Пленники дорог (СИ), стр. 116

А что касается одежды на второй день свадьбы, той, которую завтра наденем мы с Веном… Через год, когда в нашем поселке вновь останавливались все те же кхитайские торговцы шелком, я снова купила у них столь понравившуюся мне ткань, но на этот раз не белую, а цвета ночного летнего неба, темно — синюю, почти черную. И одежду из нее я изготовила совсем иной, куда более затейливой, и расшила ее рисунком, в точности повторяющей ветки шиповника. Только на моей одежде были яркие алые цветы и зеленые листья, а на костюме Вольгастра уже красные плоды созревших ягод шиповника и чуть пожелтевшие листья. Сестрице очень понравилось… К тому же на второй день свадьбы я сшила себе не платье, а брюки и рубашку — просто на все розыгрыши, шутки, игры и прочие веселья, которыми славится следующий день после свадьбы, куда удобней быть в брюках, чем в юбке.

Поселковый сапожник, которого я позвала стачать нам обувь, подходящую по цвету и фасону под свадебную одежду, долго возмущенно бурчал нечто насчет бесхозяйственных баб, которые не знают, куда девать немалые деньги, кроме как на никому не нужное баловство, но позже, отдавая мне готовый заказ, неожиданно сказал, что завидует Вольгастру. И еще добавил, чтоб я особо не расстраивалась — все, мол, будет хорошо! Бывает, дескать, такое у мужиков, дурят они перед свадьбой, но потом в себя приходят! Я, помнится, даже растерялась от таких слов… В общем, как не крути, а следует признать, что права была Марида — я просто ничего не хотела знать…

К вечеру успела закончить со всеми делами. Одежда после переделки сидела на ребятах просто замечательно. Чувствовалось, что они неохотой убирают ее в большую, новую сумку — пока еще не настало время ее надевать. Еще раз просмотрела содержимое своих сундуков, отобрала все более — менее подходящее Райсе и Даян, и отнесла им, не принимая во внимание никаких отказов. Туда же, в комнатку Даян, принесла и свою сумку с принадлежностями для вышивки и шитья — пусть ребенок учится мастерству. Помнится, Райса беспокоилась: как и на что девочка будет жить, если ее не станет? А работа с тканью — как раз для Даян. Я, как и все эрбаты, уже не работник — мне вышивка, как, впрочем, и вся работа хоть с тканью, хоть с землей — вся стала поперек горла; сестрицу Даю мастерству не обучили, да и особого желания возиться с нитками у нее никогда не было. И мне будет приятно, если все мои пяльцы, ножницы, коклюшки и прочая крайне нужная мелочь, без которой не обойтись в труде вышивальщицы и к которой я так привыкла за все эти годы, окажется в руках Даян, тем более что девочке вышивка очень нравится. Упорства ей не занимать, и для нее это лучший способ заработать в будущем на жизнь. Положила перед растерянной Райсой кошелек с деньгами — это меня родные мастерству бесплатно учили, а в городе выучится вышивке у хорошего мастера стоит весьма недешево. Кажется, Даян почувствовала, что мы уходим, и в ее глазах появилась тоска. Понимаю, малышка, наше присутствие вносило разнообразие в твою скучную жизнь…

Оба, и Вен, и Дан нервничали. Внешне это было не очень заметно, но я уже успела изучить их привычки и понимала, что они едва ли не считают минуты до темноты. Да какая там темнота — ночи совсем светлые! А уходить отсюда следует, не привлекая к себе ни малейшего внимания. Впрочем, на ярком закатном небе стали появляться небольшие тучки — возможно, ночью будет дождь. А что, пора и воде с неба пролиться, непривычная для наших мест жара стоит уже давненько.

Незадолго до нашего ухода Дан собрал нас всех у себя на чердаке. Там, в небольшой комнатке на столике у окна тремя отдельными, весьма немалыми кучками лежало по пригоршне драгоценностей вперемежку с золотыми империалами.

— Выслушайте меня, и не обижайтесь, — начал Дан, и в его голосе вновь появились властные нотки, которых сложно было ослушаться. — Райса, ты, думается, прекрасно поняла, что мы не совсем те, за кого себя выдаем. А если быть точнее — совсем не те. Здесь, на столе, я разложил небольшую награду для вас троих: тебя, Лии и Элсет. Не знаю, как дальше повернется жизнь, да и Элсет здесь нет, а Лия уйдет с нами… Одна из этой горстки драгоценностей — твоя. Отказа я не принимаю, сочту за оскорбление. Это — не плата, а просто выражение искренней благодарности. Знаю, что лежащие здесь несколько побрякушек и монет совершенно недостаточная плата за верность и преданность, но, увы, в данный момент эти жалкие блестящие кучки единственное, чем я могу выразить свое хорошее отношение ко всем вам. Райса, прошу тебя хорошенько прятать в укромное место все эти мелочи, как свои, так и те, что принадлежат Элсет и Лие. Причем сейчас же, безотлагательно, и, что крайне желательно, не в доме. Один Всеблагой знает, когда они смогут ими воспользоваться. Пока эти драгоценности не стоит показывать никому. И вот еще что: ты догадываешься, кто мы на самом деле?

Райса была растеряна. Она никак не ожидала подобного разговора, но, тем не менее, ответила после секундного замешательства:

— Ну, когда долго содержишь постоялый двор, то поневоле начнешь разбираться в людях… Ты… или вы — аристократ из Ханлонгра, причем один из самых родовитых. Это легко определить по внешности, манерам и говору. Ты — она, чуть улыбнувшись уголками рта, посмотрела на Вена, — тоже оттуда, но, наверное, кто-то из твоих родных был из нашей страны. Говор иноземный почти не слышен, но высокородные ухватки не спрятать

— Верно! Моя мать была отсюда, родом из этих мест! Именно она меня вашему языку и выучила!

Надо же, а я, хоть и провела с Веном куда больше времени, чем Райса, а так и не заметила у него даже оттенка чужой речи! Послушай его кто со стороны — от уроженца нашей страны не отличишь! Да и внешне парень смахивает на местного жителя. Ну, Райса, молодец! А она продолжала:

— Лия… Она такая же простолюдинка, как и я. И еще, думаю, вы имеете какое-то отношение к тому, о чем сейчас гудит весь город…

— Райса, скажи, только честно: отчего ты нас не выдала?

— Вы мне просто понравились, — смутилась женщина. — И еще я поняла, что с вами стряслась какая-то беда, и вы нуждаетесь в помощи. Я немного умею разбираться в людях…

— Приятно слышать. Так вот, раз ты догадываешься, то должна понять, что к тебе могут нагрянуть люди из тайной стражи. Впрочем, тут я не прав, слово "могут" здесь не годится. Стражники, без сомнений, придут сюда. Боюсь, тебе придется пережить несколько более чем неприятных минут. Или даже часов. В доме обыщут каждый уголок. Оттого и прошу тебя спрятать деньги немедленно и где угодно, но только не в доме. А что касается всего остального… Повторю лишь то, что, думаю, тебе уже сказал Вен: рассказывай им все, как было, за исключением некоторых деталей. Не стоит, чтоб тебя поймали на нестыковках и заподозрили невесть в чем! А так — мы просто сняли у тебя жилье, и о нас ты больше ничего не знаешь!

— Мы с Веном об этом уже поговорили…

Глава 11

Из дома Райсы мы ушли поздним вечером, когда тяжелые тучи стали затягивать небо. Приближалась гроза, и вдали, на горизонте, виднелись пока еще редкие и неясные всполохи молний, то и дело доносились отдаленные удары грома. Поднимался сильный ветер, и его резкие порывы гнали по улице пыль, крутили по воздуху мелкий мусор, шевелили ветви и кроны деревьев, где-то стучали неплотно прикрытые створки ворот… Перекликались хозяйки, снимая с веревок высохшее белье. Светлый летний вечер темнел чуть ли не на глазах. Лучшего времени, чтоб, не привлекая к себе внимания, перейти в другое место, было просто не придумать. Через покосившийся забор в огородике Райсы мы перебрались на соседний двор, постарались как можно незаметней пройти еще несколько двориков, и добрались до небольшого дома с закрытыми ставнями и флюгером на крыше.

Стена сарая, примыкающего к закрытому дому, выходила в маленький неухоженный сад. Раздвигая без меры разросшиеся ветви малины и облепихи, Вен присел у стены, и стал обшаривать нижние доски, выискивая среди них ту, которая прикрывает собой ведущий вдоль сарая лаз. На секунду я подосадовала на сгустившуюся темноту — не видно ж ничего! Как там почти на ощупь отыскать ту выемку у самой земли, о которой говорила Райса?! Медленно текли минуты, первые капли дождя упали на пересохшую землю.