Чужак, стр. 37

— Я могу одарить тебя хоть дюжиной. Но что ты будешь с ними делать, скажи на милость? Ты их ешь?

— Мы, жители границ, едим все! — объявил я. Но сжалился над озадаченными коллегами и объяснил: — Гладить я их буду. А они — мурлыкать. Так, собственно, и должны выглядеть идеальные отношения между человеком и котом.

Дома было хорошо. Кошмары остались позади, а я так устал за эти дурацкие дни… Улегся в постель, закрыл глаза, потянулся так сладко, что чуть не закричал. И уснул — не как младенец даже, как медведь в берлоге. И спал почти так же долго. Только в начале вечера следующего дня удосужился подняться с постели: очень уж проголодался. А жиру, в отличие от медведя, пока не нагулял.

Через час в мою дверь постучали. Это был молоденький курьер Управления Полного Порядка.

— Посылка от сэра Мелифаро, сэр Макс, — почтительно доложил парнишка, протягивая мне огромную корзину. Я еле удержал в руках эту тяжесть. Заперев дверь за курьером, я поднял с корзины узорчатое покрывало. Два темных мохнатых существа посмотрели на меня яркими синими глазами. Я извлек их из корзины. Каждый котенок весил куда больше, чем взрослый кот у меня на родине! Внимательно осмотрел. Черный мальчик и кофейного цвета девочка. Котята продемонстрировали исключительное спокойствие нрава, граничащее с феноменальной ленью. Еще бы, при такой-то упитанности! Я был в полном восторге от приобретения. Настолько, что даже послал зов Мелифаро:

«Спасибо, дружище! Звери обалденные. Слов нет».

«Грешные Магистры, Макс! Ты так забавно говоришь на Безмолвной речи, никогда бы не подумал… Что же до кошек — пустяки, невелика услуга. Приятного аппетита!»

А что еще я надеялся услышать?!

Котенка-мальчика я назвал Армстронгом, а девочку — Эллой. Решение родилось после того, как они громким басовитым мяуканьем напомнили, что животных нужно кормить. Голоса у моих зверей были достойные, что и говорить. А я любил послушать порой старый джаз в те далекие времена, когда еще не был сэром Максом из Ехо.

Камера № 5-Хох-Ау

Есть у меня такая примета: перед всяким большим делом в Доме у Моста наступает затишье. Если мне приходится несколько ночей кряду дремать в кресле, задрав ноги на стол, значит, скоро начнется кутерьма.

Впрочем, я и не возражаю. Служба в Тайном Сыске пока не кажется мне рутиной. И вряд ли когда-нибудь покажется, если все пойдет как сейчас.

Когда неотложных дел становится больше, чем исполнителей, все вокруг стоят на ушах и крыша едет от избытка новых впечатлений, мое личное время перестает совпадать с ходом часовых стрелок. Порой за один день словно бы проживаешь несколько лет, но не успеваешь стать старше.

Это мне нравится. Я жаден до жизни. Даже те несколько сотен лет, которые почти гарантированы каждому обитателю этого Мира, кажутся мне очень маленьким сроком. Признаюсь, положа руку на сердце, я просто хочу жить вечно, желательно не слишком дряхлея, хотя и старость меня не так уж пугает. Стоит только посмотреть на Джуффина или на того же сэра Кофу, и сразу понимаешь, что солидный возраст — скорее преимущество, чем проблема.

В то утро сэр Кофа Йох явился ровно на десять секунд раньше Джуффина. За это время он успел усесться в кресло, стереть с лица очередной дежурный облик (низкий лоб, длинный хрящеватый нос, высокие скулы, чувственные губы, раздвоенный подбородок) и сладко, с хрустом, потянуться.

Словно бы соглашаясь с коллегой, сэр Джуффин заразительно зевнул на пороге. Водрузил себя на место, снова зевнул — протяжно, с подвыванием. Такие вещи чрезвычайно заразительны: я тоже начал зевать и потягиваться, хотя не так уж скверно выспался сегодня на рабочем месте. Просто отлично выспался, если начистоту. Стоило устраиваться на ночную работу, чтобы наконец сменить привычный совиный режим на общечеловеческий…

Мне, собственно, можно было идти домой. Даже положено. Но прежде я решил выпить кружку камры в обществе старших коллег. А то ведь знаю я их: вот я уйду, а они сразу же начнут беседовать о каких-нибудь Самых-Интересных-В-Мире-Вещах. Нет уж! Сейчас со службы меня можно было вытурить только силой.

— Судя по тому, как отвратительно я спал этой ночью, мы можем арестовать все население Ехо за злоупотребление недозволенной магией, — проворчал наконец Джуффин, сердито отхлебнув полкружки камры за один прием. — Куда мы их только сажать будем? В Холоми не так уж много свободных камер.

— Так скверно? — недоверчиво прищурился сэр Кофа.

— Хуже, чем скверно. Стоило мне задремать, как очередной сигнал о применении недозволенной магии заставлял меня подскакивать до потолка. Угораздило же меня уродиться столь чутким… Что такое творилось сегодня, Кофа? Вы в курсе? Фестиваль «Колдуем вместе» с участием представителей всех Древних Орденов? — Наш начальник возмущенным залпом прикончил камру и с удовольствием предположил: — Неужели я проспал государственный переворот?

Сэр Кофа с отеческой снисходительностью взирал на его возмущение из глубины своего кресла. Дождавшись наконец тишины, Кофа соизволил пуститься в объяснения.

— Сочувствую, Джуффин, но все не так уж занимательно. Скорее печально.

— Еще бы не печально… Ну, не тяните же!

— Да какое там! Вы не хуже меня знаете, что старый сэр Фрахра совсем плох. Знахари тут бессильны: ему, как ни крути, больше тысячи лет. Не всякий колдун столько проживет, а Фрахра всего-то и был младшим послушником какого-то задрипанного Ордена; впрочем, и оттуда его быстро выперли. Пристроили ко Двору, тем дело и кончилось…

— Да, все это я знаю. Неужели старик решил попробовать продлить свою жизнь? Сомнительно что-то: он мудрый человек и хорошо знает предел своих возможностей.

— Он, безусловно, очень мудрый человек. Достаточно мудрый, чтобы понимать, с чем в Мире надо как следует проститься перед уходом. При этом домочадцы и слуги его обожают. В том числе и повар…

Взор Джуффина просветлел.

— Ну да, господин Шутта Вах, младший сын легендарного Вагатты Ваха, главного повара Двора Гурига VII. Того, что ушел в отставку после принятия Кодекса Хрембера.

— И правильно сделал. Старая кухня — есть старая кухня. Такой виртуоз, как Вагатта Вах… Что он стал бы делать на кухне без магии двадцатой-тридцатой ступени? Командовать поварятами? Да уж…

— А Шутта кое-чему научился от папеньки, насколько я знаю, — мечтательно протянул Джуффин.

— Естественно. Как вы понимаете, Шутта Вах за своего старого господина — в огонь и в воду. Ну а немного нарушить закон, чтобы побаловать умирающего сэра Фрахру фирменным блюдом их семьи, — самое малое, что он мог сделать… Короче говоря, вчера ночью рождался пирог Чаккатта. Все ночные гуляки Ехо до утра держали нос по ветру, сами не понимая почему.

— Я прощаю ему свой истерзанный сон, — вздохнул Джуффин. — Парень, конечно же, нашел вас и попросил замолвить словечко за свою грешную голову?

— Шутта Вах действительно нашел меня и предупредил, что намерен нарушить закон, — кивнул сэр Кофа. — Его преданность Королю — вопрос наследственности, а не убеждений. Парень решил избавить нас от лишних хлопот. Сказал, что если мы сочтем нужным отправлять его в Холоми — на здоровье. Просил только подождать до утра. Дескать, накормит старика, а там хоть на плаху.

— Этот пройдоха знает, что рука Джуффина Халли не поднимется на кухонного чародея… Что ж, надеюсь, что сэр Фрахра умрет счастливым. Хотел бы я быть на его месте!

— Шутта действительно надеется на вашу лояльность. И в знак признательности он решил разделить с вами ответственность. — Сэр Кофа извлек из складок своего лоохи шкатулку и бережно передал ее Джуффину.

Тот принял шкатулку как величайшую драгоценность. Клянусь, никогда не видел на его лице столь почтительного выражения! Он поднял крышку, аккуратно опустил откидывающиеся стенки. Нашему взору предстал огромный кусок пирога. Он выглядел как аккуратный треугольник чистейшего янтаря, сияющий изнутри теплым светом. Руки Джуффина дрожали, честное слово! Вздохнув, он взял нож, отрезал маленький ломтик.