Иероглиф «Любовь», стр. 67
Глава двадцатая
ШЕЛКОВАЯ ДОЛИНА
Моя кисть не ошибется, если напишет, что день свадьбы принцессы Фэйянь и дракона Баосюя надолго запомнился всем, на этой свадьбе присутствующим. Свадьба – вообще довольно-таки запоминающееся событие, а уж когда женятся дракон и принцесса...
Да еще, похоже, женятся по любви...
Ну или почти по любви.
Из «шатра невесты» Фэйянь вели под руки военачальница Тэнкай и три высокородные девы-лучницы. Такая заботливость была продиктована самыми что ни на есть обыденными причинами: дабы избежать парика из конского волоса, принцесса с головы до ног закуталась в кусок непрозрачного алого шелка и без посторонней помощи и шагу ступить не могла без того, чтобы не запутаться в своих юбках и не грянуться оземь.
Что, разумеется, совершенно недопустимо было для столь высокородной невесты.
Фэйянь всем своим видом изображала спокойствие, но душу ее снедало волнение. Она снова выходит замуж! Первый брак – с вельможей Вэй Цясэном – был хоть и скоропалительным, но удачным. Фэйянь тогда откликалась на имя Мэй (и сама привыкла к этому имени, привыкла считать себя обычной девчонкой, но никак не принцессой), не знала ни чудес, ни подвигов, и всё, чего ей тогда хотелось – защиты, любви и покоя. Господин Вэй Цясэн дал ей это, но он был лишь человеком, а теперь мужем Фэйянь станет дракон! Ей было неловко думать о брачной ночи, но все равно думалось. Как это бывает у драконов? Ну, если дракон с драконом – еще понятно, а вот если дракон с человеком? Принцесса самой себе стыдилась признаться, что ей это настолько интересно – аж кровь стучит в висках и больно дышать. Чтобы отвлечь себя от слишком уж весенних мыслей, принцесса поджимала пальцы в своих новых туфельках – сшитые феями туфельки нестерпимо жали, и было уже не до мыслей о том, как Фэйянь с драконом разместится в постели...
Подружки подвели невесту к сооруженному посреди лагеря алтарю богини Гаиньинь. Вокруг уже собрались все военачальники во главе с владыкой Хошиди – хорошо, что принцесса из-за своего покрывала не видела их праздничных одежд и торжественных знамен: от такой яркости и пестроты она бы наверняка ослепла! Вокруг алтаря стояли курильницы, распространявшие сладкий аромат благовоний, в больших вазах и чашах томились цветы – пионы, ирисы, гардении, розы, лотосы, орхидеи... Их еще до рассвета принес Баосюй, – видно, собирал чуть ли не по всей Яшмовой Империи. На жертвеннике уже лежали свадебные деньги и стояли чаши с супом брачного согласия. И – самое главное – у алтаря уже красовался жених. Баосюй, похоже, ради свадьбы изничтожил всех своих сколопендр и больше не благоухал редькой... Его чешуя зеркально блестела, на золотой морде светилось самодовольство и гордость, жемчужины покачивались на усах, как маленькие луны... Однако язвительность, видно, была у Баосюя в его драконьей крови. Когда закутанную Фэйянь подвели к алтарю, дракон ехидным голосом осведомился:
– Этот тючок с шелком – точно моя невеста?
Фэйянь в ответ только возмущенно пискнула из-под покрывала и кощунственно подумала, что за ехидство этого дракона стоило бы проучить. Взять и не выйти за него! Пусть помирает!.. Но мысль о том, что Баосюй может умереть, что навсегда закроются eго несравненные изумрудные глаза, привела Фэйянь в такое смятение, что она первой, в нарушение обряда, подожгла жертвенные деньги перед алтарем богини.
За что заработала новые язвительные словечки от жениха:
– О, как мы, оказывается, замуж-то торопимся! Видать, невтерпеж...
Тут уж дракона попытался вразумить владыка Хошиди.
– Почтенный Баосюй! – заявил он со всей возможной вежливостью. – Быть может, у драконов и принято во время свадебной церемонии насмехаться над невестой, но людям это несвойственно.
– Угм? – удивился дракон. – Я насмехаюсь? Не знал, прошу извинить.
Дракон всей своей мордой изобразил раскаявшегося грешника (даже жемчужины на его усах стали смотреться как-то смиренно) и, представ пред алтарем богини Гаиньинь, сжег свою часть жертвенных денег. Пламя поднялось необычайно сильное, дым вдруг окрасился в цвет спелых персиков – и над алтарем явилась сама тысячерукая богиня. Глаз на каждой ее ладони светился недовольством и изумлением.
Все, разумеется, пали ниц. Все, кроме принцессы, которая в своем покрывале ничегошеньки не видела (или притворялась, что не видела), и дракона, которому, похоже, явление богини Гаиньинь было вовсе не в диковинку.
– Что здесь происходит? – сурово спросила богиня. При этом она пристально смотрела на дракона. – Владыка Изумрудного Клана, как ты очутился на земле?
– Чшш, – прошипел дракон. – Вот зачем сразу говорить про Изумрудный Клан? Не видишь разве, бессмертная: женюсь я.
– Значит, завтра лунный заяц съест луну, – сказала Гаиньинь. – Раз уж такой браконенавистник, как ты, решил жениться. Ужас! И кто же эта несчастная?
– В смысле?
– Твоя невеста. Кто она?
– Вот и я говорю: слишком уж много на нее шелков намотали, никто не узнаёт...
– Кто она?!!
– Принцесса Фэйянь из династии Тэн.
– Что?! – ахнула богиня. – Ты хоть думаешь, что делаешь, а?
– Спасаю свою шкуру, – хмыкнул дракон. – Вроде того.
– Бедная девочка! Она с тобой будет несчастна, а ей еще предстоит страну возрождать! И такой муженек ей достался!
– Какой это «такой»? – сердито качнул усами дракон. – Что за недовольство? Что ты понимаешь в счастье, бессмертная?
– Хм! Что-нибудь да понимаю, как-никак я счастью покровительствую!
– Ладно, бессмертная, давай закончим этот неприятный нам обоим разговор. Я женюсь, меня невеста заждалась, народ вон весь в беспамятстве валяется от твоего явления... Благословляй наш брак, пожелай нам долгих лет благополучной жизни, и мы с принцессой свадебного супчику навернем. С потрошками. Я страшно проголодался, пока за цветами для невесты летал!
– А вот возьму и не благословлю! – заупрямилась милостивая Гаиньинь. – Статочное ли дело – принцессе выходить замуж за дракона?! Какие дети от такого союза получатся?
– Дети – это уже не твоя забота, – отрезал Баосюй. – Детям покровительствует бог Дэйцу, а у меня с ним давняя дружба. Не упрямься, милостивая.
Богиня хмуро воззрилась на дракона:
– А если ты ей сердце разобьешь? Пожалей ты ее, Баосюй, оставь в покое!
– Да что ты так переживаешь, богиня?! Я ж не зверь какой, в чувствах женщины тоже кое-что понимаю! Сознавайся: ты наверняка ей что-нибудь напророчила, а теперь боишься, что это пророчество не сбудется, а? Что за пророчество, Гаиньинь? Или мне у моей невесты спросить?
– Спросить?! – воскликнула Гаиньинь. – Фэйянь... разговаривает?!
– Болтает, как деревянная трещотка в руках у ночного сторожа, – заявил дракон. – Хотя, когда мы с нею впервые встретились, то разговаривали лишь мысленно.
– Значит, это не ты... – протянула богиня.
– Что – не я?
– Неважно. Так не отступишься от принцессы?
– Нет. Между прочим, она сказала, что любит меня. Прямо-таки всей душой. Нельзя отказывать влюбленной в тебя женщине. Как-то... невежливо.