Королевство кривых зеркал (с иллюстрациями), стр. 4

Хищные глаза министра медленно осмотрели толпу, скользнули по неподвижно лежащему мальчику и остановились на надсмотрщике.

Надсмотрщик опустил голову и снял шляпу.

– Что случилось? – пискнул человек с лицом коршуна.

Оля подумала, что голос у него такой же противный, как и глаза.

– Гурд снова не хочет работать, господин министр, – почтительно проговорил надсмотрщик, не поднимая глаз.

Гурд вдруг застонал и приподнялся, опираясь на руки.

Министр страшным, немигающим взглядом уставился на мальчика.

– Почему ты не хочешь работать?

– Господин министр, – еле слышно проговорил мальчик, – я голоден… Мне трудно работать.

– Ты лжёшь! Каждый день ты получаешь хороший ломоть хлеба.

– Какой же это ломоть, господин министр? Это совсем маленький кусочек, величиной со спичечную коробку. Я отдавал его своей больной матери, – тихо, но горячо говорил Гурд. Он с трудом поднялся на ноги, покачнувшись, опёрся рукой о стенку. – У меня оставалась только крошка хлеба… Вот она, на моей ладони. Видите? Я берёг её к вечеру.

– Ах, как изолгался народ! – покривил губы Нушрок. – Это, по-твоему, крошка? Ну-ка, поднеси её к зеркалу…

В чёрном развевающемся плаще Нушрок вдруг выскочил из кареты и подтолкнул мальчика к кривому зеркалу, одному из тех, которые повсюду стояли в этом странном городе.

– Подойди поближе к зеркалу! – завизжал Нушрок, брызгая слюной. – Что ты видишь в зеркале, мальчишка? Ну?

Королевство кривых зеркал (с иллюстрациями) - _05.png

Оля увидела в зеркале толстого мальчика с огромной булкой в руке.

– В зеркале видна целая булка! – усмехнулся надсмотрщик.

– Целая булка! – вскрикнул министр. – И после этого ты говоришь, что тебе нечего есть?

Гурд внезапно выпрямился. Его усталые глаза блеснули.

– Ваши зеркала врут! – гневно проговорил он, и его щёки даже слабо порозовели.

Гурд нагнулся, подхватил с земли камень и с силой швырнул его в зеркало. С весёлым звоном осколки стекла посыпались на мостовую. Толпа ахнула.

– Я рад, что разбил это кривое зеркало! Хоть одним лживым зеркалом будет меньше на свете! Вы для того и расставили по всему городу эти проклятые зеркала, чтобы обманывать народ! Только всё равно вашим зеркалам никто не верит! – выкрикивал Гурд в лицо Нушроку.

– Взять его! – завизжал Нушрок. – В Башню смерти!

Два стражника подхватили мальчика и потащили по переулку.

– Прощай, Гурд! – крикнул кто-то. – Прощай, мальчик!

– Братья! – раздался другой голос. – Долго ли мы будем ещё терпеть всё это?!

Кто-то в толпе запел, и песню подхватили десятки голосов:

Нас угнетают богачи,
Повсюду ложь подстерегает.
Но знайте, наши палачи,
Всё ярче Правда расцветает!
Нас ждут великие дела,
Вы нашей Правде, братья, верьте!
Долой кривые зеркала!
Сожжём, разрушим Башню смерти!

– Прекратить!.. – бесновался Нушрок, бегая от одного к другому.

Полы плаща, словно чёрные крылья, метались за его спиной.

Наклонив копья, стражники ринулись на зеркальщиков и оттеснили их в подвал.

Нушрок нырнул в карету и махнул перчаткой. Дверцы захлопнулись, лошади рванулись, и окружённая стражей карета со звоном укатила. На улице остались лишь девочки да одинокий стражник у входа в мастерскую.

– Скажите, зачем этого несчастного мальчика отвезли в башню?

Высокий стражник посмотрел на Олю сверху вниз, усмехнулся:

– Как зачем? Смешная ты девчонка. Как только королевский суд вынесет приговор, мальчишку сбросят с Башни смерти, и его тело разобьётся на тысячи осколков.

Оля вскрикнула:

– А кто может отменить этот приговор?

– Только сам король. Но он никогда не отменяет приговоров своего суда.

Яло потянула Олю за рукав.

– Оставь его, Оля. Нельзя быть такой неосторожной. Ещё немного, и мы попали бы с тобой в большую беду.

Оля взяла Яло за руку.

– Пойдём, Яло!

– Куда?

– Во дворец короля.

– Что-о?..

– Я не успокоюсь до тех пор, пока Гурд не будет свободен!

– Гурда больше ничего не спасёт. Ты слышала, что сказал стражник?

– Всё равно мы пойдём во дворец короля! Его надо спасти, Яло! Обязательно!

– Но тебя… тоже могут казнить.

– Всё равно! Идём!

Яло смотрела на Олю округлившимися от изумления глазами. Яло не подозревала в ней столько решимости и бесстрашия. Ведь она, Яло, частенько видела Олю и ворчливой, и капризной, и такой ленивой, что даже становилось скучно её отражать.

Почему же сейчас такой смелостью сверкают глаза Оли?

Читатели, конечно, догадались почему. Потому что, несмотря на свои недостатки, Оля была пионеркой. И теперь она была полна только одним чувством – тревогой за жизнь угнетённого мальчика.

– Пойдём! – повторила Оля.

– Что ж, – вздохнула Яло, – пойдём.

Девочки пошли по переулку.

– В этой стране так много блеска, – помолчав, сказала Оля. – Сначала мне здесь даже понравилось. Но видно, бабушка права, когда говорит, что не всё то золото, что блестит!

Глава четвёртая,

в которой Оля и Яло попадают во дворцовую кухню

На небе уже искрились звёзды, когда Оля и Яло добрались до королевского дворца. В залах дворца горели свечи, и его хрустальные стены и окна переливались всеми цветами радуги. За дворцовой оградой звенели фонтаны, а на деревьях сладко пели невидимые птицы.

– Как красиво! – вздохнула Оля. – Но как тяжело живётся людям в этой стране!

– Вон, наверно, главный вход во дворец, – сказала Яло, показывая на решётчатые ворота. – Только нас с тобой во дворец всё равно не пустят… Да я больше и не могу идти. Я сильно натёрла себе ногу.

– Какую? – спросила Оля.

– Левую.

– А я правую… Как удивительно!

– Ничего удивительного нет, – проворчала Яло, – ведь я твоё отражение. И должна тебе сказать, что отражать тебя не очень-то приятно.

– Вот как? – рассердилась Оля. – В таком случае я тоже должна тебе кое-что сказать. Меня очень удивляет, что ты моё отражение, а нисколечко на меня не похожа!

– Не похожа? Чем же это? Разве тем, что я левша и родинка у меня на левой щеке, а не на правой?

– Не в родинке дело. Я заметила, что ты… не обижайся, пожалуйста, Яло… что ты труслива. Но это я простила бы тебе, если бы в твоём характере не было ещё одной черты…

– Скажите пожалуйста, она бы простила мне! Ты говоришь со мной так, будто бы я у тебя в подчинении. Хоть я и твоё отражение, не забывай, что я такая же девочка, как и ты. Интересно, какая это у меня ещё неприятная черта?

– Ты можешь оставить человека в беде, Яло. Неужели тебе не жалко Гурда?

Яло помолчала.

– Прости меня, Оля, – в смущении заговорила наконец Яло. – Я не понимаю, почему я такая… Мне очень хочется быть хорошей, но, как я ни стараюсь, у меня ничего не получается. Ты знаешь, о чём я даже думала? О том, что эти мои недостатки – это твои недостатки. Но теперь я вижу, что ты такая добрая. Тут, верно, какая-то ошибка.

Оля почувствовала, как горячо стало её щекам. «Бедная Яло, – подумала она, – никакой ошибки тут нет. Ты привыкла отражать мои недостатки и никак не можешь от них избавиться. Когда заболела одна девочка из нашего класса и мы пошли навестить её, я всю дорогу ныла, что она живёт очень далеко. Я думала не о больной подруге, а только о себе самой. Вот так же, как Яло теперь!»

Оля положила руку на плечо Яло и тихо сказала:

– Знаешь, Яло, о чём я вдруг подумала, когда увидела Гурда? Я подумала, что настоящая пионерка не может заботиться только о себе, когда другие нуждаются в её помощи. – Она порывисто протянула спутнице руку. – Давай больше никогда не будем ссориться, Яло! Я знаю, что ты хорошая девочка и непременно освободишься от своих недостатков. Нужно только по-настоящему захотеть! Я это знаю по себе…