Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ), стр. 88
— Мне жаль. Но, все равно, лекарства, наверняка, достал отец Максима, это больше заслуга его отца, — возразила Таня.
— А когда на первом курсе я решила отомстить Сашке — потащилась с какими-то придурками в подвал, там напилась и чуть не отдалась, то Максим нашел меня, отбил у них и еще волок меня пьяную к себе домой, а я обрыгала ему всю куртку.
— А почему Санька не пришел?
— Тогда бы я точно отдалась.
— Что? — не поняла Таня.
— Ну, Сашке назло. А Макс со мной возился весь вечер — приводил в чувство, кофе отпаивал. Потом он еще куртку свою стирал. И все время повторял, что мы с Сашкой придурки, и нас надо лечить.
— А вы часто с Сашей ссорились?
— Серьезно — один раз, после выпускного. Мы даже и не ругались толком, но обиделись друг на друга страшно и разбежались. Сначала хотели доказать, что нам с другими лучше, особенно я старалась так, чтобы ему больнее было. Ну и постаралась, что даже Максим не выдержал. Он в тот вечер убеждал меня, что Сашка любит меня. А я так же, как ты сейчас мне, не верила Максиму. Но после этого, с кем попало, девственности лишиться не хотела. Все-таки его слова достигли цели. И счастлива, что до Сашки у меня никого не было.
— Как? — не смогла скрыть удивления Таня.
— Вот так. Я на всех произвожу впечатление, что прошла и Крым, и рым, и медные трубы, потому что говорю обо всем, не стесняясь. А на самом деле у нас с Саней до этого ничего не было. Я, наверное, умнее стала, поняла, что любовь — это не слова, а поступки. Для некоторых, сказать люблю — что нос почесать — так просто. Были у меня такие, много красивых слов говорили, соловьем разливались. Просто у них язык хорошо подвешен, а за ширмой — пустота.
— Но если ты так хорошо стала разбираться в отношениях, почему не увидела, что и поведение Максима — та же ширма?
— Потому что он вел себя естественно, искренне. Разве за все это время ты сама ни разу не заметила проявления любви к тебе, не почувствовала доброты с его стороны? Подумай, вспомни, — попросила Аврора.
Таня покачала головой. Тогда за нее ответила Аврора:
— Он и Сашку-то избил даже не за то, что они с Женькой не уберегли тебя, оставили одну, а за то, что те вообще привлекли тебя. «Я же сказал тебе — не вмешивай Татьяну», — сказал Макс Сашке перед тем, как они вышли поговорить.
— Просто он не хочет быть у меня в долгу.
— Это не так! Таня, а тогда, когда ребята Сухого напали на тебя, — обрадовано вспомнила Аврора.
— Сам засветил меня, открыл свое уязвимое место, — сказала Таня небрежным тоном. — Не было бы в моей жизни Максима, я бы никогда не узнала Сухого.
— Но наверняка было у вас и что-то хорошее. Напрягись, вспомни.
А Тане приходила на ум только его выходка в аэропорту…А еще так здорово было делать бабочек на снегу. А на даче… Нет, не было у них ничего хорошего.
— Если бы не он, я бы никогда не познакомилась с тобой, — стряхнула наваждение Таня.
— А как он переживал, когда я сказала, что ты собираешься сделать аборт.
— Что? — удивилась Таня. — С чего ты взяла? Когда это было?
— Зимой, помнишь, ты к моей маме приходила за консультацией, я тут же позвонила Максу, сказала, чтобы готовился стать папашей. Я не думала, что он сразу к тебе побежит.
— Ну, теперь немного понятно, о чем он говорил, — задумчиво сказала Таня.
— А что он сказал? — полюбопытствовала Аврора.
— Мы тогда с ним так поругались. Я все не могла взять в толк, чего он хочет. Думала — ревнует что ли? И в тоже время помощь предлагает. В общем наорали друг на друга и разошлись, а на следующий день приходит, как ни в чем не бывало.
— Он поздно вечером, уже ночью мне позвонил, говорит, Татьяна не признаётся, а я сказала — отбой боевой тревоги, ошибочка вышла. Теперь-то ты поняла, что он любит тебя?
— Аврора, как это у вас ловко с Сашей получается, вы во всем находите ему оправдание, все события истолковываете только в его пользу. Вас послушать — Максим несчастный, запутавшийся человек. А я? Кто я? Получается — кокетка, стерва, которая мучает несчастного беднягу.
— Танечка, ну зачем ты так? Я совсем не это имела в виду. Я тебя понимаю и сочувствую. Но я прямо разрываюсь между вами. Просто больно смотреть, как Макс мучается от своей вины, от любви к тебе. Он же по тебе сохнет.
— Пусть сохнет, ему полезно. Только не очень верится в это, — возразила Татьяна. — А ты как ребенок, придумала про его любовь и веришь в нее. Веришь, что он терзается от чувства вины.
— Ничего я не придумала! Когда я отхлестала его по щекам, у него вырвалось. Не помню дословно, но он как-то интересно выразился, что был бы счастлив, если бы вместо меня была Татьяна. Примерно смысл такой.
— Слишком легко хочет отделаться, — зло сказала Таня.
— Таня, боюсь, что из-за своей ненависти к Максу ты пропускаешь что-то важное в своей жизни. Ты смогла заставить полюбить себя такого циника и сердцееда, ты смогла изменить его, надо ценить это.
— А я хочу все забыть. Понимаешь, мне больно вспоминать.
— Бедненькая, как ты могла это терпеть, и молчала, что никто не догадывался. Представляю, что ты чувствовала, как ненавидела всех нас. У меня просто сердце разрывается.
— Аврора, не надо меня жалеть, а то я расплачусь. А если я начну плакать, то мне потом трудно будет остановиться.
— Хорошо, постараюсь, но я в последнее время стала такой сентиментальной, раньше над всеми смеялась, если кто-то немодно одет, краситься не умеет, или еще что-нибудь. А сейчас всех жалко. Это, наверное, из-за беременности, как ты думаешь? Иногда мне так страшно, в какой злой мир он попадет, мой малыш. Смогу ли я его защитить?
— Конечно, сможешь, и вас же двое — ты и Саша, — Таня рада была сменить тему разговора, — а ты кого хочешь, мальчика или девочку?
— Мальчика, наверное, — задумчиво сказала Аврора, — женщинам приходится столько страдать: роды, неприятности каждый месяц, да еще от мужчин столько терпеть приходится.
Наконец-то Аврора перестала упоминать имя Максим. Они поболтали о будущем, детях, а перед уходом она всё-таки напомнила:
— Танечка, милая, так ты поговоришь с Максом?
— Никогда.
— Но почему? Почему ты не хочешь просто поговорить с ним?
— Потому что ненавижу.
— Значит, еще не все потеряно. Говорят, противоположность любви не ненависть, а равнодушие.
— Мне и плевать на него.
— Можно изобразить любовь, труднее — ненависть, но труднее всего — равнодушие.
Таня пожала плечами. Аврора встала уходить.
— На свадьбу-то ты придешь?
— Не знаю.
— Как — не знаю? — бухнулась снова на табуретку Аврора.
— Я подумаю.
— Танечка, ну пожалуйста, приходи!
— Ну, хорошо, хорошо, я приду. Но до свадьбы не хочу его видеть.
— Точно придешь?
— Да. Ты, наверное, права. Если я буду избегать его, он решит, что я не забыла его. Пусть увидит, что он для меня — никто, пустое место
— Вот и ладно.
Аврора ушла. Они с Авророй совсем разные, и смотрят на жизнь по-разному. И хотя они не пришли к единому мнению в отношении Максима, Таня, излив душу, почувствовала огромное облегчение.
Глава 25
Иногда её навещала Люда. Ей Таня сказала, что упала с лестницы. Люда скептически поджала губы, но промолчала.
Она пришла на работу в тот же день, как закрыли бюллетень — нужно было нагонять программу, не на все ее уроки нашли замену, и они с завучем уселись за расписание, чтобы уплотнить ее график.
Работая в школе, Таня до этого ни разу не болела, поэтому очень удивилась тому, как обрадовались ее ученики, когда она вышла после перерыва. Особенно бурно выразил радость ее уже шестой «Б» — когда она вошла в класс, девочки захлопали в ладоши, а с задних парт раздалось нестройное «Ура!». Таня быстро успокоила класс, но в душе не могла не признать, что это очень приятно.
Таня, оказывается, соскучилась по школе. В первый же день задержалась после уроков. У нее была куча дел, еще она хотела дождаться когда освободится Люда, чтобы поговорить. Но после шестого урока, в учительскую вместе с Людмилой и другими учителями вошел милиционер в сопровождении директора. Директор отрекомендовал представителя закона и попросил Татьяну подойти к ним. Ничего не понимая, Таня вышла на середину комнаты, где стоял директор. Милицейский чин зачитал ей благодарность за проявленную храбрость и содействие органам милиции. Уши у нее запылали. Теперь вся школа будет знать, что она с друзьями шаталась вечерами по безлюдным переулкам. Женька ведь обещал, что никто ничего не узнает. Ей вручили благодарственную бумагу и пожали руку. Благодарность была оформлена солидно, с кучей подписей и печатей. Среди подписей ей бросилась в глаза знакомая фамилия — Данилов А.С. Так вот в чем дело! Максим не хочет оставить ее в покое. Ну он за это ответит!