Когда вместе тесно (СИ), стр. 14

Отстранившись от парня и стерев слезы со щек, она успокоилась и, опустив глаза, поблагодарила его за заботу и ушла. В туалете, игнорируя редкие смешки и любопытные взгляды, она умыла холодной водой припухшее лицо и отправилась на лекцию.

А сейчас, после объяснений Славы ей хотелось верить, что между ними вообще ничего не было, а если и было, то не нарочно.

Зря она погорячилась.

— Может, объяснишь другу недавнюю зуботычину. — Слава поднес к сигарете Димы зажигалку, прикурил свою.

— Друг меня разочаровал — изменил своим принципам, обидел свою девушку… Нет, хочешь трах*ться с Лаврентьевой — ради Бога, дело твое. Только зачем афишировать это? Ты Зое сделал больно.

— Тебе-то что до Зои? Это наши с ней проблемы, мы сами разберемся. Вернее разобрались уже… почти.

— Она простила тебя? Уже? — Славе показалось, что Димка был удивлен и немного разочарован.

— Простит. Но ты мне не ответил.

— Мы с Зоей друзья. Кто обидит моего друга, будет иметь дело со мной.

— Вот как… Зое повезло с защитником. А за меня ты тоже пойдешь морды бить или только мне?

— Пойду. Если бы я увидел Зою с кем-то, ему бы не поздоровилось, поверь.

— Верю.

— Точно? — Дима протянул другу ладонь. — Мир?

— Мир. — Слава ответил на рукопожатие, притянул друга к себе, шутливо стукнувшись с ним плечом. Потом скорчив страдальческую гримасу, прикоснулся к ушибленной скуле. — Только больше так не делай.

— Так? — Димка поднес кулак к лицу друга и как в замедленной киносъемке, с нажимом, но совсем не больно коснулся его скулы.

— Так. — Слава, смеясь, оттолкнул его руку. — Ладно, пошутили и хватит.

— Ты сейчас домой?

— Нет, я на лекцию. — Слава выбросил в урну докуренную сигарету.

— Ну, пошли, это будет забавно — вы втроем… Зою только жалко — вы с Катериной ее посмешищем выставили.

— Ты только сильно не увлекайся. — Слава без тени юмора посмотрел на друга. — Я ж тебе все объяснил.

— Объяснил. Ладно, извини.

— Проехали. А за Зою я смогу постоять, не волнуйся. Никто не посмеет над ней смеяться.

Зоя в этот момент сидела в аудитории и всей душой желала только одного — чтоб уже скорее закончилась перемена и эти смешки и перешептывания за ее спиной прекратились, наконец. Она сама просила Славу не ходить за ней на занятия, просила его уйти домой, но как же ей сейчас хотелось, чтоб он был рядом. А так… выглядело все, будто он струсил, сбежал. Зоя понимала, что будь он сейчас рядом, насмешки стали бы уже неприлично откровенными. Все бы наблюдали за ними тремя и шушукались. Как же она не любила привлекать к себе излишнее внимание. А ведь именно это неудобство было главным минусом ее отношений со Славой. Он был всегда в центре всего. Она же привыкла прятаться за его спиной. И в его тени. А сейчас, оставшись одна, она была словно обнажена перед всеми присутствующими рядом.

А самое ужасное, что она сама все это с собой сотворила, и со Славой…

Когда незадолго до звонка рядом раздался голос, который она не надеялась, но так желала услышать рядом, а на плечо опустилась сильная рука, девушка поняла, что за это, за его присутствие сейчас рядом с ней, она уже простила ему все. Даже если он действительно переспал с Лаврентьевой. Даже если прекрасно понимал, что делал, хотя Зоя все же предпочитала удовлетвориться его теориями, как бы обидно они не звучали.

Слава развалился на стуле рядом, прижимая ее к себе, и дерзко оглядывал присутствующих.

— Что? — Он вздернул подбородок, воинственно глядя на парня, проходившего мимо них и покосившегося в сторону Зои.

— Ничего. — Тот, опустив глаза, прошел мимо.

На Катю Слава даже не обернулся, а Зоя позволила себе, высунувшись из-за его плеча кинуть на соперницу быстрый взгляд. Катя вела себя как Слава — дерзила и порой спрашивала, чего все на нее смотрят так, словно на голове у нее выросли цветы.

Обернувшись, Зоя увидела прямо перед своими глазами губы Славы — он наблюдал за ней и молчал. Тогда она притянула его к себе и поцеловала при всех.

— Это значит, прощен? — Он прижал ее к себе. Зоя молча кивнула.

А как она могла его не простить, когда сама была перед ним виновата за эти чертовы фотографии. Если Слава узнает о том, что их расклеила она… Зоя даже представить побоялась то, что за этим последует.

После того как в аудиторию вошел преподаватель, наконец воцарилась тишина и если бы не редкие Катины выкрики с последней парты: «Да хватит уже на меня пялиться!», можно было бы сказать, что все было как всегда. После лекции Слава с Зоей и Димой собрались домой и подошли к расписанию, где и встретили секретаря Валерия Сергеевича.

— О, Артемьев! — Девушка потянула его за локоть. — А я тебя ищу по всему институту. Пошли скорее, тебя Валерий Сергеевич просил зайти.

— Меня? Зачем?

— Узнаешь, пойдем.

Слава скривившись направился за девушкой, по дороге напряженно думая имеет ли эта ситуация отношение к фотографиям, красовавшимся на стенах утром или это всего лишь совпадение. Сомнения его рассеялись в тот момент, когда войдя в кабинет, он увидел в кресле у стола ректора, повесившую нос Катю.

— Здравствуй, Вячеслав, — мужчина смотрел на него сквозь стекла очков, — проходи, садись.

Глава 7

— Ну-с, кто начнет? — Валерий Сергеевич положил руки на стол и нетерпеливо похлопывал ладонью по руке.

— Что начнет? — Слава покосился на Катю — девушка отвернулась и смотрела в окно. — Я думал, это Вы меня за чем-то вызвали, значит, наверное, что-то нужно…

— Нужно. Объяснения мне нужны по поводу этого… — Он небрежным жестом швырнул по столу фотографии. Замер, барабаня кончиками пальцев по столу, ожидая реакции парня.

Слава поднес к глазам уже сто раз сегодня рассмотренные во всех подробностях снимки. Ничего нового он на них не увидел.

— Что это?

— Это фотографии. — Слава пододвинул их обратно.

— Да ты что?! — Ректор нервничал, его лицо постепенно краснело, а в голосе слышалась сдержанная ярость. — А мне вот сегодня показалось, что это плакаты из порножурнала. Откуда они взялись?

— А может, это вы у своей дочки спросите? Я и сам бы послушал, мне тоже любопытно. — Слава храбрился, а сам лихорадочно перебирал в голове варианты оправданий за содеянное с его дочкой прелюбодеяние.

— Катерина? — Мужчина повернулся к притихшей девушке.

— Папа… — она повернулась и моргая глазками изображала полное неведение. — …я понятия не имею, честно. Это не я!

— На фото не ты? Не ври, это ты!

— Да я это, я! Но как они здесь оказались, я понятия не имею. Может это он, — девушка мотнула головой на Славу, — меня нащелкал.

— Это, каким образом, дочь, он мог нащелкать тебя у тебя же дома и так, чтоб ты не заметила и ракурс как я погляжу… Фотографировали не с расстояния вытянутой руки… Или вы там были втроем?!

— Папа! За кого ты меня принимаешь?

— А за кого я должен тебя принимать после этого! — Загремел мужчина, вскочив с кресла и с громким шлепком бросив стопку снимков перед лицом Катерины. — Весь преподавательский состав видел тебя, доченька любимая, в весьма пикантной обстановке!

— Папа, ты что на меня кричишь? — Катя-таки, выдавила из себя слезы и сейчас не пытаясь стереть их со щек, оскорблено смотрела на отца.

— Кричу? Да тебя пороть нужно, дрянь такую, да выросла уже, боюсь, не справлюсь. — Он устало рухнул в кресло и, сжав двумя пальцами переносицу устало выдохнул.

— Я могу подержать, пока вы ее воспитываете. — Вставил Слава.

Валерий Сергеевич открыл глаза и посмотрел на него, словно что-то вспомнив.

— Ты. — Его палец ткнул в его направлении. — Ничего не хочешь мне рассказать?

— Хотел бы, да я сам не знаю, что в ту ночь у вас произошло. Я ничего не помню…

— Пьян был? Молодец, какой. Я был о тебе лучшего мнения.

— Не помню. Ничего не помню, даже не уверен было ли у нас с ней…

— Было! — Перебила его Катя. — Трус ты, Слава! Сам меня соблазнил, а теперь мажешься, потому что отца боишься!