Выбор принцессы, стр. 77
– Эти каанцы окончательно с-с-сошли с-с-с ума и ус-с-строили проповедь прямо в тронном зале! В прис-с-сутс-с-ствии журналис-с-стов, выпрос-с-сивших у нашего отдела по с-с-связям с-с-с общес-с-ственнос-с-стью право на с-с-съемку приготовлений к завтрашней церемонии! Теперь по вс-с-сем каналам транс-с-слируют замечательные кадры, пос-с-скольку прис-с-ставленный к этим пронырливым с-с-созданиям с-с-сопровождающий не додумалс-с-ся конфис-с-сковать запис-с-сь, которую они ус-с-спели с-с-сделать, пока охрана выпроваживала с-с-святош из помещения! Вдобавок ко вс-с-сему, эти на голову ушибленные арис-с-стократы умудрилис-с-сь запланировать на завтра пять заговоров! Пять! У Хизы не хватает людей, чтобы арес-с-стовать вс-с-сех заговорщиков, и времени, С-с-саан побери, потому что еще нужно ус-с-спеть проверить гос-с-стей, помещения и с-с-слуг на предмет возможной опас-с-снос-с-сти!
– Тебя ведь злит с-с-совс-с-сем не это. – Эра не собиралась поддаваться на простенький прием отвлечения внимания, в конце концов, она и сама им владеет неплохо. – В чем дело?
– Не это. – Мать одобрительно взглянула на нее, и девушка уловила ее холодное удовлетворение результатом воспитания дочери. – Но о причинах моего дурного нас-с-строения мы поговорим позже. С-с-сейнал, я приношу с-с-свои извинения за эту вс-с-спышку, в с-с-свое оправдание могу лишь с-с-сказать, что очень ус-с-стала и не владею с-с-собой в должной мере.
Принцесса молча наблюдала за тем, как ее жених, несколько опешивший от такого стремительного перехода от ярости к полному спокойствию, принимает извинения и вежливо заверяет Императрицу в том, что не считает ее поведение предосудительным, и чувствовала, как из глубины сознания поднимается злость пополам с восхищением. Ей самой еще ни разу не удавалось, дойдя до такого накала страстей, быстро обуздать свой темперамент, и уж тем более она была неспособна, пребывая в бешенстве, помнить о секретности и прочих вещах, которые не охватываются банальным инстинктом самосохранения. Да-а, до высот самоконтроля матери ей, судя по всему, еще расти и расти. Но с другой стороны то, что довело ее мать до такого состояния, действительно было смертельной угрозой, и Эра злилась оттого, что не может в полной мере помочь близким людям справиться с грядущей опасностью, какой бы она ни была.
Эфа, ощутив мысли дочери, коротким импульсом передала ей суть проблемы, продолжая вежливо заверять своего будущего зятя в том, что помолвка пройдет как положено и ему совершенно нечего опасаться на территории Империи в целом и дворца в частности. Принцесса слушала этот монолог краем уха, пытаясь осознать полученную информацию и все последствия, которые за собой повлечет ее обнародование. Получалось, что эта, казалось бы, мелкая неприятность стала последней песчинкой, способной обрушить всю гору накопившихся проблем и похоронить под ней множество людей и нелюдей, начиная с Императрицы и ее семьи. Эра с трудом сдержалась, чтобы не оскалиться, ярость, клокотавшая в ее душе, требовала выхода…
Иначе чем чудом нельзя было назвать то, что загруженные приготовлениями к помолвке до полного невосприятия всего, с ней не связанного, оперативники Хизы все-таки умудрились раскопать информацию о принятом несколько часов назад повелении Великого собора первосвященников Саана. Повеление, которое безоговорочно требовало считать Императрицу и все ее потомство порожденными против воли Саана и, следовательно, не обладающими душой и не подлежащими допуску к таинствам веры. Проще говоря, кучка священников, вволю пообщавшись по визиону, постановила сорвать завтрашнюю помолвку на том основании, что невеста не имеет души и не может быть обвенчана, как не может быть обвенчано животное. В большинстве стран на подобную выходку просто не обратили бы внимания, в худшем случае такую новость некоторое время смаковала бы пресса, раздувая по своей любимой привычке грандиозный скандал на пустом месте. Но в Империи подобный демарш священников становился практически неразрешимой проблемой. А тут еще каанцы со своими проповедями…
Эра так глубоко погрузилась в свои невеселые мысли, что лишь ментальный толчок матери вывел ее из задумчивости. Встретившись взглядом с такими же, как и у нее, звериными янтарными глазами, принцесса увидела в них предостережение и недвусмысленный приказ держать себя в руках. Девушка едва заметно кивнула, давая понять, что приняла к сведению требование Эфы вести себя как обычно и не тревожить Сейнала. Соприкоснувшись с разумом матери, она предложила ей помощь в решении проблемы, но тут же ощутила ожидаемый отказ, ее дело обеспечить безопасность своего жениха, об остальном позаботятся взрослые. Эра подавила глупое раздражение, прикрыла глаза, подтверждая, что поняла распоряжение матери, и отвернулась к Сейналу, который, увлеченный разговором с Императрицей, не обратил внимания на стремительный обмен мнениями, произошедший в его присутствии. Впрочем, человеку трудно заметить изменения в поведении своего собеседника, если эти изменения продолжались всего пару секунд…
ЭПИЛОГ
Эфа молча наблюдала за красивой торжественной церемонией помолвки своей дочери и наследницы с Сейналом Лентерром, третьим сыном президента Объединения свободных планет. По случаю праздника площадь перед дворцом буквально вылизали, заодно проверив ее и окружающие ее здания на предмет наличия всевозможных смертельно опасных сюрпризов. Установили трибуну для почетных гостей и впечатляющее количество датчиков, подключенных к системе безопасности дворца, чтобы избежать любых непредвиденных ситуаций. При этом Хизу больше всего расстраивала необходимость присутствия на церемонии огромного количества журналистов с передающей аппаратурой, в которой подозрительной женщине-диину постоянно мерещились замаскированные бомбы и прочие малоприятные вещи.
Императрица оперлась на невысокие перильца, огораживающие площадку трибуны, на которой были установлены кресла для высокопоставленных персон, и окинула внимательным взглядом толпу за оцеплением, она тоже подозрительно относилась к всевозможным приборам в руках, не вызывающих никакого доверия людей, но вынуждена была смириться с их присутствием. Необходимость, чтоб ее Саан загрыз!
Когда на помост, по обычаю установленный на площади перед дворцом, взошел первосвященник, Эфа невольно напряглась в ожидании неприятностей. Трибуна находилась в непосредственной близости от главного места действия, и она прекрасно видела самодовольное выражение лица человека, который умудрился стать ее личным врагом. Если он только посмеет нарушить договор… Но тревога оказалась напрасной. Служитель Саана занял свое место, повернувшись лицом к воротам дворца, из которых вот-вот должны были появиться будущие жених и невеста, и, начиная ритуал, забормотал молитву о ниспослании на всех присутствующих божьей благодати. Императрица пристально наблюдала за его действиями, готовая в любой момент вмешаться в происходящее. Если только этот урод попытается что-нибудь натворить… Он пожалеет! Рейт, видимо, почувствовал ее состояние, он осторожно положил руку ей на колено и почти беззвучно произнес:
– Успокойся, все будет хорошо.
Эфа передернула плечами, отмахиваясь от непрошеного утешения, и снова переключила внимание на первосвященника. В этот момент заиграли гимн Объединения свободных планет и на ковровую дорожку, тянущуюся от распахнутых ворот дворца до помоста, ступил Сейнал Лентерр, третий наследник президента Объединения свободных планет. Юноша красовался в изысканном бело-золотом наряде, и Императрица, уже успевшая достаточно близко познакомиться с женихом своей дочери, сочувственно вздохнула. Она была абсолютно уверена, что идея одеться в это пышное, но наверняка крайне неудобное нечто, да еще и фамильных цветов его дома, принадлежит явно не Сейналу и не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Бедный парень чувствовал себя крайне неуютно под взглядами многотысячной толпы и объективами голокамер, но умело это скрывал. Признаки испытываемого им дискомфорта могли заметить только люди, которые очень хорошо его знали… или диины. Пока Эфа предавалась своим размышлениям о том, насколько отрицательно все эти торжества и все, что с ними связано, действуют на психику нормальных существ, Сейнал преодолел расстояние, отделявшее его от помоста, поднялся по широким, крутым ступенькам и остановился перед первосвященником, который поторопился его должным образом благословить. При этом чувствовалось, что священнослужитель нервничает. Императрица довольно оскалилась, заметив, как у него дрожат пальцы. Ей нравилось, когда люди, настолько ей отвратительные, боялись ее. Это было приятно.