Ближний Восток. История десяти тысячелетий, стр. 51

Аль-Мутасим набирал телохранителей среди тюрков. Они вовсе не были подданными Аббасидов и даже не знали еще оседлой культуры. Короче, аль-Мутасим завел себе телохранителей-варваров.

Такие варварские отряды могут быть очень эффективным оружием в руках сильных монархов, но они могут стать хозяевами при слабых монархах, а слабый монарх рано или поздно неминуемо появляется на троне.

К тому времени Багдад превратился в огромный бурлящий метрополис, постоянно угрожавший покою монарха, даже с тюркскими наемниками, стоявшими между ними и народом. Аль-Мутасим поэтому избрал себе новую столицу и удалился в Самарру на Тигре, в 100 км выше Багдада. Багдад остался фактической столицей империи, а Самарра стала просто резиденцией халифа. (Это напоминает Париж и Версаль во Франции XVIII в.)

Все это радовало аль-Мутасима, но тоже представляло собой смертельную опасность. Халиф потерял точки соприкосновения с империей. Стало слишком легко делегировать власть и расслабиться в гареме, среди наслаждений. Не нужно было беспокоиться о беспорядках и мятежах в отдаленных провинциях или о поражениях на дальних границах, пока его дворец и парки оставались раем на земле.

Аль-Мутаваккиль, внук аль-Мутасима, взошедший на трон в 847 г ., казалось, понимал опасность происходящего. Он попытался было перенести столицу обратно в Дамаск, но это оказалось крайне непопулярным шагом. А может быть, он сам тосковал по роскоши Самарры, ибо возвратился почти сразу. Он махнул на все рукой и занялся строительством нового дворца, который империя вряд ли могла себе позволить, а также демонстрациями своего правоверия, преследуя евреев, христиан и шиитов.

Со временем старшему сыну надоело ждать его смерти, в 861 г . он организовал заговор и убил отца руками командиров тюркской гвардии.

Момент настал! Тюрки обнаружили, что могут убивать халифов так же безнаказанно, как их подданных. Последовало десятилетие абсолютной анархии, когда тюрки ставили и сбрасывали халифов, выбирая их из членов дома Аббасидов. Реальными правителями были сами тюрки, которые уже начали передавать государственные должности по наследству от отца к сыну. Возникло несколько таких тюркских династий, что усиливало хаос, но мешало тюркам, ввиду взаимных свар, достичь пределов могущества.

В течение этого периода Багдад начал терять контроль над провинциями. Теоретически повсюду в громадных владениях Харуна аль-Рашида еще признавалась власть халифа, но он сам сделался только именем, упоминавшимся в молитвах. Фактическая власть перешла к местным правителям — эмирам. Один из них контролировал Тунис, другой — Египет и Сирию, третий — большую часть Персии и так далее.

К 870 г ., менее чем через сорок лет после смерти великого аль-Мамуна, прямая власть халифа была в основном ограничена пределами самой Месопотамии.

Положение стало еще хуже, когда ислам был расколот новой и очень опасной сектой. Около 750 г . появился некий человек по имени Исмаил, который был праправнуком Хусейна, шиитского мученика. Он дал имя крайней шиитской секте, исмаилитам.

Воинственные банды исмаилитов начали отрывать куски у мусульманской империи. В 929 г . были захвачены некоторые районы в Месопотамии и Сирии. Другая группа, утверждавшая, что ею правят потомки Фатимы, дочери Мохаммеда (династия, впоследствии названная Фатимидами), захватила Египет.

Так Аббасиды потеряли все, кроме имени халифа. Месопотамия, даже Багдад, были потеряны для них. Халифы превратились в чисто символические фигуры, вовсе лишенные светской власти, вроде римских пап в современную эпоху. Месопотамия попала под контроль шиитских эмиров, которые иногда подумывали о том, чтобы вовсе отменить халифат.

Однако, даже когда халифат таял, а великая империя Аббасидов тряслась и разваливалась на дюжину кусков, интеллектуальный прогресс в исламе продолжался и даже достиг новых вершин.

Около 900 г ., например, в маленьком городе Ракках на верхнем Евфрате, недалеко от места, где две с половиной тысячи лет назад стоял древний шумерский город Мари, работал аль-Баттани. Ракках был когда-то любимой резиденцией Харуна аль-Рашида, а теперь стал обсерваторией аль-Баттани, величайшего астронома Средних веков. Его труды оставались непревзойденными вплоть до возрождения науки в Европе шесть столетий спустя.

То же самое, но в другой области можно сказать об аль-Рази, более известном в Европе под латинизированным именем Разиз. Около 900 г . он был главным врачом госпиталя в Багдаде и оказал огромное влияние на развитие средневековой медицины как в мусульманском мире, так и в Европе.

Но светское лидерство и имперская роль переходили к менее цивилизованному народу.

Глава 11. ТЮРКИ

Наследники захватывают власть

Если мусульманский мир не развалился полностью в ходе фрагментации X столетия, этого не произошло отчасти потому, что христианский мир был равным образом расколот на множество частей. После смерти Карла Великого Западная империя раскололась на ссорящиеся между собой сегменты, и все они стали жертвой разорения, принесенного набегами норманнов или викингов из Скандинавии. Византийская империя, оставаясь нетронутой, растрачивала свою энергию в религиозных конфликтах.

С приближением 1000 г ., однако, беспристрастному наблюдателю могло показаться, что мусульманский мир находится в опасном положении. Византийская империя начала собирать силы и при Василии II, взошедшем на трон в 976 г ., казалось, почти вернула себе юность.

Но и в мире ислама на арену вышли новые чемпионы. Это были турки [11]. Как германские племена за пределами Римской империи принимали христианство, оставаясь относительно нецивилизованными, так и тюркские племена приняли ислам в его суннитском варианте. В последующие столетия турки-сунниты утвердились как наследники арабов и новые хранители ислама в борьбе против христианского мира.

В течение X столетия группа тюркских племен проникла в восточные области исламского мира и сделала своей столицей Газни в нынешнем восточном Афганистане. Их власть быстро распространялась и достигла пика в 1000 г . при короле Махмуде. Новое государство простиралось от Индии до границ Месопотамии и напоминало возрожденную Персию.

И в самом деле, персидская культура в ее старом, сасанидском варианте переживала тогда, через четыре века после политической смерти, мощное возрождение, благодаря, в особенности, одному персидскому поэту, который творил под псевдонимом Фирдоуси.

Фирдоуси написал длиннейшую поэму в 60 тыс. стихов (в семь раз больше, чем в гомеровской «Илиаде»), подробно описав историю персидских царей от их легендарного начала до Хосроя II. Она была написана на чистом персидском, не по-арабски, и остается по сей день величайшей национальной поэмой Персии и ее главнейшей литературной работой. (Она была одним из факторов в сохранении персидского в качестве государственного языка в современном Иране, помешавшим заменить его арабским.)

Ранние легендарные главы поэмы рисуют Рустама подобным Гераклу, героем невероятной силы и храбрости, образ которого, кажется, и был вдохновлен древним парфянским культом Геракла. В наиболее известном и трогательном эпизоде стареющий Рустам ухитряется, после яростной битвы, убить юного богатыря, в котором он тогда и только тогда узнает своего сына Зохраба. Александр Великий также введен в поэму, но ему, чтобы утешить национальную гордость, дана персидская мать.

В 1010 г . великий эпос был представлен Махмуду Газнийскому, но Махмуд был рьяный суннит, а Фирдоуси был шиит. Махмуд поэтому дал поэту оскорбительно маленькую награду. Фирдоуси отомстил, написав презрительную сатиру против Махмуда, а затем, проявив предусмотрительность, убрался из страны так быстро, как мог.

Пока Газни поднимался до ранга имперской столицы, другое тюркское племя, под водительством князька по имени Сельджук, поселилось на северных границах бывших аббасидских владений. Этих тюрок, вместе с теми, кто присоединился к ним, обычно называют турками-сельджуками.