Медиавирус, стр. 12

«Ты прав, Neo Dolphin, нужно воспринимать мир единой системой, где все друг с другом, так или иначе, взаимодействуют. Только, вот беда, ты сам об этом не помнишь. Иначе тебя бы уже здесь не было».

– Что происходит?!

Словно в ответ, текст расширился новой фразой:

«Закон вовлеченности, Neo Dolphin. На каждое действие есть противодействие. Однажды вмешавшись в чьи-то дела, ты должен был знать, что рано или поздно эти дела вмешаются в тебя!

Мы должны были встретиться, ибо ты – зло! Теперь время пришло, и зло должно быть уничтожено.

Прощай!»

Не успел Данил отреагировать, как монитор пауэрбука вспыхнул ослепительно-белым светом. Настолько ярким, что жар опалил брови.

Вскрикнув, Данил отшатнулся.

Под его ошарашенным взглядом пауэрбук заискрил, пахнуло жженым пластиком. А, когда экран потек от жара, на клавиатуре заплясали зелено-оранжевые язычки пламени.

Глава 10

Псы правопорядка

Где-то над облаками…

– Что? – переспросил Леонид, вынимая капельки наушников.

Чарующий цветок меланхолии в образе Милен Фармер сразу истончился и исчез, зато на Леонида обрушился во всей банальности окружающий мир. Салон авиалайнера наполнился шорохами и бормотанием, сквозь которые практически не слышно гула двигателей; где-то плакал ребенок, родители смущенно уговаривали его заткнуться. В воздухе – запахи пыли и пластика, алкоголя и туалетной воды.

– Говорю: ты сидишь в «Слепках»? – переспросил Джон Беннет.

Место Леонид выбрал так, чтобы оказаться в центре салона, избавившись от необходимости глядеть в иллюминатор и вместе с тем отгородиться от коллег случайными пассажирами. Нужно было время подумать, вникнуть в суть предстоящего дела. Но вот американец, наплевав на чьи-то желания, облокотившись на подлокотник кресла, перегнулся через проход и требовательно ожидал ответа. От него сильно пахло пивом и соленым арахисом.

Леонид перевел взгляд на экран лэптопа на коленях, где полоса загрузки извещала о завершении расчетов дневного гороскопа. Вздохнул:

– В «Слепках»? Нет, не сижу.

– А-а, – разочарованно протянул Беннет. – А вообще, слышал о них?

– Социальная Сеть?

– Нет, точнее – не совсем.

– Так ты что, вообще туда не заглядывал?

Кажется, Беннету просто хотелось поговорить. Жаль, но это не взаимно. Леониду требуется время, чтобы структурировать полученную из папок информацию. А потом еще и перечитать заново, вдруг что-нибудь упустил.

– Пока руки не дошли, – соврал Леонид бессовестно.

Рассказывать правду о его нелюбви к социальным сетям он не стал. Как-то это не очень сочеталось с его должностью в Отделе по расследованию киберпреступлений, ведь именно из соцсетей при расследованиях поступает море информации. Может быть, это профессиональная деформация такая. Подсознательно прячешь любые данные о себе, зная, с какой легкостью их можно заполучить и использовать во вред.

– Это ты зря, – прошептал Беннет, театрально озираясь. – Любопытный проект.

Неожиданно Леонид ощутил подобие интереса. Джон каким-то мистическим образом это понял, сказал со вновь появившейся смачностью:

– Официально проект «Слепки» не закреплен ни за кем. То есть у него нет постоянного места. Оплачены тысячи адресов и доменов, как-то хитро переплетающихся между собой и постоянно запутывающих след. Кем оплачены? Да кто его знает! Написано, что живут на средства от благотворительности, но вот денег там чертовски много! Охренеть как много, это видно из самого процесса работы – все сделано на высшем уровне.

Беннет поймал губами соломинку в высоком стакане, уровень коктейля из пива и колы скользнул вверх, потом вниз.

– Создатели говорят, что проект «Слепки» запущен с целью закрепления информации, понимаешь? С фактов делают слепки. Чтобы навсегда. Создатели говорят, что сегодня мы можем наблюдать первые проявления информационной сингулярности, а это значит, что пора готовить пути к отступлению.

Память услужливо подсунула Леониду расшифровку. Кажется, информационная сингулярность – процесс накопления и создания информации по экспоненте. Причем большая часть мировой информации будет порождать самое себя, когда люди станут перевирать факты, по-своему трактовать события или попросту недопонимать. И вот, когда информации будет поступать так много, что человек перестанет успевать ее обрабатывать, – наступит нечто страшное… что именно, Леонид не знал, но что-то подобное уничтожению истории. Опять же, что значило всплывшее из глубин памяти словосочетание «гибель истории», Леонид сказать не мог.

– Чтобы не допустить искажения исторических фактов политиками или бизнесменами, и созданы «Слепки», – продолжал Беннет. – Создатели говорят, что это будет единственным оружием в скором времени и что нужно успеть создать неприкосновенную базу данных, что поможет удержать мироздание на плаву. Иначе – бездна… кстати, ты знаешь, что большинство японцев уже свято верит, будто атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки сбросили не мы, американцы, а русские? Хе-хе, забавно, да?

– Нет, – машинально ответил Леонид, – не знал.

– А, – продолжал Беннет, – в некоторых отсталых странах уверены, что СССР выступал на стороне Гитлера, а не союзников.

– И что?

– Это все осколки тех, старых, давно разорвавшихся информационных бомб времен холодной войны.

Он помолчал, потом ухмыльнулся:

– Я постоянно сижу в «Слепках». Затягивает почище наркотика! И знаешь что?

– Что?

– Когда ты сам участвуешь в многократном обсуждении и в споре, выбивая пыль из лжецов, ты по-настоящему начинаешь ценить правду. Чувствуешь себя верным псом правопорядка, защищая историю!

Кажется, Леонид начал кое-что припоминать. Вроде бы в СМИ долгое время муссировали скандал с какой-то социальной Сетью, где плевать хотели на общечеловеческие ценности. Вроде бы негров там называли неграми, по испанскому первоисточнику «negro», что значит – черный, а вовсе не расовое оскорбление. И что-то еще было про «отряд семьсот тридцать один» и про холодную войну, а затем и космическую. Кажется, всплывало в «Слепках» такое, о чем правительство в принципе не желало разговаривать. Ага, и символ додекаэдра [14] вспоминается, это вроде знак их Сети…

– Ты женат?

Ну что это за манера задавать вопросы невпопад?!

– Нет, – еще раз соврал Леонид.

Впрочем, осталось лишь подписать документы на развод. Так что можно считать, что он сказал правду. Тем более что с Марго он уже год как не живет. «Ненавижу тебя и твои гороскопы!» Так она сказала. После трех лет брака… нет, она так сказала после той безумной сцены в их спальне, когда Леонид вернулся из командировки чуть-чуть раньше. Лучшее оружие – нападение.

– Вот и хорошо! – обрадовался Беннет, ничего не замечая. – Значит, свободного времени у тебя полно. Нужно зарегистрироваться в «Слепках»! Не пожалеешь.

Пришлось кивнуть. Хотя, честно признаться, любопытство все же взыграло.

– А знаешь, – вклинился в мысли Леонида Джон, – мне тут покоя не дают две мыслишки.

И, не дожидаясь вопроса, тут же стал рассказывать:

– Тем в «Слепках» поднято – не счесть! Война бушует ежедневно. А вот нет такой, казалось бы, злободневной.

– Какой?

– Об Internet Hate Machine, – проговорил Беннет со значением. – Ни одного упоминания.

– Может, – предположил Леонид, – еще очередь не подошла?

– Может, – легко согласился Джон. – Только вот святая троица покою не дает…

– Что не дает покою?

Беннет взглянул так, словно Леонид только что пустил газы. Сказал наставительно:

– У каждого уважающего себя детектива должно быть понятие о святой троице.

– Не понимаю…

– Стол, унитаз, кровать – триединство человеческой жизни. Нажраться, облегчиться и – спать. Эти три места мы должны осматривать всегда, в обязательном порядке, даже не задумываясь, ибо так сказано в каждом апокрифе детектива. Уяснил?

вернуться

14

Додекаэдр – двенадцатигранник, составленный из двенадцати правильных пятиугольников. Каждая вершина додекаэдра является вершиной трех правильных пятиугольников. В среде рекламщиков-профи додекаэдр считается идеальным символом информационной ячейки: породишь качественно сделанный медиавирус, и он станет плотно контактировать со всеми слоями общества (по аналогии с уровнями шифрования истины в информации).