Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа, стр. 172

— Земля умирает, и скоро само солнце погаснет. Когда исчезнет последний свет, истают и чары, и тогда мы насытимся белой плотью Моллокоса.

— Земля умирает, но вы-то уже мертвы. — Чимвазл сам удивился, какой мрачной глубиной наполнился его голос. — Когда солнце погаснет, исчезнут и чары, и вы превратитесь в ту черную жижу, из которой вышли.

Он уселся в паланкин и приказал:

— В Каиин.

Может быть, в городе белых стен какая-нибудь гибкая красотка станцует для него, одетая только в высокие сапоги той веснушчатой девушки. На худой конец, сойдет и хун.

И Моллокос Меланхоличный двинулся прочь сквозь лиловую тьму на своем железном паланкине, несомом четырьмя мертвыми деоданами.

На книги Джека Вэнса я впервые наткнулся, когда мне было лет одиннадцать, и я схватил с вертящегося стенда один из томиков с ярким красно-синим корешком серии «Ace Doubles». Случилось это в кондитерской на углу Первой и Келли в Бейонне, Нью-Джерси. Большинство таких «двойных» книжек содержали два отдельных романа разных писателей, напечатанных «валетом», но в этот том входили две вещи одного и того же автора: «Slaves of the Klau» и сокращенная версия «Большой планеты».

Прочитав «Slaves of the Klau», одиннадцатилетний, я пришел к выводу, что это вполне недурно. Но «Большая планета» — даже в том урезанном варианте — меня просто потрясла. С тех пор, толкая вертящийся торговый стенд и рассматривая мелькающие корешки, я всегда старался найти имя Джека Вэнса. И вот, несколько лет спустя, я наткнулся на «Умирающую Землю», изданную «Lancer».

С тех пор прошло полвека, но это маленькое собрание тонких томиков остается одним из моих самых любимых. Почти каждый год я непременно заглядываю в одну из этих книг. Вселенная, созданная Вэнсом, достойна занять свое место рядом со Средиземьем Толкина и Хайборийской эрой Роберта Говарда как один из самых запоминающихся миров, оказавших влияние на многих авторов.

Я был под сильным впечатлением от поэтичности языка Вэнса (не говоря уже о том, насколько он расширил мой словарный запас). Я и сейчас время от времени перечитываю его диалоги — до такой степени мне нравится его суховатый, саркастический юмор. Но больше всего мне по душе его герои. Т'сейн и Т'сейс, Гайял из Сферры, Туржан Миирский и, конечно, Лайен Странник, история о встрече которого с Чуном Неизбежным до сих пор остается, пожалуй, моим самым любимым рассказом во всем жанре фэнтези.

Выхода второй книги про Умирающую Землю пришлось ждать шестнадцать лет, но к моменту появления «Глаз Чужого мира» я уже привык немедленно хватать любой томик с фамилией Вэнса, как только он появлялся в магазинах. К моему удивлению, вторая книга оказалась совершенно не похожа на первую. На этот раз Джек представил нам Кугеля Хитроумного, авантюриста настолько подлого и беспринципного, что Гарри Флэшмен по сравнению с ним кажется жизнерадостным недотепой типа Дадли Дурайта. [18] Ну как может не понравиться подобный типчик? Судя по тому, сколько раз Вэнс писал о Кугеле, остальные читатели явно согласятся со мной. Хорошего негодяя должно быть много.

К настоящему времени я прочитал все, что написал Джек Вэнс: научную фантастику, фэнтези, детективы (да, даже то, что выходило под псевдонимом Эллери Куин). Все его книги хороши, но, само собой, у меня есть и любимцы. Цикл «Властители Зла», четверка книг о Планете приключений, «Эмфирион», трилогия «Lyonesse», отмеченные премией «Хьюго» «Хозяева драконов» и «Последний замок», незабываемая «Лунная моль» («Moon Moth»). Но именно «Умирающая Земля» и три последовавших продолжения по-прежнему возглавляют мой список.

Для меня было настоящей честью готовить эту антологию совместно с моим другом Гарднером Дозуа, и еще большей честью стала возможность создать собственный рассказ об Умирающей Земле. Само собой, никто не способен писать, как Джек Вэнс, — кроме самого Джека Вэнса, — но я тешу себя надеждой, что Моллокос, Лирианна и Чимвазл все же достойны оказаться в компании Риальто, Т'сейс, Лайена, Кугеля и прочих незабываемых персонажей Вэнса и что бесчисленным читателям книг Джека приятно будет ненадолго заглянуть в гостиницу «У озера», знаменитую своими шипящими угрями.

Нил Гейман

БЛОКИРАТОР ЛЮБОПЫТСТВА ^{22}

(перевод С. Крикуна)

Блошиные рынки разбросаны по всей Флориде, и этот — не самый плохой. Когда-то здесь находился ангар для самолетов, однако местный аэропорт закрыли. За металлическими столиками располагались сотни продавцов, и большинство торговало разной дребеденью и фальшивками: солнцезащитными очками, наручными часами, поясами или сумками. Семейка африканцев продавала вырезанных из дерева животных, позади них женщина по имени Черити Пэррот (это имя намертво засело у меня в голове) хозяйничала за прилавком с книгами в мягких обложках и старой бульварной прессой — бумага журналов пожелтела и крошилась в руках, томики давно растеряли обложки. Рядом, на углу, мексиканка, чье имя я так и не узнал, разложила киноафиши и старые фотографии из фильмов.

Иногда я покупал книги у Черити Пэррот.

Скоро женщина с плакатами освободила место, и ее сменил человечек в темных очках; он накрыл металлический стол серой скатертью и усеял ее резными фигурками. Я остановился посмотреть на его товар — необычный ассортимент существ из темного дерева, серой кости и камня, — а потом взглянул на продавца. Я еще подумал: а не попал ли он когда-то в страшную автокатастрофу, не пользовался ли услугами пластических хирургов? Форма и линии его лица казались странными, неправильными, кожа — слишком бледной, волосы напоминали парик из чего-то похожего на собачью шерсть; линзы его очков были такими темными, что не представлялось возможным рассмотреть глаза. Однако он полностью вписывался в общую картину флоридской барахолки: прилавки оккупировали странные личности, но и закупались там люди не менее странные. У него я ничего не приобрел.

Когда я пришел на рынок в следующий раз, Черити Пэррот уже не было и ее место заняла семья индейцев, которые продавали кальяны и прочие курительные принадлежности. Но чудной человечек в темных очках оказался на старом месте, на задворках базара. На серой скатерти появились новые фигурки.

— Никогда не видел подобных животных.

— Естественно.

— Вы сами их делаете?

Он покачал головой. На блошином рынке нельзя выспрашивать у торговцев, где они берут товар. На барахолках разговаривают обо всем, но эта тема — табу.

— И как продаются?

— Неплохо, на жизнь хватает, — сказал он. — Правда, их стоимость выше, чем мой ценник.

Я взял в руки статуэтку, отдаленно напоминавшую оленя, только явно плотоядного, и спросил:

— Что это такое?

Он опустил глаза.

— Думаю, первобытный тоун. Сложно сказать. — Продавец задумался, а потом добавил: — Эта вещь принадлежала моему отцу.

Прозвенел звонок, оповещающий о том, что рынок скоро закрывается.

— Хотите перекусить?

Он опасливо посмотрел на меня.

— Угощенье за мой счет, — сказал я. — Никаких обязательств. Через дорогу есть забегаловка «У Дэнни». А еще бар.

Он на пару секунд задумался.

— «У Дэнни» подойдет, — сказал он. — Встретимся там.

Я ждал его в условленном месте. Просидев полчаса, я уже начал думать, что он не придет, но нет — он появился через пятьдесят минут после меня. В руке мужчина держал коричневую кожаную сумку, привязанную к запястью длинным отрезком бечевки. Я еще подумал, что он, наверное, прячет в ней свои деньги, ведь с виду она была пустая, и весь его товар там бы не поместился. Через минуту он уже уплетал оладьи, а за кофе приступил к рассказу.