Соловей для черного принца (СИ), стр. 116

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Искренности.

Он издал какой-то гортанный звук, похожий на фырканье.

— У тебя до глупости обостренное благоразумие. Даже самая пугливая черепаха не сделает ни одного шага, если не высунет голову из панциря.

— Я не черепаха! — бессмысленно буркнула я и затихла

Меня охватило почти непереносимое волнение. Прислонившись к холодному борту повозки, я посмотрела на его профиль. Жесткий, резко очерченный в багряном свете факела, грозный и напряженный. Все мои чувства к нему смешались, и я ничего не могла в них понять. Я лишь знала, что никогда не смогу полностью доверять ему.

Долгое время мы молчали, слушая дыхание друг друга и доносившиеся отовсюду звуки леса. Наконец он заговорил, уставшим и немного апатичным голосом:

— Мой хлыст пропал еще утром, когда я купался в реке. Я считал, что раздеваясь, неосторожно бросил его на траву, а он скатился в воду. О том, что я купаюсь по утрам, знает чуть ли не каждый в Китчестере. А твой бессознательный лепет, когда я тебя принес, слышали все. Если среди нас был убийца, то он затаился.

Я хотела спросить его о Жаннин и Уолтере, но не посмела выдвинуть подозрения против его матери. Какие бы ни были между ними отношения — она его мать. Но он сам заговорил о ней.

— Жаннин не бойся — она глупа и похотлива. Я подозревал, что у нее есть любовник, но не знал, кто этот счастливчик. А в ту ночь оба так нервничали, что все сомнения исчезли.

— Я слышала их, но они вели себя так, будто виновны в большем, чем прелюбодеяние.

— Едва ли будет что-то ужаснее для бесхребетного Уолтера, чем уличение в измене.

— Почему?

— Эллен — Китчестер. А кто такие эти двое? Граф никогда не простит, тем, кто посмеет насмехаться над одним из Китчестеров. Самое простое, что он может сделать — это выгнать любовников к чертям, оставив подыхать на улице…

Я обдумала его слова. Возможно, этим и объясняется тот дикий испуг разоблачения, что владел любвеобильной парочкой. Оба они отлично устроились под крылом графа Китчестера, и в один миг лишиться этой праздности и оказаться на улице, влача нищенское существование, было в высшей степени жуткой перспективой.

— Почему ты избегал меня все это время? — спросила я, ожидая еще одной колкости.

— Я и дальше буду это делать. У меня есть кое-какие мысли, кто бы это мог быть. Нужно время, чтобы подтвердить их.

— Хорошо, — согласилась я, будто он ждал от меня согласия. Я подумала, что не в силах ни возражать, ни сопротивляться. Я так слаба против Дамьяна, я, которая всегда была так отважна, так уверена в себе! Я хотела от него объяснений и получила их, но только потом, в одиночестве обдумывая его слова, поняла, что едва ли избавилась от холодка подозрения в груди. А сам Дамьян повернул наш разговор как бы в свою пользу. Я хотела поверить ему. Но могла ли?

ГЛАВА 30

Воздух гудел от звуков бубенцов и колокольчиков на соломенных шляпах. Владельцы рогожных балаганчиков и лотков со всякой снедью громко созывали народ полакомиться вкуснейшей сдобой или посмотреть на невиданные чудеса, скрытые за цветными занавесками. Весь этот шум перекрывали пронзительное «ту-ту-ту» мистера Панча и несмолкающая свирель его неразлучной спутницы Джуди.

Дым огромных костров тянулся к небу, заволакивая густой сизой пеленой половинчатую луну. Вокруг кострищ вздымались корявые ветви. Тут же были свалены в кучу неровные чурбаки и поленья, и ожидали своей очереди отправляться в огонь.

Когда мы подъехали и спустились с повозок, произошел еще один досадный момент. Дамьян задержался, подыскивая для привязи удобное место. Я же подошла к остальной группе. Отталкивающая личность мистера Клифера настолько занимала некоторые умы, что являлась единственной темой, которую без устали смаковали на протяжении всей дороги. Тетя Гризельда не принимала участие в обсуждении и хранила строгий нейтралитет, не одобряя ни одну из сторон и избрав своей тактикой тяжеловесное молчание. Зато миссис Тернер, огорченная необъяснимой симпатией дочери к этому человеку, наверное, впервые в жизни позволила себе предвзято высказаться о ком-то. После ее несколько сумбурной речи, мистер Ливингтон, искренне веривший, что нерасполагающие манеры еще не показатель конченности человека, провозгласил:

— Мистер Клифер не так уж и плох. Помяните мои слова, придет день, и он удивит нас всех!

За спиной молодого врача раздался язвительный смешок и Николс, обернувшись, был встречен столь злой усмешкой, что тут же стушевался.

— Удивлять дураков — занятие не по мне, — процедил Дамьян.

На это Николс улыбнулся с мужеством, побудившим меня броситься на его защиту.

— Слава богу, мы не доросли до вашего уровня интеллекта, мистер Клифер. Едва бы вы выдержали такую конкуренцию!

Но Дамьян только вновь отрывисто рассмеялся и, огибая разряженную публику, направился к балаганчикам. Следом за ним ушла по своим комитетским делам и тетя Гризельда. А миссис Тернер, уже в сотый раз открыла рот, чтобы предостеречь дочь от неблаговидных поступков и напомнить ей об угрозе, исходившей от мистера Клифера, но была внезапно прервана мужем. Со знанием дела тот заявил ей, что родительское брюзжание только растравливает детей на спорные действия. Затем, раскланявшись с нами, твердо взял жену за плечи и увлек к спешившей им навстречу миссис Лонгботтом. Не успели они скрыться, как Виолетта догнала Дамьяна и завладела его рукой, чему тот нисколько не сопротивлялся.

— Дамьян, помнится, вы обещали избавить нас от занудства со стороны некоторых личностей.

Я угрожающе воскликнула, обращаясь к нему:

— Только посмей покуситься на мое занудство, и я отравлю тебя как самую омерзительную крысу! Подсыплю в тарелку мышьяк!

— Ого, в мои планы не входить почить в столь раннем возрасте и столь экстравагантно.

— Но вы обещали, Дамьян!

— Обещания даются по необходимости, а исполняются по желанию, мисс Тернер.

Виолетта так и не смогла подобрать достойный ответ, чтобы выразить свое возмущение его предательством.

Мы подошли к лоткам с углем и соломенными шляпами. От души измазав лица, мы с Сибил стали похожи на самых настоящих трубочистов, не хватало только метлы и ведерка. А Летти удовлетворилась роскошной шляпой, которую примеряла по-меньшей мере минут десять.

Тем временем над поляной разнесся звон бубна и взрывы смеха, разноцветная толпа радостно зашумела и устремилась на звук. Началась игра в жмурки, и Виолетта изъявила страстное желание поучаствовать в ней.

— Дамьян, а вы играли в жмурки? Нет? Ну, это же огромное упущение. Пойдемте скорее, вы обязательно должны ловить меня. Я поддамся только вашим сильным рукам.

— А как же твоя шляпа, Летти? Опять ее растопчут в той толчее, что твориться во время игры.

— А если и растопчут, то что такого?! В прошлый раз мы заплатили всего-навсего полкроны… Только не начинай нудить! — опасливо добавила она. — Хорошо, я сниму ее во время игры. Ники, подержит ее.

— А вдруг ему тоже хочется развлечься? — я могла без устали поддевать ее. А сейчас тем более делала это с двойной радостью и особым умыслом.

— Он будет держать мою шляпу! Николс…

— Мисс Сноу не ошиблась, мне бы очень хотелось поучаствовать в игре. Из-за учебы и работы я уже давным-давно не делал ничего забавного.

— Тогда оставлю эту гадкую шляпу тут! — Виолетта рывками принялась развязывать ленты.

— Нет, нет, Летти! — в разговор вмешалась Сибил. Она ласково улыбнулась. — Ты так долго ее выбирала, что теперь отказываться от нее исключительно несправедливо. Я подержу шляпу. Все равно мы с Рэем не будем играть.

— О, Сиб, ты настоящая душка, не то, что некоторые!

За всю сцену Дамьян так и не сказал ни единого слова. Пару раз к нашей компании подходили какие-то парни, изображавшие то ли пиратов, то ли разбойников с большой дороги. А может, и вовсе никого не изображавшие, а имевшие вполне обычный для себя вид. От них за милю несло кислым домашним вином и неприятностями. Они за руку здоровались с Дамьяном, и каждый из них считал своим долгом, оглядев нас троих с головы до пят нехорошим взглядом, выразить свое восхищение подмигиванием и сальной улыбочкой. Особенно ретиво это восхищение выражалось Виолетте. И, слава богу, тут она проявила редкое для себя благоразумие, воздержавшись от заигрывания с подобными людьми.