Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ), стр. 42
— Максим! — с тревогой воскликнула Таня.
Только теперь ей стало по-настоящему страшно. Она полагала, что с появлением Максима они все разойдутся мирно, но его агрессивный тон не оставлял на это надежды. Максим ничего не сможет сделать один против четверых, и чем активнее он будет защищать ее, тем жестче отыграются на ней — за его строптивость придется расплачиваться ей.
Максим подошел вплотную к Татьяне, Юрий отпустил ее руку. Из машины вышел еще один товарищ Юры и обратился к Максиму:
— Данила, ты ли это?
Максим повернул голову и, приглядевшись, заулыбался:
— Генка! Здорово! Где ты, жук, пропадаешь?
— Друг, сто лет не виделись! Витька тоже здесь, — и «жук» Генка махнул в сторону машины, откуда уже выходил последний пассажир «Волги».
Старые друзья бросились пожимать руки, хлопать друг другу по спине. Таня обошла Юрия, потерявшего к ней интерес, и пошла дальше. Максим догнал ее, когда она уже вышла на центральную улицу.
— Ты почему ушла? — набросился он на нее. — Там были мои друзья, я их давно не видел.
— Твои друзья не слишком воспитаны, — сердито сказала Таня.
— Подумаешь, услышала пару грубых слов, переживешь, чай не графья, — хохотнул он.
— Ты куда? — спросил он через минуту, заметив, что она не свернула во двор его дома, а пошла дальше по улице.
— На автобус, я еду домой.
— Ты что, забыла — ребята ждут, — он схватил ее за руку и остановился.
Таня резко вырвала свою руку и повернулась к нему:
— Твои друзья меня сегодня достали, никого не хочу видеть, — она почти кричала, — отстань от меня. Я устала, устала. Ты свое получил, оставь теперь меня в покое. — И уже тише, чуть не плача, — Я испугалась, очень испугалась, мне до сих пор страшно. А если бы они тебя не знали?
Серые глаза чуть расширились от удивления после такого напора, он обнял ее и прижал к себе:
— Глупышка, ну чего ты испугалась. Меня тут знает каждая собака. А если бы не знали, то пришлось бы узнать. Пошли, время еще детское — пол одиннадцатого.
— Я хочу домой.
— Ну, хорошо, хорошо, — не стал настаивать Максим. — Я тебя провожу.
И только она хотела сказать, что доедет сама, как он выхватил из ее руки сумку и побежал, увлекая ее за собой:
— Автобус едет.
Подбежав к остановке, они уткнулись в захлопнутые двери отъезжавшего автобуса, Максим ударил кулаком по закрытой двери, но автобус ушел.
— Иди, тебя ждут. Я сама доеду.
Не слушая ее, он вышел на проезжую часть дороги голосовать. Ему повезло — минут через пять он поймал такси и довез Татьяну до дома.
Глава 12
Нежелание сходить домой к Диме Ильину во второй раз, обернулось для Татьяны большими неприятностями. Мать Димы появилась в школе еще раз, и, обнаружив, что сын получил за полугодовую контрольную двойку, пошла к завучу. Татьяна узнала об этом лишь тогда, когда завуч вызвала ее к себе. Таня рассказала все, как было, завуч была недовольна тем, что Татьяна взяла эти деньги.
— Да, поймите, я не видела, как она положила их под тетрадь.
— Нельзя было отдавать их ребенку.
Таня была уверена, что Черных забыла, как сын отдавал ей деньги, потому что в очередной раз была пьяна. И когда Дима подтвердит слова Тани, все выяснится. Но на следующий день в кабинете директора мальчик отказался признать, что Татьяна Викторовна вручала ему деньги. Он вообще не понимает, о чем речь. Ребенка пришлось отпустить. Таня была в растерянности. Она еще раз попыталась поговорить с Димой, уже наедине. Она не собиралась заставить его признаться, а хотела выяснить причину лжи. Скорей всего он истратил деньги, и теперь боялся в этом сознаться. Мальчик не стал избегать ее, сразу остался после урока, отвечал на вопросы, но категорически настаивал на том, что она не передавала ему денег. Он не был патологическим лгуном, Тане уже приходилось сталкиваться с такими детьми, и она научилась распознавать их. И это не был страх перед наказанием. Может, это был вызов или месть, не лично ей, Татьяне Викторовне, а всем, кто его окружает? Дима был постарше остальных детей в классе. Когда он пошел в первый класс, в сентябре ему исполнилось восемь. Но лидером он не стал, а остался одиночкой, не пускавшим на свою территорию никого, но охотно дразнившим и даже преследующим тех, кто ему не нравился. И учительница тоже попала в их число?
На следующий педсовет назначили решение этого вопроса.
Максим стряхнул пепел с сигареты в чайную чашку:
— Тебе пора уже завести пепельницу.
— Я не курю, — возразила Таня.
— Зато я курю.
— Я вижу.
— Какая поразительная наблюдательность!
— Еще бы, у меня даже волосы пропахли табаком от твоего курева.
— Может, ты еще возьмешься за мое воспитание и отучишь курить?
— А это мысль. В любом случае будет положительный результат: либо ты бросишь курить, либо бросишь меня.
— Либо будем курить вместе.
Какой дурацкий бессмысленный диалог, как она устала.
— Максим, когда же ты меня оставишь в покое?
— Я думаю, тебе осталось ждать совсем недолго. Однажды, лет так через пятьдесят, на этот привычный вопрос я отвечу: «Пожалуй ты права, дорогуша, что-то сегодня мне не хочется секса, я лучше посмотрю с тобой телевизор».
Он захохотал.
— Тебе не радует такая перспектива? Что-то ты сегодня совсем грустная. В школе неприятности? Опять чья-нибудь мамаша приходила права качать? Давай выкладывай.
— Приходила, та же самая.
— Любительница животных? На этот раз она купила сыну змею?
Тане было не до смеха.
— Мальчик не вернул деньги матери, — сказала Таня.
— Напомни, я забыл, в чем там было дело.
— Мать оставила мне деньги на тетради для сына.
— Это я помню. Ты пришла к ней домой, она тебя не узнала, и ты разговаривала с каким-то уродом. А потом?
— Я отдала деньги ребенку, чтобы он вернул их матери. Это было глупо с моей стороны. Она заявляет, что больше денег не видела.
— А может пацан отдал деньги матери, а она по пьяной лавочке не помнит?
— Он вообще отрицает, что я давала ему деньги. Он их, вероятно, сразу истратил.
— Ты тоже хороша, додумалась, передавать деньги через ребенка.
— Да, я виновата, что не пошла к ним еще раз. Я — полная дура, — голос ее прерывался от душивших слез.
— Не ной, — оборвал ее Максим. — Расскажи, как это выплыло в школе. Ей не хватило на бутылку, она решила, что дала тебе слишком много и пришла к тебе в школу? — сделал предположение Максим.
— Все гораздо сложнее. Дима написал контрольную за полугодие на двойку.
— Ну и что?
— Его мать пришла к завучу и сказала, что я взяла деньги и обещала уделять Диме больше внимания, ставить ему хорошие оценки. А раз он получил два, я должна ей вернуть деньги.
— И ей поверили, этой пьянице?
— Не совсем. Но в понедельник состоится педсовет, будут разбираться, брала я взятку или нет.
— Они что, все идиоты в вашей школе?
— Ей, конечно, не верят, она и к завучу пришла с похмелья. Но сигнал есть, необходимо разбираться, тем более мальчик все отрицает.
— Его надо заставить признаться. И, вообще, почему его должны слушать? Ты же собираешь деньги на обеды, так все начнут тратить деньги на себя, а родителям говорить, что сдали тебе, но их не кормят. Так на тебя всех собак свесят. Я завтра приду в школу и поговорю с этим пацаном.
— Не вздумай! — испугалась Таня. — Мне еще этого не хватало.
— Как хочешь. Но помни, если понадобится, я помогу — только свистни. Мое мнение — детей надо лупить. Только тогда из них вырастают нормальные люди.
— Тебя, похоже, лупили мало, — вздохнула Таня.
— А вообще, чем тебе это грозит, разборки эти? — Максим пропустил ее слова мимо ушей. — Выговор какой-нибудь?
— Не знаю, — пожала плечами Таня.
— Может мне отца подключить, чтобы тебя не трогали? — он говорил вполне серьезно.
— Что ты! Не надо, — испугалась Таня. — Все не так страшно.