Пьесы, стр. 93

Солдаты возвращаются в строй. Радостный шум в толпе; горожане, видя, как уверенно пастор разговаривает с неприятелем, оживленно переглядываются в предвкушении торжества.

АНДЕРСОН (с глубоким вздохом облегчения, отирая платком пот со лба). Слава богу, я поспел вовремя!

БЭРГОЙН (с обычной своей невозмутимостью, все еще держа хронометр в руке). Не только вовремя, сэр, но даже с запасом. Я бы никогда не позволил себе повесить джентльмена по американским часам. (Прячет хронометр.)

АНДЕРСОН. Да, генерал, на несколько минут мы уже опередили вас. А теперь прикажите снять петлю с шеи этого американского гражданина.

БЭРГОЙН (палачу, отменно вежливо). Будьте так добры, развяжите мистера Даджена.

Палач снимает петлю с шеи Ричарда, развязывает ему руки и помогает надеть сюртук.

ДЖУДИТ (робко приблизившись к Андерсону). Тони…

АНДЕРСОН (обняв ее одной рукой и любовно поддразнивая). Ну, что ты теперь скажешь о своем муже, а? а??

ДЖУДИТ. Мне стыдно… (Прячет лицо у него на груди.)

БЭРГОЙН (Суиндону). Вы как будто испытали разочарование, майор Суиндон?

СУИНДОН. Вы как будто потерпели поражение, генерал Бэргойн?

БЭРГОЙН. Да, потерпел; и я достаточно человечен, чтобы радоваться этому.

Ричард соскакивает с повозки, опершись на плечо Брюднелла, поспешившего предложить ему свою помощь, бежит к Андерсону и горячо жмет ему руку – левую, так как правой тот обнимает Джудит.

Кстати, мистер Андерсон, я не совсем понимаю… Свидетельство было выписано для офицера ополчения. А между тем я полагал (взглядом, настолько пристальным, насколько это допускает его хорошее воспитание, окидывает сапоги, пистолеты и Ричардову куртку), что вы – священник?

АНДЕРСОН (стоя между Ричардом и Джудит). Сэр! Только в грозный час испытания человек познает свое настоящее назначение. Этот глупый молодой человек (кладет руку на плечо Ричарду) хвастливо называл себя Учеником дьявола; но когда для него наступил час испытания, он понял, что призван страдать и оставаться верным до конца. Я привык думать о себе как о мирном проповеднике слова господня, но, когда мой час испытания настал, оказалось, что я призван быть человеком действия и что мое настоящее место среди боевых кликов, в грохоте сражений. И вот в пятьдесят лет я начинаю новую жизнь – как Антони Андерсон, капитан Спрингтаунского отряда народного ополчения; а этот Ученик дьявола отныне станет называться достопочтенным Ричардом Дадженом, займет мое место на церковной кафедре и будет наставлять на путь истинный мою глупенькую, чувствительную женушку. (Кладет другую руку на плечо Джудит, которая украдкой косится на Ричарда, желая увидеть, как нравится ему такая перспектива.) Ваша мать говорила мне как-то, Ричард, что, если б я был рожден для духовного звания, я бы никогда не выбрал себе в жены Джудит. Боюсь, что она была права. Так что, с вашего разрешения, я уже останусь в вашем платье, а вы оставайтесь в моем.

РИЧАРД. Пастор… то есть капитан Андерсон, я выказал себя дураком.

ДЖУДИТ. Героем!

РИЧАРД. Да это примерно одно и то же. (Досадуя на самого себя.) Хотя нет: если б во мне было хоть сколько-нибудь толку, я сделал бы для вас то, что вы для меня сделали, вместо того чтобы идти на бессмысленную жертву.

АНДЕРСОН. Вовсе не бессмысленную, мой мальчик. Всему свое место в мире, и святые нужны так же, как и солдаты. (Повернувшись к Бэргойну.) А теперь, генерал, – время не ждет; и Америка торопится. Вы, надеюсь, поняли, что можно брать города и выигрывать сражения, но нельзя покорить целый народ?

БЭРГОЙН. Дорогой сэр, без завоеваний не может быть аристократии. Приглашаю вас к себе в штаб, мы там договоримся обо всем.

АНДЕРСОН. К вашим услугам, сэр. (Ричарду.) А вы, мой мальчик, проводите Джудит домой вместо меня, хорошо? (Подталкивает ее к нему.) Я готов, генерал. (Деловитым шагом направляется через площадь в сторону ратуши, оставив Джудит и Ричарда вдвоем.)

Бэргойн следует за ним, но, сделав несколько шагов, останавливается и поворачивается к Ричарду.

БЭРГОЙН. Да, кстати, мистер Даджен, буду очень рад, если вы пожалуете ко мне позавтракать в половине второго. (Немного выждав, добавляет с едва заметным лукавством.) Вместе с миссис Андерсон, если она согласится оказать мне честь. (Суиндону, в котором все клокочет от бешенства.) Не расстраивайтесь, майор Суиндон: ваш друг, британский солдат, может устоять против чего угодно, кроме британского военного министерства. (Уходит вслед за Андерсоном.)

СЕРЖАНТ (Суиндону). Каковы будут приказания, сэр?

СУИНДОН (со злостью). Приказания! Что толку теперь приказывать! Армии нет. Назад в казармы, и ко всем… (Делает резкий поворот кругом и уходит.)

СЕРЖАНТ (с воинственным и патриотическим задором, отказываясь признавать факт поражения). Смирррно! Слушать команду! Голову выше, и пусть видят, что вам на них в высокой мере наплевать! Ружья на плечо! Кругом! По четыре, левое плечо вперед – марш!

Барабаны с оглушительным грохотом отбивают такт; оркестр начинает играть «Британских гренадеров», сержант, Брюднелл и английские солдаты, вызывающе чеканя шаг, покидают площадь. За ними валит народ, крича и улюлюкая; в арьергарде доморощенный городской оркестр старательно выводит «Янки Дудль». Эсси, пришедшая с оркестром, кидается к Ричарду.

ЭССИ. Ох, Дик!

РИЧАРД (добродушно, но настойчиво). Ну, ну, ладно. Быть повешенным – это еще куда ни шло, но чтобы меня оплакивали – не желаю.

ЭССИ. Нет, нет. Я обещаю. Я буду умницей. (Старается удержать слезы, но не может.) Я… я хочу посмотреть, куда пошли солдаты. (Отходит на несколько шагов, как бы для того, чтобы взглянуть вслед толпе.)

ДЖУДИТ. Обещайте, что вы ему никогда не расскажете.

РИЧАРД. Можете быть спокойны.

Они скрепляют обещание рукопожатием.

ЭССИ (кричит). Они возвращаются. Они идут за вами!

Всеобщее ликование. Толпа снова заполнила площадь: горожане под звуки своего оркестра окружают Ричарда и, подняв его на плечи, несут с приветственными возгласами.

Смуглая леди сонетов

Перевод М.Ф. Лорие

Шестнадцатый век на исходе. Июньская ночь. Терраса Уайтхолского дворца, выходящая на Темзу. Дворцовые часы, отзвонив четыре четверти, бьют одиннадцать. Гвардеец-часовой на посту. К нему подходит неизвестный в плаще.

ЧАСОВОЙ. Стой! Кто идет? Пароль!

НЕИЗВЕСТНЫЙ. Пресвятая дева! Не знаю. Забыл, совсем забыл.

ЧАСОВОЙ. Значит, не пройдете. По какому делу? Кто вы такой? Верный ли человек?

НЕИЗВЕСТНЫЙ. О нет, приятель. Я что ни день, то меняю обличье: то я Адам, то Бенволио, а то и Дух.

ЧАСОВОЙ. Дух! Да охранят нас ангелы господни!

НЕИЗВЕСТНЫЙ. Хорошо сказано, приятель. С вашего разрешения, я это запишу, ибо память у меня никуда не годная. (Достает вощеные таблички и пишет.) Сдается мне, хорошая это сцена: вы стоите один на посту, а я приближаюсь, как призрак в лунном сиянии. Не смотрите на меня так удивленно, но послушайте, что я вам скажу. У меня здесь сегодня свидание с одной смуглой леди. Она обещала мне подкупить часового. Я дал ей на это средства: четыре билета в театр «Глобус».

ЧАСОВОЙ. Вот проклятая! Она дала мне только два.

НЕИЗВЕСТНЫЙ (отрывая табличку). Друг мой, только покажите эту дощечку, и вас с радостью пропустят в театр в любой день, когда будет идти пьеса Билля Шекспира. Приводите жену. Приводите друзей. Приводите хоть весь гарнизон. Свободного места всегда достаточно.