, что оперетка послужит лучшей рекламой Уайльду, а лекционное турне Уайльда будет хорошей рекламой для оперетки.
2
Согласно раннехристианскому богослову Тертуллиану, специально приставленные рабы шептали на ухо триумфатору на торжественной колеснице: «Помни, что ты всего лишь человек!»